Тину ухватила за локоть какая-то тетка в платке и застиранном фланелевом халате, который она носила вместо платья.
— Угол не нужен? — спросила тетка. — Я дешево сдаю. Одна-единственная койка осталась. Последняя.
— Да, да, мне ночевка нужна!
Может быть, завтра удастся пробиться к Аглае Всевидящей?
Тетка не обманула. Койка нашлась в десятиметровой комнатушке. В этой крохотульке помещалось сразу две кровати. На одной из них лежала немолодая женщина в одном белье. Черное платье и платок, аккуратно сложенные, висели на спинке кровати.
— А ты кого ищешь? — спросила женщина, привстав.
Тина замялась, не зная, что и сказать. Кого она ищет? «Человека, — напрашивался ответ, — просто человека». Но она промолчала.
— А я сына ищу. В Чечне пропал. Может, жив. Я номерок к Роману Вернону взяла. Слышала про такого?
Тина отрицательно покачала головой, со стыдом признаваясь, что, обладая колдовским даром, не знает светил этого мира.
— Его хвалят. Скажу по секрету: у меня два номерка. Один — про запас. По два номерка в одни руки дают. Вот я и подумала: приедет издалека человек, в дороге умается, а ему необходимо к Роману Вернону попасть. А номерков, как всегда, нет, очередь на три дня вперед расписана. А тут я. Как чудо. Может, мне и зачтется это доброе дело.
— Мне нужен номерок. Просто необходим, — сказала Тина неожиданно для себя и молитвенно сложила руки.
— Я так и знала. — Женщина достала из сумочки кружок серебряной фольги с выдавленным номером и протянула Тине.
— Сколько я вам должна?
— Да ничего. Я же сказала — доброе дело.
Тина отыскала в сумочке заметку о темногорских колдунах. Да, Роман Вернон в тексте упоминался. Правда, вскользь. Было сказано, что он повелитель воды, а «господин Вернон» — псевдоним, все колдуны псевдонимами пользуются. На самом деле зовут его Роман Васильевич Воробьев, родился он в селе Пустосвятово и занимается исцелениями и снятием порчи, а также может находить пропавших. И все.
Женщины почти всю ночь проговорили, каждая рассказывала о себе. Вернее, говорила Валентина Васильевна. К утру стало Алевтине казаться, что роднее этой женщины у нее на свете человека нет. Она знала все про семью Валентины Васильевны, про мужа, про сына, что пропал на войне, про невесту сына, которая жениха не дождалась и вышла замуж за хозяина ларька, про друзей сына, про увлечения сына, про… Они заснули на рассвете и, если б хозяйка не грохнула в дверь кулаком, проспали бы до полудня.
Подходя к двухэтажному дому господина Вернона, Тина страшно нервничала. Она боялась, что и здесь какой-нибудь ражий тип столкнет ее с крыльца и не пустит дальше порога. Дом колдуна стоял в глубине участка, отгороженный от улицы сплошной кирпичной кладкой забора, деревянными воротами, а также густой сетью яблоневых веток. На крыльце распоряжалась бойкая тетка, вела списки, сверяла жетоны и деловито тасовала очередь по своему усмотрению. Охраны не было.
— А зачем господину Вернону охрана?! — почти с религиозным восторгом воскликнула распорядительница. — Его собственная колдовская сила охраняет.
— Сильнее Вернона никого в Темногорске нет! — поддакнула Валентина Васильевна.
«Они все здесь сумасшедшие, — решила Тина, — и я тоже сумасшедшая. Но я хотя бы иногда смеюсь над собственной глупостью. А они такие серьезные, что поневоле начинаешь чувствовать себя виноватой».
— Марфа Сталеновна, вы уж нас в конец очереди не отодвигайте, — попросила Валентина Васильевна и сунула в ладонь распорядительницы сложенную в несколько раз бумажку. Та глянула и скривилась: «денежка»-то была «деревянная».
Ждали долго. О Верноне рассказывали чудеса. Стоит ему показать фото, и он тут же отыщет пропащего. И будто бы находит он человека где угодно, даже под землей, в прямом смысле этого слова: если убит и закопан, колдун непременно укажет где.
— Вчерась при мне одной дамочке могилку аж в Сибири указал, — объясняла распорядительница ждущим в очереди.
При этих словах Валентина Васильевна вздрогнула и бросила на Тину умоляющий взгляд.
— Ваш сын жив! — Тина изо всей силы стиснула локоть своей новой подруги.
И в тот миг поняла, что нет, не жив. Давно уже не жив. Показалось, что внутри у нее все обрывается. Будто она сама, а не кто-то другой, в этой безвременной смерти виновата. И от вины той никак не откреститься. Оказывается, это так страшно, когда у тебя дар.
А Валентина Васильевна уже всходила на крыльцо. Как на эшафот.
«Я ошиблась», — попыталась упросить немилосердную судьбу Тина, но знала, что бесполезно, не поддастся на подобные уловки фортуна.
Валентина Васильевна пробыла в доме минут пятнадцать. А показалось — год. Вышла с потемневшим, совершенно чужим лицом, стала спускаться, беспомощно нашаривая рукой перила. Оступилась, едва не упала, и вдруг завыла в голос, припав к перилам, и принялась рвать с головы платок и бить себя кулаком в грудь. Люди к ней сбежались. Нет, не ошиблась Тина. И господин Вернон не ошибся.
— Девушка, чего ж вы сидите? Ваша очередь! — строгим голосом обратилась к ней Марфа.
Тина хотела подойти к Валентине Васильевне и сказать… Да что тут скажешь?! Надгробье гранитное метровой вышины человека не заменит.
«А мне теперь будет удача, она мое счастье выкупила», — пронеслась в голове у Тины кощунственная мысль.
Кабинет был погружен в полумрак, золотистый отблеск свечей ложился на бархатные шторы. Колдун сидел в глубоком кресле, сцепив в замок длинные пальцы. На столе перед ним стояла белая тарелка. И все. Ни черепов, ни четок, ни карт таро, ни прочей колдовской шелухи. Пахло странно. Так возле реки веет влагой и водорослями. Только здесь этот запах мешался с запахом горящего воска.
— Мне надо с вами поговорить. У меня дар. Настоящий, — выпалила Тина, все еще стоя у двери и не осмеливаясь подойти ближе. — Я вот что вам скажу: у Валентины Васильевны сын погиб. Я это поняла сразу. За локоть ее взяла и поняла.
У колдуна было необычное лицо — белое, с орлиным носом и надменным, изломленным в недоверчивой улыбке ртом. Длинные волосы, черные и блестящие, доходили почти до плеч. Но самое странное — золотистые огни свечей в его глазах отражались холодными голубыми бликами.
— Ну, это нетрудно, — недоверчиво покачал головой колдун. — Даже в кабинете я слышал, как она кричала на крыльце.
— Нет, я до все поняла. Я не вру. Но ей ничего не сказала. И вы не должны были. Как можно?
— Не тебе меня учить, что надо делать, — ответил он надменно. — Теперь она сможет его похоронить.
— Как я вам завидую: вы не сомневаетесь в собственной правоте.
