— Что?.. — смысл сказанного не сразу дошел до разума девушки-, с чего ты подумал, что я пойду в целители?
Знахарь изобразил удивление:
— А ты разве не хочешь стать путным магом?
— Хочу. Но разве для этого надо знать, как лечить простуду? — еще одна попытка взять без спросу книгу закончилась для Юриль легким подзатыльником.
— Целительство — это основы алхимии. Без неё ты не сможешь пробиться дальше вызова примитивного огонька.
— А ты не можешь сам меня учить?
— Не могу, — Орнет закатал рукав правой руки и показал витиеватую татуировку, — рунное заклятье сохранения тайны отменить нельзя.
— Ну, если так…
— Все так. Кстати, набор будет через неделю, и подготовиться надо заранее. Поэтому, послушай сейчас, что я тебе расскажу…
* * *
Долго же я просидела у дяди. Уже полдень и даже странно, что нам никто не помешал.
Я шла по дороге и переваривала все, что он мне сказал. Поведал он много, и вдохновения услышанное не придавало. Наоборот: хотелось забиться куда-нибудь и, чтобы ни трогал никто. Слишком сложно не ошибиться, слишком опасно, слишком страшно… И еще много «слишком» — столько, что ноги подкашиваются. Но Орнет прав — иначе нельзя. Алхимия слишком важная вещь, что бы ею пренебрегать. Ни много — ни мало: Законы Мира. Умение «видеть» мир и использовать «увиденное». Только… среди десяти людей имеющих Талант целителем становился всего один. Остальные…
Хорошо, что у меня есть дядя. Предупредил, подготовил, объяснил. Ведь у многих нет и этого. Будем надеяться, что поможет: среди определенных кругов Орнет всегда был известен своей быстрой реакцией на происшествия, чего у меня не будет и в помине. А корпус учеников — лучшая ловушка для магов. Многочисленные проверки, меченые книги (для особо любопытных), Стражи — наставники и самое главное: «Никогда не используй магию, иначе не заметишь, как попадешься».
Последнее звучит особенно «жизнерадостно»…
— С вами все в порядке? — неожиданно донеслось из-за спины, заставив меня вздрогнуть и понять, что я уже пять минут стою на одном месте.
Я обернулась и посмотрела на окликнувшего меня. Это был молодой парень, невероятно бледный; с черными, как смоль волосами и зелеными глазами. Последние смотрели совершенно равнодушно, ясно говоря, что далеко не беспокойство о моем здоровье заставило его окликнуть меня. Злость неожиданно забурлила во мне, выплескивая через себя все раздражение и стресс скопившееся за последние сутки:
— Да! Было! — я часто встречала таких парней! Для них наибольшее удовольствие: подкрасться сзади и заорать со всей дури — Что за манера: пугать людей!
Тот даже ухом не повел, подтверждая моё мнение о себе. Решив не тратить время понапрасну, я продолжила свой путь, желая побыстрее забыть этот инцидент — и без него волнений хватало.
— Я рад, что с вами все хорошо. Простите, что напугал, — вдруг произнес он, мгновенно остудив весь мой гнев. Разве виноват он во всех бедах? И что я на него взъярилась? Мне стало стыдно, и хотела было тоже извиниться, но когда обернулась… его не было. Ни рядом, ни вдали.
«Галлюцинации, — пронеслось в голове, — реакция организма на стресс и недосып. Рекомендуется пойти домой и лечь спать»
Я помотала головой. Бр-р-р. Пообщаешься с дядей и начинаешь выражаться, как он. Притом, что половину слов я не понимала. Ну ладно. Совет все-таки был дельный, и я решила ему последовать.
* * *
Раз в году ворота Замка открывались не для того, чтобы выпустить патрули Стражей.
Раз в году Замок принимал молодых людей, стремящихся узнать хоть что-то о мире.
Раз в году проходил набор в корпус учеников.
Люди боялись Замка; но каждый раз, в этот день, группа юношей и девушек уходили из дому, чтобы вернуться через семь лет или не вернуться никогда.
Я прошла вместе с другими, внешне не отличающимися от меня, подростками за ворота, отрезая себя от мира почти на десятую часть века. Через семь лет, если я вернусь, мне будет двадцать четыре года. Совершеннолетие настигнет меня уже в Замке, превратясь в ни чем не примечательный день.
Первое, что увидели мы — был широкий двор, пол которого состоял из точно подогнанных базальтовых плит. Очень удобно для муштры и парадов, но совершенно обыденно. Ничего из того, что ожидали жители города, до судорог боявшиеся Замка. Я почти физически испытала волну разочарования пополам с облегчением «прокатившуюся» по нашей небольшой кучке: просторная площадка не несла в себе угрозы и не отличалась никакими странностями. Был колодец, была небольшая трибуна, но ни плахи, ни стройных рядов Стражей.
— Да ну-у-у! — раздался звонкий голос слева; явно говорящий, что его хозяину чувство самосохранения не знакомо; а точнее хозяйке: голос-то был женский, — и это самое опасное и страшное место?! Ха!
Я покосилась в сторону звука. Так и есть: рыжая жилистая девушка; с откровенно наглым выражением лица, и полыхающими факелами в глазах. И все это странно сочеталось с изящными, даже хрупкими чертами, совершенно не подходившими для большинства людей с таким складом характера. Странно, что она здесь — целительство слишком муторная штука, требующая большого терпения.
— А меня батька сюда сослал! — сообщила она мне, заметив вопросительный взгляд, и улыбнулась во все тридцать два белых зуба, — говорит: «Может здесь из тебя дурь выбьют!»
— Ната! Орать-то зачем? — вопросил худой парень стоящий рядом, который был полной противоположностью девушки, и лишь рыжие кудри и глаза морской волны говорили об их родстве.
— Я не ору: громко разговариваю! Давай знакомиться! — она резко повернулась в мою сторону, заставив меня вздрогнуть и в полном обалдении пожать её руку.
— Юриль, — больше я ничего сказать не могла. Как дядя говорил? Тишина и полная оторванность от мира? Да он просто не был знаком с рыжеволосой Натой!
Мы бы продолжили наш разговор, но ворота позади нас бесшумно (это ж чем надо было их смазать?) закрылись, а из одной из арок вышло человек двадцать одетых в черное. Двадцать очень странных человек. Все они были какими-то одинаковыми. Среди них не оказалось близнецов, но одинаково короткие волосы, одинаково гладко выбритые подбородки, и одинаковое равнодушие в их глазах стирали какое-либо различие в возрасте или черт лица. Возможно, они являлись Стражами — возможно, нет; в любом случае впечатление от созерцания них было не лучше чем от вида фигур мрачных воинов в черных доспехах на вороных конях.
— Мда-а, — тихо произнес брат Наты, охарактеризовав этим коротким словом все эмоции испытанные нами.
