-Возьмите меня с собой, пожалуйста. Меня мать из дома выгнала. Уходи, пока не прокляла, сказала!- Выдав нам эту информацию, Ильфина слезла с байка. На ресницах дрожали слезы. Правда, скорей от злости. Да уж. Чужая семья - потемки.
-Оставайся. Чего уж, мы в городе всем хорошим людям рады.- Не бросать же посреди дороги. Димка не простит, вон как засиял.
Пока загрузили по толстым доскам мотоцикл, пока все снова расселись, прошло еще с полчаса. Еще немного, и развернемся домой. Впереди показалась насыпь. Похоже, снова дорога. Прям пунктир какой-то. За поворотом дороги увидели лагерь.
Четыре школьных ПАЗа, черная Волга, два военных Зила с надписью "Люди", серебристый Лексус. Много людей. Когда подъехали и остановились, первой нас встретила статная дама. И спросила:
-Скажите, у вас есть еда? Пожалуйста! У нас сорок восемь детей трое суток не ели!-
А позади нее два монаха и один прапорщик. А еще подальше, возле школьных автобусов, эти самые дети. Огромные глаза и сумашедшая надежда на осунувшихся лицах. А дама то едва стоит. И что делать? Три дня не ели, причем не только дети, похоже. Да у них от сухпая несварение будет! Что делать?!! И фельдшар не поехал, чтоб его.
Около военных грузовиков стояли человек пятнадцать курсантов. Все вооруженные, ошкуренными и заточенными самодельными копьями без наконечников. Правильно, молодцы! С ними же, рядом сидели, на сброшенной запаске две девушки. Похоже, сестры. Обе блондинки в небедных, но помятых нарядах. Из Лексуса, наверное. Среди детей еще ,шесть взрослых, трое мужчин моего возраста и три молодых женщины. И все смотрят на нас. Аж не по себе от такого, смеси надежды и неверия. Придумал!
-Святые отцы, вы наверняка пост длительный держали. Если после выхода из поста супу поесть, для детей вреда не будет, как думаете?- Я обратился к монахам. У нас же три ведра новеньких оцинкованных, и наш котел. Картофеля мешок, у нас крупы есть, консервы. У парней в загашнике что-либо домашнее тоже есть. Сейчас легкий перекус организуем, а тем временем суп сготовим. На костре из консервов, картошки и крупы он быстро созреет. Я обернулся. Мужики уже вытащили мешок с картошкой, ящик консервов и ведра.
-Да нет, ничего не должно быть. Только еды надо совсем немного, разговляться надо потихоньку. Спасибо вам, что мимо не прошли. Кто вы?- Седой, но не очень старый монах вопросительно поднял брови.
- Мы группа экспедиционной разведки города Зареченского. Я командир, Любомир Башенный. Это мои товарищи. Вадим, Артем, Анвар, Ильшат, Андрей, Сергей. Парень с пулеметом на крыше КамАЗа - Евгений. Жень, рукой людям помахай. Это Ильфина и баб Нюра, жители одной деревни. К нам присоеденились. А вы кто? Я смотрю, вас здесь как на Ноевом ковчеге, много.-
-Мы странники, которых несчастье застигло в дороге. Знакомьтесь - Ирина Александровна Мурашова, завуч школы из Воронежа, ехали с детьми в экскурсию по Волге. Сопровождавшая их машина ГИБДД с экипажем выехала на разведку и не вернулась. Мы с братом Елизаром смиренные монахи Раифского мужского монастыря. Ездили по делам монастырским в город Волжский. Это прапорщик Андреенко Антон с курсантами. Они из Самары. Ольга и Марина, они тоже Самарские. Мы все здесь остановились, потому что это конец пути для наших машин. Кроме военных, разумеется, но они нас не бросили. А вот еда у нас кончилась три дня. Слава Богу, вода есть, чай кипятили с травами. Ночью приходилось круг чертить и молитвы читать, недоброе что-то бродит. Но днем не показывается.- У монаха был хорошо поставленный и уверенный баритон.
