— Что нужно сделать, чтобы так вымотать вампира? — удивился Златко.
— По-моему, он тебе мозги пудрит, — стояла на своем Дэй, — Кувыркается с какими-нибудь шлюхами, а тебе лапшу на уши вешает. Дура ты, что слушаешь все это и до сих пор не послала его к гоблину.
— Я ему верю. Захотел бы гулять с другими — не стал бы скрывать. А по поводу вампирьих празднеств все правда. Я специально расспросила еще трех наших вампиров, ну тех, кто на старших курсах учатся, — Эта раса в Университете была мало представлена, — Так вот, они точно так же выглядят. Скажете, все по девкам гуляют? Можете мне поверить, просто… кувырканиями его так не вымотаешь.
— И все же интересно, что там с ним делают? — не унимался Бэррин.
— Если хочешь, я спрошу. Правда, он может и не ответить.
Ло частенько так делал, когда речь заходила о делах его общины.
Синекрылый, разумеется, согласился. Что ему еще оставалось, с его любопытством?
— Ладно, мы с Дэй сказали, от кого письма, а вы, парни, молчите, — с усмешкой перевела тему Ива, — А ну признавайтесь!
— Я уже сказал, — охотно поделился Грым. — От ребят из «Большого камня». У них какая-то грандиозная попойка. Зовут.
— Пойдешь? — поднял на него взгляд Златко.
Тролль пожал могучими плечами:
— Ближе к вечеру подумаю.
Первый курс приближался к концу. Они уже начали сдавать зачеты и экзамены, но в эти нежные дни самого начала лета выдалась достаточная передышка, чтобы немного отдохнуть. Да и проверка знаний у магов имела свои особенности. Все-таки практику они в основном уже отработали до автоматизма в течение года, а как правило, без понимания того, что делаешь, очень трудно колдовать, поэтому и теорию они представляли вполне отчетливо. Конечно, требовалось что-то повторить, что-то выучить заново, вызубрить то, что пониманию не поддавалось, но в целом все не выглядело таким уж ужасным. Больше нервов, чем действительных проблем. Уж этот вечерок, а возможно и два-три, они могли позволить себе погулять.
— Неужели не хочется? — подивилась гаргулья. Обычно уж что-что, а попойки и приравненные к ним празднества Грым не пропускал.
— Ты не поверишь, особого желания нет. Достал меня там кое-кто. Причем обидно так достал — ни морду набить, ни вышвырнуть.
— О! — подняла брови травница. — Это кто же такой уникальный нашелся?
Тролль поморщился:
— Да глупость какая-то! Баба одна!
— Гры-ы-ым! — захохотал Бэррин. — Ты теряешь хватку! Тебя умудрилась достать женщина!
— Хватит ржать, — без особой, однако, агрессии ответил тролль. — Ты бы видел эту бабу. Ростом выше меня, характером копия моя мама, а папочка у нее хозяин этого самого «Большого камня». Сами понимаете, с ним ссориться особо не хочется. Именно там концентрируются слухи, да и большинство заказов для нашей братии, — В кабаке с таким названием заседали в основном тролли из наемников, то есть представители публики что ни на есть близкой Грыму, — А она на меня глаз положила. Серьезно так положила. Не на ночку-другую, а… ну сами понимаете… — Их непробиваемый товарищ выглядел таким обескураженным, что хотелось одновременно смеяться и утешать его.
— Боги, не думала я, что когда-нибудь такое услышу! — все-таки захохотала гаргулья. Правда, быстро утихла под яростными взглядами Синекрылого и травницы, — Не, дамский угодник ты наш, не ходи ты пока туда. Рано тебе еще жениться.
— И правда, зачем рисковать, — покачал головой удивленный Златко, — Сейчас повод хороший есть там не появляться — сессия, а потом можно будет что-нибудь придумать, как ее от тебя отвадить.
— Спасибо, — искренне поблагодарил тролль, — Я сам уже замучился. Ну не знаю я, как в таких случаях поступать!
Компания еще немного пообсуждала сию животрепещущую тему, потом разговор вернулся к письмам.
— Уже два любовных послания. Похоже, весна не прошла бесследно, — не сумела не подтрунить над друзьями знахарка, — Златко, признавайся, у тебя тоже письмо с любовным подтекстом?
— Гоблина тебе в глотку, Ива, — аж передернулся Бэррин, — Боги упасите! Пока.
— А я, между прочим, давно заметила, как на тебя кое-кто с курса заглядывается, — поддела гаргулья.
— Да? И кто?
— А не скажу, — Мордочка у Дэй стала на редкость вредной.
— Ну и не надо, — не поддался Златко, — Вполне естественно, что на меня кто-то западает. Я красив, умен, талантлив, обаятелен и наделен прекрасным чувством юмора. Из потомков Короля Всех Людей и не беден, — Только сейчас стало понятно, что в его слова вкладывалась и ирония тоже, так что все ждали финала речи, — К тому же девушки всегда западают на золотые локоны, — И Бэррин манерно провел по волосам, приподнимая у шеи и заставляя падать обратно красивой сияющей волной.
В этот момент серьезные мины не смог сохранить уже никто.
— Но на самом деле это письмо от наших, с кем я занимаюсь магией Разума, — ловко ушел парень от темы. — Могу тебя уверить, Дэй, — язвительно опередил уже готовую что-то сказать гаргулью, — там никто в меня не влюблен. Ну что ж, все признались в содержании писем, остался только ты, Калли! — Златко улыбнулся эльфу, явно подозревая, что тот хотел промолчать на этот счет, и радуясь, что приятелю это не удастся сделать.
— Да-да, ушастый, колись, кто там к тебе клинья подбивает.
Калли поморщился, но ответил своим певучим голоском:
— Никто. Это письмо от моего соотечественника, он сообщает о своем скором приезде в Стонхэрм и просит о встрече. Ему что-то нужно мне передать. От родителей.
— Неужели и до эльфов добралась эта новая мода на письма? — удивилась Дэй.
— Нет, — пожал плечами представитель этой славной расы, — эльфы весьма медленно воспринимают все новое. Может, поэтому так и не любят покидать Светлые Леса. — Голос невольно смягчился и погрустнел, как бывало всегда при упоминании дома, — Просто мои соотечественники считают ниже своего достоинства приходить к кому-то, если он не король, и уже тем более не придут в Университет. Ждать в приемной — фи, нет, это не для моих Светлых родичей! — Было непонятно, иронизирует эльф или говорит серьезно, — Письмо же — другое дело. Да и сейчас мало кто, не принадлежащий к нашему роду, придет прямо ко мне.
— Мало кто придет к тебе? — медленно повторил Бэррин, — Почему?
Все ожидали что-нибудь вроде «А потому!», но вместо этого прозвучало:
— Я сейчас… не слишком популярен на родине. Собственно, то, что меня в столь юном для эльфа возрасте отправили учиться за пределы Леса, — это наказание. — Калли выглядел совершенно беспечно, но при этом никто не решился уточнять, что такого умудрился натворить их правильный во всех отношениях приятель, раз заслужил высылку из Светлого Леса, считавшуюся для эльфов действительно серьезным наказанием. Зато именно об этом думал сам Калли, и его совсем юное сердце сжималось от боли воспоминаний. Он до сих пор помнил эти ледяные глаза, помнил так явственно, будто она и сейчас сидела напротив него, такая прекрасная, невозможно совершенная, бесконечно желанная и абсолютно недоступная.
