Объявит войну!
Ни один светлый не стерпит того, что его семья оказалась в опасности.
А семья Лайтвуда — оказалась.
Устроенный Бенджамином с моей подачи “бах!” на втором этаже, беготня по крыше, разъяренная Ребекка, испуганная Лили… еще более испуганный Сэмюэль.
Подклад под дверью спальни Лайтвуда, который вот-вот даст о себе знать.
Скоро ему будет не до женитьбы.
Солнце катилось к закату, все вокруг казалось желтым, как будто отлитым из золота, закат был кроваво-красным.
Цвет победы.
Моей, смею надеяться.
Расправив плечи, я вошла во двор, поднялась по ступеням крыльца и толкнула тяжело поддавшиеся двери особняка, которые отозвались громким скрипом.
— Гостей сегодня вечером мы не ждем, — промурлыкала я, проходя мимо Ренфилда. — Можешь запереть ворота уже сейчас.
Пучком перьев он смахивал пыль с портрета моего прапрадеда. Перья были настолько пыльными, что рама и холст становились только грязнее. В целом, так было даже лучше: не зря прапрадеда при жизни прозвали Ужасным. Были причины.
— Вам надо — вы и запирайте, мисс Медея, — недовольно откликнулся Ренфилд.
Я замерла и обернулась к нему.
— Не расслышала? — проговорила я, глядя в водянистые карие глазки.
Ренфилд тут же нашел у себя внутри уважение к леди и умудрился посмотреть на меня снизу вверх, хотя был выше на две головы.
— А что? — Ренфилд сглотнул. — Так ваш светлый же припрется, скоро уже! Будет там стоять под калиткой, голосить, — а оно нам надо? Менестрелей опять позовет, а у нас и так со вчерашнего дня куры нестись перестали! От испуга. В смысле искусства.
Хозяйственный какой.
— Не припрется, — улыбнулась я. — Запри ворота.
— Знаете что, мисс Медея… — Он осекся под моим ласковым взглядом. — А вот прямо сейчас и запру, ага. Что тянуть-то… Так-то оно и правильно, вернее будет, с запертыми-то.
Он бросил пучок перьев на пол и дернул на себя скрипнувшую дверь особняка.
Отлично.
Отца я нашла в кабинете. Он вертел в руках мандолину — должно быть, отобранную у менестреля, который пел для матушки по заказу неизвестного поклонника. Несколько струн порвалось, так что вид у инструмента был крайне потрепанный.
На каменной стене отцовского кабинета прибавилось две черточки.
Увидев меня, отец обернулся, натянул на лицо улыбку.
— Дочка! Как там родственники?
— Прекрасно. Уверена, этот день мы все запомним надолго.
Отец крякнул, как всегда верно истолковав мою интонацию. Сунул мандолину в урну, уселся в кресло у рабочего стола.
— Ну, Лайтвуд знал, на что шел, — подумав, сказал он. — Ты, главное, смотри, чтоб до свадьбы дожил. А там уж… сама решай. Твоя семья, я лезть не буду.
Скоро он узнает, что никакой свадьбы не будет. Представляю, как расстроится!
Я поднялась к себе в башню, взялась за недочитанную книгу, сев у окна.
Против воли мысли возвращались к Лайтвуду.
К взгляду синих глаз.
К улыбке темных губ.
К твердым горячим рукам.
К тому, как он сжимал мою талию, как его дыхание касалось моего лица и как колотилось сердце, когда я думала, что он вот-вот... меня поцелует.
Проклятый!
Я захлопнула книгу.
Мне нужно отвлечься.
Спустя час безуспешных попыток найти себе занятие, я снова подошла к окну — и как раз вовремя.
В конце улицы появился какой-то светлый верхом на коне и, добравшись до ворот особняка, затрубил в горн — это был сигнал тревоги, который использовался только в крайних случаях.
Я поморщилась от громкого звука и мысленно согласилась с матерящимся Ренфилдом, который вышел светлому навстречу.
— Лорд Даркмор… — услышала я задыхающися голос. — Особняк Лайтвуда!.. Быстрее! Умоляю!
Кажется, мой подклад дал о тебе знать.
Увидев отца, который шагает навстречу светлому, на ходу надевая плащ с красной оторочкой, я отвернулась.
— Поздравляю с помолвкой, лорд Лайтвуд, — промурлыкала я.
Вот и все.
После того, что я натворила, Лайтвуд уж точно на мне не женится.
Повезет, если не убьет.
Но оно того стоило.
Я не выйду замуж против воли.
Расчесав волосы и переодевшись в ночную сорочку, я залезла под одеяло и закрыла глаза.
На душе было… тревожно?
Завтра — будет новый день, и помолвочное кольцо наконец слетит с моего пальца.
Я чувствовала по этому поводу… радость.
Должна была, по крайней мере.
Но почему-то при мысли о том, что Лайтвуд больше не подойдет ко мне близко, не заглянет в глаза и не обнимет, не посмотрит со своим фирменным выражением лица, которые я никак не могла истолковать, внутри поднималось какое-то странное чувство… сожаление? боль?
Не может быть, я же темная. Мы не сожалеем, не влюбляемся, наше сердце не бывает разбитым. Это что-то для светлых.
Когда на улице все затихло, я забылась наконец сном.
Пришлось напомнить себе в сотый раз, что Бенджамин, как и остальные члены семьи Лайтвуда, — в безопасности.
Подклад направлен исключительно на моего жениха.
Чтобы испортить ему жизнь и заставить забыть о женитьбе.
Милый сувенир к помолвке.
Снился мне Лайтвуд. Он что-то говорил, смотрел на меня тяжело и зло, а я кричала, зачем-то пыталась до него дотянуться — но никак не могла.
Проснулась я рывком, чувствуя, как горит помолвочное кольцо на пальце.
— Лайтвуд! — слово сорвалось с губ само, и я под угрозой смерти не смогла бы сказать, зачем его звала.
Сердце колотилось, я дышала так тяжело, как будто пробежала целую милю.
Нужно успокоиться.
Я замерла, вглядываясь в темноту комнаты.
В этот момент прозвучал оглушительный звон.
Вскочив, я зажгла световой кристалл.
Замерла.
— Лайтвуд?!
Лорд Райан Лайтвуд, в сияющем белом костюме, со слегка встрепанными светлыми волосами до плеч, спрыгнул с подоконника.
Ухмыльнулся.
Выпрямился во весь рост, стряхнул стелянную крошку с плеч.
Почему-то комната стала казаться маленькой. Должно быть, дело в росте Лайтвуда и в его мощной фигуре.
Он… проник сюда через окно? В башню? В мою комнату?
Светлый?!
— Медея, — низко проговорил Лайтвуд, шагая вперед.
Взгляд синих глаз был тяжелым.
Я попятилась.
— Как вы здесь оказались?
Лайтвуд нехорошо сощурился и направился ко мне.
Глава 14
— Как вы здесь оказались?
Лайтвуд нехорошо сощурился и направился ко мне.
В этот момент я испугалась не на шутку и тут же отругала себя.
Я же Даркмор! Трусость мне не к лицу.
И все-таки не каждый день у меня в комнате оказывается разъяренный Верховный светлых, забравшийся в окно.
Кажется, я смогла-таки вывести его из себя — это плюс.
Непонятно, как теперь выбраться из комнаты живой, — это минус.
И все-таки... как получилось так, что он до сих пор держится на ногах? После моего подклада? Он ведь... по моей задумке, Лайтвуд не должен был приходить в себя как минимум до утра, а то и дольше.
Но Лайтвуд выглядел полным сил — и это пугало сильнее всего остального.
Я огляделась, схватила то, что первое попалось под руку — горшок с мандрагорой.
Бросила в Лайтвуда.
Тот увернулся, и горшок разбился, ударившись в стену. Мандрагора возмущенно пискнула, но тут же затихла — видимо, верно оценила обстановку и решила не отсвечивать. Мудро. Мне бы последовать ее примеру, но вряд ли Лайтвуд после этого оставит меня в покое.
Он приблизился ко мне еще на несколько шагов, и я была вынуждена… не попятиться снова, нет. Стратегически отступить к стене.
Бросила взгляд на дверь — Лайтвуд сделал то же самое.
— Я бы не советовал.
По спине пробежали мурашки. Да что ж такое!
Ладно. Лучшая защита — нападение.
— Может, мне тогда стоит воспользоваться окном?
— В прошлый раз у тебя неплохо вышло, — дружелюбно улыбнулся он.
В сочетании с остановившимся тяжелым взглядом смотрелось это весьма угрожающе.
