Шалопай! Никакого уважения к старшинству и радости от встречи с сестрой!
Хотя надо отметить, что жизнеописание святого Лаврентия в картинках Оськи получилось гораздо более занимательным, нежели в конспектах старшего брата. Но я бы не рискнула показать этот вариант нашему скромному церковнику.
До обеда, не желая и далее встревать в битвы своих братьев, я отправилась наносить визиты вежливости старым друзьям и знакомым. Чем загородная жизнь отличалась от городской, так это прямо-таки экзекуторской внимательностью к соблюдению приличий. И если вы хотя бы однажды забыли ответить на чью-либо записку, или, не дай Боги, не посетили чей-то званный обед – это вполне может обернуться тем, что ваших внуков будут упрекать в плохом воспитании, усугубленном врожденным отсутствием такта. Поэтому на следующий же день после приезда, получив несколько приветственных записок, я была просто обязана обойти всех соседей и, если не посидеть в гостиной несколько минут, восторгаясь изменениями в интерьере, которые произошли в мое отсутствие, то хотя бы оставить на столике в прихожей свою карточку, на кои, к слову, ежегодно уходил изрядный запас недешевого картона.
К счастью, соседей у нас не так уж много, поэтому при известной доле хитрости можно обернуться до обеда. К небольшому городку под странным названием Кладезь (даже старожилы не могли объяснить, кладезь чего) примыкало не более пяти мелких имений (наше среди них) и всего одно крупное, принадлежащее старшему лорду Гордию. К лорду я, конечно же, не пойду: достаточно будет оставить у привратника свою карточку, все равно все приветственные записки пишет его секретарь, да и на порог-то меня не пустят в таких сапогах…
Я посмотрела вниз: деревенские дороги, как и всякие дороги, оставляли желать лучшего, а осенние дожди и вовсе превращали их в непролазную хлябь. Сельские барышни, не имевшие возможности всякий раз пользоваться экипажами, выходили из сложившегося положения с присущей им практичностью: под юбку одевались прорезиненные сапоги. Не раз можно было увидеть, как та или иная деревенская роза, в нерешительности застыв перед разверзшимися просторами грязи, оглядывалась со сноровкой заправского бандита на стреме, а затем задирала юбки едва ли не до колен, демонстрируя черные мужские сапоги, и уверенным шагом преодолевала вброд препятствие. Мои братья порой развлекались тем, что подсматривали такие картины, или того хуже, пугали девушек своими внезапными криками, отчего те, утратив благоразумие, опускали свои платья прямо в грязь.
Была и у меня такая практичная обувь, но в своей изощренной изобретательности я пошла куда дальше, влезая в сапоги прямо в легких домашних туфлях и беззастенчиво подкалывая подол повыше. Подобные махинации позволили мне под ошарашенные взгляды прислуги в прихожей первого же посещенного дома невозмутимо «выйти» из сапог, отколоть подол и двинуться прямо в гостиную, не утомляя себя и не смущая других нудной церемонией переодевания.
На выходе из гостиной мне встретился седоватый человек с круглыми глазами цвета незабудки, досадливо мявший в руках букетик поздних цветов – наш церковник.
– Доброе утро, отец Оврамий!
Представитель церкви остановился, похлопал глазами, как бы припоминая, кто я такая:
– А, леди Николетта, вы уже вернулись! Очень рад, не забывайте наведываться в церковь. Ваш брат Ивар, кстати, делает успехи в учении: никогда еще не было у меня такого прилежного ученика.
Еще бы! Я, конечно, не умаляю достоинств своего брата, но, к слову: до Ивара у священнослужителя и вовсе не было учеников.
– Снова неудача? – сочувственно спросила я, бросив взгляд на погибающие в стиснутой ладошке церковника цветы.
– Снова, – подтвердил бедняга на редкость оптимистично. Дело в том, что с тех пор, как моей подруге Алисии минуло шестнадцать, отец Оврамий с периодичностью раз в четыре месяца делал ей предложение руки и сердца, будто подозревая, что для того чтобы оно было принято, нужно лишь счастливое совпадение внешних условий, а не ответное чувство.
– Ну, может быть, в другой раз: солнце будет ярче, небо голубее, – не удержалась я от того, чтобы не поддеть соседа.
– Да-да, вы правы, наверно, все дело в этой хмурой погоде, – не понял шутки церковник. – Она была не в настроении из-за дождя.
…и неурожая брюквы в этом году. Пришлось прикрыть рукой улыбку. Просто поразительно, насколько ветреными порой мужчины считают своих избранниц.
Мы раскланялись.
Так, домик при церкви можно вычеркнуть из списка посещений – все складывается довольно удачно. Я, наконец, вошла в гостиную.
Вопреки сетованиям незадачливого жениха Алисия была в самом прекрасном расположении духа и, едва я появилась на пороге, бросилась меня обнимать:
– Николетта, как ты выросла и изменилась!
– И похудела, – недовольно заметила ее мать, приветствовавшая меня кивком головы.
– Я слышала, ты при дворе не скучала, – лукаво сказала подруга, усаживая меня на диван.
– Алисия, никогда не повторяй чужих сплетен! – ласково оборвала ее леди Карин.
– Да, мама, – плутовка показала мне глазами, что оставляет этот разговор на потом.
– А я смотрю, поток женихов все не убывает.
– Да это просто проклятье какое-то! – бросила девушка в сердцах.
Всем бы такое проклятье, как кукольная внешность и десять тысяч ладов приданого – результатом станут предложения связать себя узами брака от каждого второго мужчины округи. Я из приданного могу похвастать только вышитым под руководством няни комплектом постельного белья. В то время матушка не уставала восхищаться, насколько плотоядными выходят розы на нем. Еще бы! Этот комплект стоил мне десяти исколотых пальцев, а няне седой головы! На данном эпизоде с подготовкой моего приданного было покончено. Единогласно.
– Надеюсь, никто из моих братьев к тебе еще не сватался?
– Пока нет.
– Меня пугает это «пока».
– Николетта, скажи им, чтобы даже не помышляли – Алисия будет вынуждена отказать, – снова вмешалась леди Карин.
– Думаю, влюбленному юноше мои советы окажутся едва ли не более безразличны, чем всем остальным, – я решила перепрыгнуть с одной опасной темы на еще более скользкую и снова обратилась к подруге. – Но чем же тебе не угодили все наши женихи? Каким должен быть твой избранник?
Алисия задумалась, словно ей предложили сложную задачку по арифметике.
– Добрым.
Я улыбнулась. Ее мать откровенно рассмеялась:
– Добрым?! Дочка, побойся Богов! Добрые мужчины добры ко всем. И к другим женщинам тоже!
– Ну хорошо, – Алисия, пунцовая от досады, решительно повернулась ко мне. – А что по-твоему должно быть в мужчине?
