- Пора, Акайла?
Его собеседник улыбнулся, и светло-голубые глаза его засияли. Год назад, когда человек в черном впервые увидел их свет, он был поражен его силой. Теперь он знал, что свет этот рожден внутренним могуществом, равного которому нет ни у кого из смертных, за исключением одного. Но сила, светившаяся в глазах его учителя, была не ошеломляющей мощью того, другого, а успокаивающей исцеляющей силой жизни, любви и надежды. Это существо действительно стало единым целым с окружающим миром. Однако мысли, которыми обменивались собеседники, мягко опускаясь на землю, были полны тревоги.
- Прошел год. Хотелось бы иметь больше времени, но время подчиняется только своим законам, и, может статься, ты уже готов. - Затем он добавил вслух с юмором, который человек в черном понял по структуре его мысли: - Однако, готов ты или нет, время пришло.
Сидевшие в кругу как один поднялись, и на мгновение человек в черном почувствовал, как они на прощание мысленно касались его сознания. Они отсылали его обратно, туда, где шла борьба, в которой ему предстояло сыграть важную роль. И уходил он с большим запасом знаний и умений, чем тот, которым обладал, когда пришел сюда. Он ощутил последние прикосновения и промолвил:
- Спасибо. Я отправляюсь туда, откуда смогу быстро добраться до дома.
С этими словами он закрыл глаза и исчез. Те, что сидели в кругу, немного помолчали, а затем занялись своими делами. Листья на деревьях все не могли успокоиться, в них долго слышалось эхо злого ветра.
Ветер долетел до тропы у горного хребта над далекой долиной, где в укромном месте притаилась группа людей. На какое-то мгновение они повернулись на юг и всматривались вдаль, как будто пытаясь обнаружить, откуда прилетел этот беспокойный ветер, а затем вернулись к наблюдению. Двое из разведчиков, сидящие у самого края утеса, прискакали издалека, как только получили известие о том, что в долине под знаменами врага собирается армия. Командир, высокий седеющий человек с черной повязкой на правом глазу, присел на камни.
- Все именно так, как мы и ожидали, - тихо проговорил он.
Другой человек, не столь высокий, но более плотного телосложения, почесал черную с проседью бороду и плюхнулся рядом с первым.
- Да нет, хуже, - прошептал он. - Судя по числу костров, там закипает черт знает какое зелье.
Человек с черной повязкой долго сидел молча.
- Ну, мы выиграли по крайней мере год. Я ожидал, что они двинутся на нас прошлым летом. Хорошо, что мы готовились к войне, ведь теперь ее не миновать. - Пригибаясь, он вернулся в укрытие, где высокий светловолосый воин держал его лошадь. - Ты остаешься?
- Да, хочу еще посмотреть, - ответил его собеседник. - Если знать, с какой скоростью прибывает пополнение, можно прикинуть, сколько воинов он приведет с собой.
Командир сел на коня. Светловолосый заметил:
- Какая разница? Когда он подойдет к городу, с ним будут все его силы.
- Просто не люблю сюрпризы, вот и все.
- Долго? - спросил первый.
- Два, самое большее три дня. После здесь будет слишком людно.
- Они уже наверняка выставили дозорных - так что не больше двух дней. - С мрачной усмешкой он добавил: - С тобой не так уж и весело, но за последние два года я как-то привык, что ты рядом. Будь осторожен.
Второй широко усмехнулся:
- Это и тебя касается. Ты им достаточно досаждал последние два года, так что они были бы рады поймать тебя в сети. Не хотелось бы, чтоб они появились у ворот города с твоей головой на пике.
Блондин сказал:
- Этого не случится. - Открытая улыбка противоречила решительному тону, который был так хорошо знаком его собеседникам.
- Постарайся, чтобы так и было. А теперь поехали.
Отряд отправился в путь, оставив лишь одного всадника в помощь толстяку. Продолжавшему наблюдение. Через некоторое время он тихо пробормотал:
- Что же ты на этот раз задумал, сукин ты сын? Что ты собираешься выдать нам этим летом, Мурмандрамас?
Джимми сломя голову мчался через зал. За последние несколько месяцев он сильно вытянулся. В следующий день летнего солнцестояния будет считаться, что ему исполнится шестнадцать, хотя сколько лет ему на самом деле, никто не знал. Похоже, что шестнадцать, а может быть, ближе к семнадцати, а то и восемнадцати годам. Мальчик и раньше был сильным и мускулистым, но за время жизни при дворе он раздался в плечах и вырос почти на целую голову. Теперь он уже выглядел не мальчиком, а настоящим мужчиной.
Однако некоторые качества никогда не меняются, и одним из них у Джимми было чувство ответственности: на него можно было положиться в серьезные моменты, однако его пренебрежение повседневными обязанностями опять грозило превратить двор принца Крондора в хаос. Долг предписывал ему как старшему сквайру первым являться на сборы, а он, похоже, как обычно, будет последним. Пунктуальность почему-то никак не давалась Джимми. Он появлялся либо поздно, либо рано, и очень редко вовремя.
Локлир стоял в дверях Малого зала, который служил местом сбора сквайров, и неистово махал руками, чтобы Джимми поторопился. Из всех молодых придворных только Локлир стал его другом после того, как Джимми вернулся с Арутой из похода за терном серебристым. И хотя Джимми сразу и совершенно справедливо отметил, что во многом Локлир был еще ребенком, младший сын барона Края Земли отличался неистребимой тягой к приключениям, что одновременно радовало и удивляло его друга. Каким бы рискованным ни был план, придуманный Джимми, Локлир всегда соглашался с ним. А когда затеянное Джимми испытание нервов придворных кончалось неприятностями, Локлир с честью переносил наказание, считая его справедливой ценой за неудачу.
Джимми влетел в комнату и, скользя по гладкому мраморному полу, помчался на свое место. Две дюжины сквайров, одетых в зеленое и коричневое, выстроились двумя рядами. Он огляделся, убедился, что все находятся на местах, и замер на своем посту за секунду до того, как вошел мастер церемоний Брайан де Лейси.
Когда Джимми получил звание старшего сквайра, он думал, что оно сулит ему одни удовольствия и никакой ответственности. Однако его быстро вывели из заблуждения. Он стал составной частью, хоть и очень малой, механизма, обеспечивавшего сложную жизнь двора правителя, и в случае сбоев Джимми приходилось на себе испытывать правило, известное чиновникам всех времен и народов: начальство не волнуют причины неудач, их интересует только результат. Поэтому Джимми переживал каждую ошибку, совершенную сквайрами. Пока что этот год был для него не самым безоблачным.
Размеренным шагом, шурша красно-черным одеянием, высокий мастер церемоний величественно прошел через зал и встал позади Джимми, который формально был его ближайшим помощником после главного камергера, но на самом деле был источником бесконечных хлопот. По обе стороны мастера де Лейси стояли два придворных палка в пурпурно-желтой форме. Это были сыновья простолюдинов, будущие дворцовые слуги, в то время как сквайрам когда-нибудь придется занять места среди правящей верхушки Западных земель Королевства. Мастер де Лейси рассеянно постучал о пол посохом - символом своего звания - и сказал:
