С громким скрежетом она захлопнулась, огонек погас, исчезая внутри.
— А-а-а-а-а!
Ивка заорал и, не разбирая дороги, полез сквозь только что пробитый лесной тоннель.
Хруст и шелест преследовали его по пятам. Мальчугану казалось, что страшная зубастая пасть вот-вот ухватит его за ногу. Он бежал изо всех сил. Впереди уже виден просвет. Осталось совсем чуть-чуть. И тут под ногу что-то попалось. Он запнулся и полетел носом прямо в землю.
Встать не успел. Сверху навалилась тяжесть, вжала в мокрую почву с шевелящимися корнями. Скрюченный лес медленно смыкал пробитый мальчиком тоннель.
— Живая Природа! — выкрикнул Ивка. Сфера волшебства тускло блеснула, но результата не было. Слишком много субстанции он истратил пробираясь к полянке.
«Что же делать? Что делать?!» Взгляд мальчика панически метался, но всюду видел только шевелящиеся ветви и острые сучки.
— Помогите! — закричал он изо всех сил. Но кто мог услышать его здесь, на окраине города. Один лишь ветер.
— Помогите! — в последний раз прошептал малыш, протянув руку к выходу. Скрюченный лес с хрустом сомкнул свои колючие объятья.
— Ивка, ах ты мой глупыш, — сказала мама Клариса. — Разве можно лезть в такое опасное место, как Скрюченный лес. А если бы тот страж не очутился на самой окрание города в самый нужный момент.
Глаза женщины тревожно блестели в полумраке. Ивору было приятно беспокойство мамы.
За окном детской догорал вечер. Стрекотали кузнечики, легкий ветерок шевелил белые занавески. Ивка с исцарапанным лицом и с саднящей от тяжелой отцовской руки поясницей сидел в постели и угрюмо водил пальцем по одеялу.
Отец никогда не слушал его оправданий. Для старого Крона главной ценностью в жизни было — не высовывайся! Зато мама всегда понимала сына. И по мере возможностей защищала от отцовского гнева. Она и сегодня вовремя увела его ложиться спать. «Ведь у него был трудный день, не так ли?!»
— И все равно! Там было чудище! — упрямо сказал Ивка.
Мама примостилась рядом на стуле. Мальчик навсегда запомнил ее такой. Высокая худая женщина с узким тревожным лицом, карие глаза и обветренные губы. В тот вечер она была в выцветшей коричневой тунике с черными отворотами. Кожаные сандалии она сняла и поставила рядом с кроватью, а ноги сунула к Ивке под одеяло.
Ее черные волосы были собраны в пучок на макушке, она всегда была небрежна к внешнему виду, но для Ивки она была самой красивой на свете.
— Есть такое волшебное слово — Слово Исторического Слепка. Оно позволяет вернуться назад и увидеть произошедшее.
Ивка разинул рот.
— Ничего себе! А мы все думали, как Маривана узнала, кто подпилил ножки ее стула.
— Обещаю, — улыбнулась Клариса, — мы вместе пойдем к Скрюченному лесу и проверим твое чудище!
Ивка с благодарностью прижался к маме. В ее объятиях ему было покойно и надежно.
— Мам, а расскажи сказку из карты! — попросил он, чуть погодя.
— Уже слишком поздно, — отозвалась Клариса, глядя в окно. — К тому же тебе и так хватило впечатлений…
Она опустила ноги на пол и поправила одеяло. Это означало, что мама уходит.
— Мама, а можно мне хотя бы подержать карту? — воскликнул он, чтобы еще чуть-чуть удержать ее.
— Нет, сынок. Древняя карта всегда должна быть в руках Сказителя. Иначе она перестанет показывать истории. Ты ведь не хочешь, чтобы она перестала показывать истории?
Ивка опустил голову.
— Мама! — воскликнул он чуть погодя. — Я тоже хочу стать сказителем!
По лицу Кларисы пробежала тень. Она тряхнула головой, словно прогоняя недобрые воспоминания.
— Ты еще мал, — сказала она и улыбнулась. — И мне кажется, что тебя ждет иной путь…
Договорить она не успела. Окно резко распахнулась, рама ударилась о стену, со звоном посыпались осколки стекла.
— Керк-оф!!!
В проем сунулась страшная морда с кривыми гвоздями-зубами. Ивка раскрыл рот, чтобы закричать. Нужно позвать папу, нужно вызвать стражей, разбудить весь город. Все что угодно, лишь бы остановить этот кошмар.
Вместо этого мальчик застыл, словно его парализовало. Двигались лишь губы.
— Мама беги! — прошептал он.
Клариса успела вскочить. Глаза женщины были распахнуты, Ивка видел, как ее зрачки прыгали туда-сюда, словно она видела что-то быстро проносящееся перед взором. Губы едва заметно подрагивали, женщина силилась что-то сказать и не могла.
Чудище протиснулось в оконный проем. Больше всего оно напоминало уродливую летучую мышь. Взмахнув крыльями из кожаных обрывков, монстр вскочил на детский столик.
— Керк-оф! — произнесло чудище уже тише.
— Помощь, — выдохнула мама едва слышно. — Ему нужна моя помощь…
Мусорный монстр вдруг захрустел и осыпался на пол кучей мусора. С тихим шелестом опустились кожаные крылья, запрыгали по тянучке пола ржавые гвозди.
Мама замедлено развернулась и зашагала. Ее босая нога наступила на кусок разбитого стекла, Ивор с болью увидел, как на полу остался кровавый след. Но мама не заметила этого. Она продолжала идти.
— Мама! Постой! — прошептал Ивор. После смерти монстра его тело получило свободу. Тут же навалился ужас. Он был такой плотный и удушающий, что Ивка почувствовал себя тяжелым и безвольным, как в страшном сне.
— Мама! Постой, мама!!! — проговорил он вслед Кларисе, но та даже не обернулась.
Хлопнула дверь, на лестнице, ведущей на верхний этаж, показался старый Крон в шлепанцах на босу ногу.
— Что у вас происходит? — раздраженно спросил он.
Ивка, наконец, сумел сбросить оцепенение.
— Мама уходит! — закричал он во все горло. — Мама уходит!
Встревоженное лицо Крона появилось в дверях.
— Клариса? — сказал он неуверенно.
— Папа! Верни маму! — крикнул Ивка еще громче.
Глаза отца скользнули по разбитому окну, по следам крови на полу и сиротливо лежащим маминым сандалиям. Лицо Крона окаменело, старик развернулся и выбежал из детской.
— Клариса! Где ты, Клариса! — кричал он.
Уговаривая непослушные ноги, Ивка побрел вслед за отцом. В голове хаотично прыгали мысли:
«Все будет хорошо! Папа догонит ее, и все станет как прежде. Ведь мы живем в тихом и скучном городе, где никогда не случается ничего страшного. Никогда не случается ничего страшного».
Отца он увидел во дворе. Он потерянно стоял у распахнутой калитки, опустив руки.
Вдруг в траве что-то сверкнуло.
— Папа! — вскричал Ивка и указал на искорку. Крон наклонился и тут же выпрямился, словно его ударили снизу. На раскрытой ладони лежал перстень с треснутой жемчужиной и старый потертый лист, свернутый в несколько раз.
