— За знакомство! — провозгласил доктор и, белозубо улыбнувшись, подмигнул мне. Коньяк оказался противным и вдобавок был изрядно разбавлен спиртом.
— Закусывай, — морщась, сказал ван Чех.
— Итак, Бри, я сам отобрал тебя сюда, к себе на практику, потому что меня устроила твоя успеваемость, а еще, помнишь эссе писали? Вот, оно меня тоже категорически устроило.
— Но я же учусь на одни тройки? — удивилась я.
— И что? Твой покорный слуга вообще многохвостым леммингом отходил, а сейчас я один из лучших психиатров. Важен склад мысли. Завтра приходи с халатом. Больные не будут так бурно реагировать на тебя, волосы собери в пучок, я дам тебе косынку, серьги не одевать, и, вообще, чтобы блестящего не было ничего. Да, и краситься нельзя. Пока они не привыкнут к твоему лицу, не красься. В наличии так же должны быть брюки и удобная обувь, желательно бесшумная. Поняла?
— Поняла.
— А почему именно так?
— Как на экзамене, ей-богу, — я захмелела с коньяку, — потому что нельзя по технике безопасности.
— Почти так, — улыбнулся ван Чех. Он снял шапочку и положил ее на стол.
Голову его украшали чудесные черные кудри, не длинные, но очень изящные. Доктор рассматривал меня, я рассматривала его. В дополнение к черным кудрям и голубым глазам, ван Чех являлся обладателем шикарного носа, к несчастью изломанного в двух местах, и элегантного интеллигентного подбородка. Пока он был серьезен, лицо его было даже каким-то суровым, стоило ему улыбнуться, как джинн из бутылки вылетал раскатистый басовитый смех.
— На сегодня, я думаю, с тебя достаточно, — сказал он, закончив сверлить меня глазами.
— Я тоже так думаю.
— Не бойся, у нас такое не каждый день… Но они достаточно часто от меня сбегают. Просто я их не запираю, вот и шастают. А запереть не могу, руки не понимаются, но бродят в основном не буйные… И потом, ты новое лицо, на новых они всегда не адекватны…
Ван Чех подумал над тем, что сказал, хохотнул и выпил еще коньяку.
— Давай, Брижит, иди…
Надо ли говорить, что я летела оттуда, как ошпаренная??!!
Следующим утром я снова пересекла дорожку и дошла до ворот. Внутри пели птицы и приятно цвели какие-то белые кусты. Вчера я их не заметила. Это не правильно. Нельзя до такой степени быть не внимательной.
Я подошла к приему на покой отделения психиатрии и собралась заходить, как почувствовала в ботинке что-то металлическое. Пришлось снимать обувь. В ботинке ничего не было. Когда я снова его одела, то откуда-то снизу меня позвали шепотом:
— Пссс, Бри, Брижи-ит.
Я удивленно посмотрела вниз, снизу мне пристально улыбался доктор ван Чех. Белая шляпа венчала черные кудри, серо-голубой шарф был причудливо замотан на шее, под пальто цвета слоновой кости, лихо разрисованным то ли углем, то ли простым карандашом. В довершение образа, к тому, что я не заметила вчера, доктор носил аккуратное пенсне и дурацкую кудрявую, козлиную бородку.
Все-таки я ужасно не внимательная, такую бородку и не приметила.
— Спускайся, сюда. Все доктора и медперсонал ходят через эту дверь.
Я быстро спустилась к неприметной серой дверке, ведущей в подвал.
— Все, понимаешь, из низов, — улыбнулся мне доктор, — Пальто заметила? Какие-то т-т-т-товарищи мне его углем разрисовали. Опять сперли из кабинета изотерапии уголь и пастель. Пошли, разукрасили доктору пальто. Я вчера разозлился, думал, придушу гадов, а потом всмотрелся…
Ван Чех развернул передо мной свое пальто, и я увидела каких-то причудливых ангелов со свечками, летящих к крестам на горе.
— Мрачновато несколько, зато ручная работа, — комментировал доктор, — поэтому я сходил вчера к другу, он запечатлел это красками по ткани, вроде не должно смыться при чистке.
Он накинул на себя белый халат, надел шапочку и стал тем доктором ван Чехом, каким вчера я его видела. Я тоже быстренько облачилась в белое и засеменила за ним следом. На лифте мы поднялись до ординаторской.
— Посиди немного. Я принесу истории болезней. Прочтешь, потом пойдем, посмотрим. Пока ты будешь читать, я поработаю. Есть друзья, которых совсем нельзя пропускать.
Пока ван Чеха не было, я разглядывала ординаторскую. Ничего примечательного. За окном, которое выходило в парк, где шапками цвели белые деревья, гулял какой-то больной. Он был очень высок ростом, длинные руки то и дело возводил к небесам, а на светлые волосы падали белые лепестки цветов.
— Хватит любоваться, пора за дело приниматься, — доктор ван Чех подкрался незаметно и шлепнул на стол увесистые истории болезней, — тут только самые интересные, читай, наслаждайся. Отберешь тех, кого пойдем смотреть, и с кем потом будешь чаще видеться. Мне интересно, как ты сама себя оцениваешь.
Белым пожаром он исчез, оставив меня наедине с пизанской башней бумаг.
Я читала, читала долго. Кто-то приходил, уходил, предлагал чаю, я выпила три кружки зеленого без сахара, а после больше не смогла. Если бы не знать, что это истории болезней то, вполне можно было каждую сложить в неплохой фантастический роман. Впрочем, часть была тривиальна: параноидальные психозы, галлюцинаторно-параноидные психозы, абстинентные синдромы с галлюцинациями, несколько кататоничеких больных. Странно, что доктор не ограничил меня в количестве. Надо бы начать с малого. Вот, пожалуй, эти две самые интересные подойдут. Один немолодой мужчина с множественным диссоциативным расстройством личности и женщина с приступообразной дифицитарной шизофренией. В конце концов, можно еще вот этих взять. Пара больных с нарушениями восприятия и мышления, плюс ко всему, у парня маниакальный психоз, у девушки повышенная внушаемость, усугубленная чувством вины и психотравмами детства.
— Закончила? — так же полный энергии в кабинет вошел доктор ван Чех, — Выбрала?
— Да, — я пододвинула к нему кипу.
Доктор ван Чех смотрел на меня почти сурово, приподняв одну бровь и сощурив левый глаз. Я непонимающе смотрела вверх на эту глыбу от психиатрии.
— Я, конечно, понимаю, что ты метишь в великие доктора, но я хотел бы сесть в свое кресло, — сделав губки бантиком, сказал он.
— Ох, простите, — я порывисто вскочила, напоролась на доктора и полет свой окончила на подоконнике.
Ван Чех, хохоча, упал в собственное кресло и, посмотрев на избранных мною, присвистнул:
— А у тебя губа не дура. Не дура, далеко, не дура! Почему вот он?
— Ну, такие расстройства личности очень редко встречаются, интересно было бы посмотреть. Женщина, у нее тоже любопытная история и сложная, я так понимаю она бывший врач?
