Мне повезло: за дверью я столкнулась с проходившим мимо врачом, и она немедленно решила проверить наше состояние, раз уж мы пришли в себя.
Пока она осматривала сначала меня, а затем Ская, я потихоньку вытянула из нее последние новости.
Слава Богине, с девочками все было хорошо. Лилю жрицы забрали в Храм: сотрясение мозга, огромная гематома на макушке, порез на шее и… три осколка в левой руке. Рокси тоже досталось: один кусок пролетел, срезав немного кожи на виске, второй застрял в ладони. Все-таки бесконтрольная магия — зло. На Ская было больно смотреть. Судя по его лицу, он согласен был отказаться от дара вообще, если бы подобное было возможно.
— Ты не беспокойся, парень, — добродушно улыбнулась ему врач и сосредоточилась на перевязке моего плеча. — Найди положительные моменты в этой ситуации: наконец-то у тебя инициировались остальные стихии, так что теперь ты у нас полноценный универсал. А то подумать только, двадцать три года, а половина дара спит мертвым сном! Очень удачно стресс подвернулся, хорошо, что без последствий. А то, что они сцепились… Тоже ничего страшного, твой куратор с тобой позанимается, стихии расцепятся, и все будет хорошо.
Значит, в Академии в курсе, что изначально Скай универсал. Просто решили, что две стихии ушли в полный неактив. А теперь вдруг прорезались, угу.
Мы со Скаем переглянулись, и я выразительно приложила палец к губам. Пусть лучше и правда думают, что земля и огонь инициировались и сцепились в ту злополучную ночь. А то по головке не погладят за то, что столько скрывал от преподавателей опасную способность.
Он на миг прикрыл глаза, подтверждая свое участие в заговоре.
— А что с напавшими? — осторожно сменила тему я. — Кто нас спас?
— Сторож позвал стражей, — невозмутимо ответила она. — Закрыл ворота и возвращался к себе, как услышал шум. Решил проверить, нет ли драки, и увидел пиратов. Стражи скрутили оставшихся в живых злоумышленников до того, как они смогли причинить серьезный вред. Так что вам всем повезло.
— Это точно… — вздохнула я.
В целом, мы легко отделались. Все. Три сотрясения мозга на четверых, две гематомы на головах и раны от стекла — мелочь по сравнению с тем, что могло бы быть. Врач удовлетворенно кивнула, сказала, что денька через два можно будет нас отпустить, и ушла, запретив покидать палату.
Мы со Скаем остались вдвоем.
— Поговорим? — я села на свою кровать в позу лотоса и склонила набок голову.
— Это обязательно? — хмуро зыркнул он на меня.
— Ты опять? — вскинула я брови.
— Я же предупреждал, — прошептал он и отвернулся. — Говорил, что опасен. Но тебе ведь надо вскрыть все, да? Нельзя просто оставить человека в покое?
— Рано или поздно случилась бы ситуация, когда тебя бы сорвало, — я пожала плечами. — Хороший самоконтроль — это не панацея, Скай.
— Но до твоего появления он спасал, — пристальный взгляд ледяных глаз.
— Ты пытаешься переложить вину на меня, хотя виноват только ты сам, — безжалостно припечатала я: сегодня слезать с него была не намерена. Не дождется! — Вместо того чтобы решать проблему, ты ее заморозил. И себя заодно. Это все равно, что лечить симптомы, а не болезнь — рано или поздно получишь осложнение.
Молчание. Только взгляд, тяжелый, пронизывающий насквозь, показывал, что меня по-прежнему слушают.
М-да, как все запущенно… Пойдем другим путем.
— Когда это случилось? — мягко спросила я. — Там же, в Ледяных залах?
— Нет, — на удивление немедленно отозвался он. — Уже в Академии. Мне было тринадцать, и мой дурной характер показал себя во всей красе. С последствиями… Мы крупно поругались с Джэйдом, и меня сорвало. Я чуть его не убил своей магией. Чудо, что он отделался только легкими царапинами.
Ага, значит, Джэйд тоже в курсе. Впрочем, ничего удивительного. Их дружба — пример всем, на самом деле.
— И с тех пор ты решил, что контроль, контроль и еще раз контроль — единственный верный путь, — вздохнула я. — Именно потому ты так активно изучаешь пограничную магию, теперь мне это понятно… А почему преподавателям не сказал? — с любопытством посмотрела на него. — Своему куратору, например. Он ведь лучший спец в этом вопросе, глядишь, решили бы твою проблему.
— Решили как? — ядовито улыбнулся он. — Заставили бы до конца жизни носить блокирующие детские браслеты? — и только я хотела спросить, что плохого в блокирующих браслетах, как Скай добавил: — Да еще и бесполезные в моем случае.
— Почему? — опешила я.
— Думаешь, на мне их не было в тот злополучный день? Но у меня же все не как у людей. И магия работает криво, непонятно. Плевать ей на любые ограничители, если рядом есть источник.
Я сразу же оценила масштаб проблемы. М-да… С огнем еще полбеды, но земля везде.
— Я тебя поняла, — с тяжелым вздохом произнесла я. — Ситуация и правда безвыходная… Что делать будешь?
— Не знаю, — безжизненно сказал он и отвернулся.
Сейчас опять уйдет в себя с концами. Ну уж нет!
— Скай, — вкрадчиво позвала я его.
— Чего тебе? — утомленно отозвался он, ложась.
— Ты наконец-то можешь мне объяснить, что это было? Почему ты вдруг начал дистанцироваться, а потом вообще выдал ту гениальную фразу, после которой я взбеленилась?
Смешок был настолько тихим, что я сначала решила — мне послышалось.
— Уверена, что хочешь это знать?
— Эм… Ну да.
И тишина… Скай, задрав голову, смотрел в угол потолка и молчал.
Минута.
Вторая.
Третья.
— Скай, ты… — начала злиться я.
— У меня ужасный характер, — вдруг перебил он. — Тяжелый. Непростой для окружающих.
— И что? — скептически поджала губы я. — Знаешь, списывать свои проступки на характер, мол, я такой и все, это как-то по-детски и…
— Мира, — Скай повернулся и пристально посмотрел на меня.
От этого странного взгляда мне вдруг стало не по себе. Я зябко повела плечами и с трудом сдержала порыв закутаться в тонкое одеяло по уши.
— Что? — исподлобья глянула я на него.
— Ты мне нравишься.
Сначала я решила, что мне послышалось. Потом — что я не правильно поняла. Нет, ну не может же он всерьез!..
— А ну-ка повтори, — тяжело попросила я.
— Ты все верно услышала, — невозмутимо отказался Скай.
Просто о-фи-геть!
По идее в этом месте мне положено бы возрадоваться и с воплем «Милый, я ваша навеки» броситься ему на шею, но… Я подозрительно сощурилась:
— Как это объясняет твои выходки?
Наверное, все дело было в том, что не выглядел он, как человек, признающийся в своей симпатии. Скорее, в тяжком грехе. И мне это не нравилось.
