— Встаю, встаю! — взмолилась она, когда Лорка начала стаскивать одеяло.
И где она этому научилась?!
Лежи, не лежи, а жить надо. Анна поднялась, приняв самое важное решение в своей жизни: пора ей начать трудовую деятельность. А хоть бы кондуктором или дворником. Почистила зубы, умылась, заправила постель, оделась. Лорка, не выдержав ожидания, поджала хвост и потрусила к двери, оставляя за собой мокрую дорожку.
Мы в ответе за тех, кого приручили… — за себя бы ответить!
Анна поторопилась, посадив собаку на поводок и поправив скомканный Лоркиными поползновениями коврик — вышла во двор.
Естественно, она казнила себя, когда тащила домой упирающуюся четырьмя лапами собаку к подъезду.
— Я знаю, что ты любишь свободу! Пойми ты, у нас нет времени, надо искать работу! — пристыдила она ее, внезапно уловив на себе осуждающие взгляды.
Двор был полон народу. Хуже, над ними смеялись… даже голуби!
Заметив, как голубь сел перед самым Лоркиным носом, потрясая задом перед мордой, Анна решила Лорку пожалеть и чуть ослабила поводок.
Зубы склацали мимо.
А жаль! Она бы и сама не прочь выдернуть пару перьев из хвоста!
Лорка голубей не то, чтобы не любила, попугивала для острастки. Особенно нахально вел себя один, самый наглый — он изводил ее, издеваясь, как мог. Стоило собаке успокоиться, как он обязательно садился на подоконник, прохаживался взад-вперед, курлыча, и посматривая своими черными бусинками. Заметив, что на Лорку, которая металась возле окна, захлебываясь лаем, накричали, подзывал с собой друзей, чтобы порадовались вместе с ним. Птицы рассаживались на карнизе, нагло заглядывая через стекло, о чем-то переговариваясь между собой на своем голубином языке, хорохорились, толкаясь и стараясь занять лучшее зрительское место.
Наверное, тот самый, который жил у них три месяца. Мать подобрала его на улице, спасая от верной гибели. Кто-то сломал ему крыло и повредил ногу. Кормили, поили, пока однажды он не взмахнул обоими крыльями — и вернулся к своей стае.
Какая неблагодарность!
— Ну, хорошо, пройдем вокруг дома еще раз… Но только раз! — погрозила она пальцем.
В небе висело жаркое июньское солнце. Вроде бы только середина месяца, а уже засуха. Недавно распустившиеся листья покрылись толстым слоем пыли. Асфальт плавился, в воздухе стоял тяжелый запах гудрона. И грязь…
Наверное, дворники устроили забастовку.
Бумажные пакеты, пачки сигарет, зеленые нестандартные бутылки из-под пива. Их бомжи обходили стороной. И ничего не поделаешь, двор проходной, кто-нибудь что-нибудь да выбрасывает. У подъезда бабушки моют косточки молодым, ругают политику, жалуются на здоровье. Чуть дальше, рядом с детской песочницей (и ведь находятся мамаши, которые осмеливаются отпустить в нее ребенка!), несколько подвыпивших мужчин пьют пиво и режутся в домино, звонко ударяя костяшками о столешницу.
— Все, идем домой, и даже не думай устраивать концерт! — Анна постаралась выглядеть суровой.
Лорка сразу понурила голову. Взгляд подавленный и тоскливый. Семь лет живет на свете, а все еще не привыкла подчиняться, пытаясь установить свои порядки.
И все же сердце кольнуло…
В последнее время о Лорке толком никто не заботился. Она допоздна на учебе, а мать или возвращалась с работы еще позже, или болела. Отдых ей был давно необходим. Часто поднималось давление, так что приходилось вызывать скорую. Давление было не то, чтобы очень высокое, но для матери оно становилось чуть ли не смертельным приговором. Она не умела болеть. А лечиться не заставишь, лечилась самостоятельно. И как это ни странно, помогало, тогда как от прописанного врачами становилось только хуже. А собаке нужен был друг. Конечно, Лорку любили и прощали, когда она в отместку грызла обувь или, не дождавшись, оставляла в прихожей подарок. В душе понимая вину, жалели, а когда появлялось возможность, заваливали игрушками и прессованными косточками из сухожилий. Но Лорке нужно было другое. Все собаки, как собаки, а она ни минуты не могла побыть спокойной, точно кто-то поставил ей дополнительный моторчик. Безумно любила долгие прогулки в парке, обожала гонять ворон и голубей, плавать и валятся в грязи, или окатить брызгами с грязной мокрой шерсти загоравших на берегу людей, из-за чего обычно Анне сразу же начинали выговаривать за собаку. А Лорке только того и надо — накричал на хозяйку, дай-ка я тебя попробую куснуть!
Но как исполнить собачьи мечты, если на себя, любимую, не хватает времени?!
Первым делом Анна протерла пыль и пропылесосила ковер. Пыль с песком летела через открытое окно — каждый день одно и то же. (Интересно, если ее не протирать, как скоро она забьет квартиру собой?) Заглянула в холодильник, достала сыр, яйца, колбасу и молоко. Включила газ, поставила нагреваться сковородку. По квартире разлилось ветчинное благоухание, яйца смачно шкваркали. Анна бросила колбасные шкурки в собачью миску, добавила воды, не сразу обратив внимание, что собаки нет рядом. Но мало ли что у Лорки на уме.
Обиделась…
Будет опять давить на жалость, с мученическим видом умирая под столом. Или сытая. Сухой корм теперь всегда стоял в углу. Захочет, прибежит!
Анна уже собралась перебраться в комнату, как вдруг увидела через приоткрытую дверь какое-то синеватое свечение, которое тут же погасло.
Она вздрогнула…
Что это могло быть? Сгорел телевизор? Нет… Как раз передавали новости, голос диктора вещал что-то про наводнение. Замыкание? Дымом не пахло… Обычно, если горит провод, то он потрескивает, и предохранитель вылетел бы… Шаровая молния?! Тьфу, какой бред… На дворе ни облачка, небо подернуто белесой дымкой перистых облаков. Террористы? Откуда?! Средь бела дня через форточку залезли?!
А вот бы напали на соседа снизу!!! — помечтала Анна. Всех достал проклятиями — за то, что хлопали подъездной дверью. Но если ее такой сделали! Стоило отпустить, как дверь со всего маху примагничивалась к замку — и не удержать…
Лорка в комнате как-то неуверенно взвизгнула, влетела в кухню с вздыбленной шерстью, тут же разразилась лаем. Анна насторожилась, выглянула в окно. Нет, там все оставалось по-прежнему, разве что, кое-кто ушел домой, а кое-кто вышел. Возможно, кто-то играл зеркалом, пуская солнечных зайчиков. Или опять голубь… Ну совсем обнаглел!
— Фу! — приказала она собаке. — Лора, перестань…
Смахнула для голубя крошки от хлеба на тарелочку, подхватила разделочную доску с поставленным на нее завтраком, придерживая дверь ногой, направилась в комнату…
И вздрогнула… Второй раз. Поднос выпал из рук, мягко ударившись о ковер… На лбу выступил пот, по телу пробежали мурашки. В животе засосало холодом, поднялась и прокатилась по телу ледяная волна… И сразу после этого в голове стало пусто. Не то, чтобы пусто… мысли поднялись чуть выше, разрабатывая свою версию — и ни одной умной…
