— Нет, я до все поняла. Я не вру. Но ей ничего не сказала. И вы не должны были. Как можно?
— Не тебе меня учить, что надо делать, — ответил он надменно. — Теперь она сможет его похоронить.
— Как я вам завидую: вы не сомневаетесь в собственной правоте.
Он слегка подался вперед:
— Зачем ты здесь?
— Мне нужно место ассистентки. Он указал на стул:
— Сядь.
Она подошла и села. Закинула ногу на ногу. Огоньки свечей слегка заколебались. Она повернулась и дунула на ближайшую свечку. Пламя, вместо того чтобы накрениться, рвануло вверх, шипя и разбрызгивая искры. Колдун отшатнулся:
— Прекрати! Без фокусов.
— Без фокусов скучно. А я веселая. Вы заметили?
Он пододвинул к ней тарелку. Вода была так прозрачна, что, лишь колыхнувшись, выдала свое присутствие.
— Сконцентрируй внимание и подумай о ком-нибудь, — приказал господин Вернон.
— О ком? — спросила Тина. — Мне ни о ком не хочется думать.
— О простом человеке. Не колдуне. Но чтоб этот человек был тебе близок. Очень близок.
Тина подумала о Валентине Васильевне — кто ж теперь ей роднее этой женщины, которую Тина больше никогда не увидит?
— Положи руку на поверхность воды. Она повиновалась.
И вдруг вода в тарелке замутилась. И на дне, как в зеркале, появилось растерянное лицо ее новой знакомой. А потом вода зарябила, и картинка пропала.
Колдун задумчиво кивнул:
— Дар у тебя в самом деле есть. Вот только я не пойму — какой.
— Я и сама не знаю, — совершенно не к месту хихикнула Тина.
— Впрочем, у меня были ассистентки и без всякого дара, — продолжал Роман Вернон, будто и не заметил ее нелепого смешка. — Тебе повезло. Сейчас место свободно. Я плачу двести баксов в месяц. Если будешь готовить, можешь жить в комнате наверху бесплатно. Одно условие соблюдать неукоснительно: никого в дом не приводить и никому ничего не рассказывать. Ослушаешься — сотру память начисто. Вплоть до младенческой поры.
— Ваша власть так велика? — недоверчиво спросила Тина.
— Моя власть огромна. И я не хотел бы испытывать ее на тебе.
— Вы научите меня своим… — она едва не сказала «фокусам», но вовремя спохватилась, — приемам?
— Это несложно. Вода — носитель информации. И вскоре ты сама сможешь находить потерянные кошельки, абортированных детей, мужей и жен в чужих постелях.
— Я бы предпочла более ценные находки.
— Не все ли равно? Ведь ищешь не для себя.
Она не могла понять, каков его цинизм — напускной или подлинный, изъевший ржавчиной душу. В принципе, ей было все равно. Пока. Но цинику служить не хотелось.
— А лечить? Ведь вы излечиваете? Исцеление недужных приносит самую громкую славу. Я слышала, вы многих вылечили. — Она хотела сказать совсем не то, не про славу, а про добрые слова. Но почему-то не посмела. Не хотелось выглядеть дурочкой.
В его узких серых глазах блеснули нехорошие огоньки:
— Слава мне не нужна. Ну а твоей силы, может быть, и хватит, чтобы свести пару бородавок и справиться с застарелым геморроем.
— А как же Аглая Всевидящая? Или Гавриил Черный? Говорят, когда Гавриил приходит в палату к больному, воздух становится как на горном курорте.
— А больной при этом умирает на два дня раньше. Гавриил забирает энергию у пациента для своих эффектов, только и всего. Ведь энергию надо откуда-то брать.
— Разумеется, я помню про энергию и возрастание энтропии, хотя в школе у меня была тройка по физике, — призналась Тина. — Но если так, то откуда берете энергию вы? Или это тайна?
— Что ж тут скрывать? Я — водный колдун и черпаю силы из своей стихии.
— А можно быть повелителем кремния или азота? Все-таки элементов в таблице Менделеева больше, чем стихий.
— Ценю твой юмор, но положенные тебе пятнадцать минут вышли. Меня ждет следующий клиент. А ты иди. Вернешься в семь. Обсудим план завтрашнего дня и поужинаем.
Она шагнула к двери и вдруг, набравшись дерзости, повернулась к нему:
— Ваша секретарша означает одновременно и ваша любовница? — Она хотела спросить это шутливым тоном, но почему-то не получилось. Прозвучало слишком серьезно.
Он вновь рассмеялся:
— Это по желанию самой ассистентки. Но я заметил, что совмещение обязанностей вредит работе.
— Да, поговорка насчет двух зайцев все еще справедлива.
Он вышел из-за стола и распахнул перед нею дверь. Тине нестерпимо захотелось дотронуться до колдуна. Это желание было выше ее сил. Было как приказ. Она подняла руку…
«Дура! Что ты делаешь!»
А пальцы уже коснулись его кожи и скользнули по щеке.
«Не любит… Никого не любит…» — пришла как будто чужая мысль.
Она приподнялась на цыпочки и подалась вперед. Он тоже наклонился, делая вид, что хочет поцеловать, но тут же отпрянул. Он играл с нею.
— Тебе нужно ожерелье, — сказал он, касаясь пальцами ее шеи. — Сегодня вечером я подарю тебе водную нить.
«Сегодня мы уже будем вместе, — опять подсказал кто-то извне. — Ведь ты не можешь этому противиться».
Она тряхнула головой и отвернулась.
«Только не влюбляйся в него, дура! — предупредила она свое сильно бьющееся сердце. — Можешь спать с ним, но только не влюбляйся».
Но грош цена всем подобным предупреждениям. Грош цена…
— А что такое Синклит? — вдруг спросила она дрожащим голосом. — Вы член Синклита?
Взгляд у него сделался хитрым. Нет, не хитрым, а хитрющим.
— Синклит — это тайна. — И приложил палец к губам. — Лишь посвященных приглашают.
Колдун сдержал слово. В тот вечер он сплел для Тины водное ожерелье. Разрезал кожу на руке, залил водой, а из пореза извлек серебряную нить. Она блестела и переливалась и казалась живой. Тина следила за странной операцией, содрогаясь от ужаса и чуть не плача от восторга. Особенно когда Роман оплел серебряную нить косицами из собственных волос. Пряди мгновенно изменили цвет, из черных сделались желтыми, голубыми и красными. Колдун преподнес Тине дар, усиливающий ее дар. Что-то вроде возведения в степень. По математике в школе у Тины была пятерка. Когда Роман замыкал водное ожерелье у нее на шее, девушке казалось, что она вот-вот упадет в обморок.
А потом… потом она обняла колдуна и первой коснулась его губ.
«Не влюбляйся!» — напрасно остерегал голос.
Странно, но колдовское ожерелье Тининого дара не усилило. Как была у нее небольшая способность к колдовству, такой эта способность и осталась. И никакой новой склонности не открылось. Роман наблюдал за девушкой несколько дней и, кажется, сам был обескуражен. Он даже выспрашивал, не появилось ли у Тины какое-нибудь особое свойство? К примеру, умение двигать вещи одной силой мысли или убивать взглядом. Тина со смехом отвечала, что нет, не появилось. И отправлять на тот свет она никого не собирается.