Мужики при помощи курсантов уже развели огонь и навесили ведра с водой на жердине над костром. С десяток курсантов уверенно чистили картошку. Женщины раздавали детям то, что нам с собой дали жены. Мужики, которые оказались водилами ,таскали ветки. Причем обломанные с деревьев. Дыму-то! Похоже, процесс пошел. Так, а ложек то нет.
-Антон, как у вас с ложками?- Я обратился к прапору.
-А никак. Мы же не рассчитывали на длительную поездку. Даже пайки с собой не брали.- Прапор почесал в затылке.- И тарелок нет. Что делать?-
-Кашу варить будем. А ты (не против на ты?), организуй своих парней, пусть из веток что-то вроде лопаток строгают. По числу людей. А я УАЗ на разведку отправлю. Если все нормально, накормим вас и отправимся к нам в город. Там подождете, может, и утрясется все. - Я пошел к Ильшату и Вадиму, озаботить их действием. Дорога делала крутой поворот вокруг лагеря, и с внешней стороны начинался длинный пологий подъем. Пусть посмотрят, что там. Худа не будет.
Отправив УАЗ с экипажем, подошел к костру. Картошка уже сварилась, в воду бросали содержимое консервных банок и сыпали пополам гречку и рис. Пастушья каша, одним словом. Минут двадцать пять, и дойдет. А пахнет как аппетитно! Курсанты активно строгали ветки, которые им подносили ожившие дети. Горка свежеоструганных лопаток росла на глазах. Я подошел к монаху, который со мной разговаривал. Сейчас он беседовал с бабой Нюрой.
Рассказ баб Нюры.
-И вот, брат Михаил, очнулась я на носилках. Уже в грузовике по дороге в госпиталь. Рядом сумка с документами, ни сестры, ни матери. Спросила у солдата, который рядом лежал, а он ни сном не духом. Потом больно от тряски было, не до вопросов было. Потеряла сознание, пришла в себе уже в палате. Оказалось, осколок пробил шейку матки, рожать не смогу. Это мне уже после выздоровления рассказала доктор, и то, что мать с сестрой погибли, тоже. Они меня по ошибке Анной записали, я выше ее была, хоть на два года младше. А я исправлять не стала. Жутко у меня на душе было. Это я сейчас понимаю, что для четырнадцатилетней девочки это страшно - хотеть убивать людей.
Но тогда у меня не было другого желания. Выписавшись из госпиталя в Казани, начала работать на пороховом заводе и одновременно через военкомат записалась в группу обучения снайперов. Тяжело было, я все ж девчонка была. Не стрелять, я еще в школе активисткой ОСАВИАХИМа была, немного на Ворошиловского Стрелка сдать не успела, как Война началась. Тяжело было взрослой представляться. Это я сейчас старая и сухая, а тогда очень хорошенькая была. Парни проходу не давали. И нравилась, и просто потому, что скоро в военкомат и на фронт. Это сейчас девочки образованные, а тогда просто боевитые были. А я внутри перегоревшая была, ни парни, ни танцы, ничто и никто кроме винтовки и револьвера не интересовали.
Сдала зачеты к Аниному дню рождения и решила, что хватит себя двумя именами называть. В красноармейскую книжку Аннамарией записалась. И за себя, и за сестру. И попал наш взвод снайперов даже без войскового обучения и слаживания прямиком в Сталинград. Там первого врага и убила. Это румынский офицер был, красивый такой брюнет. Я ему в лицо даже стрелять не стала, выстрелила под лопатку, когда он повернулся. Потом до окружения немцев воевала в городе. Я хоть для девушки и немаленькая, но намного меньше парней все же. Ползала по канализациям, вылезу, где в подвале или колодце, стрельну и назад. Только записанных за мной сорок пять немцев, румын было. А потом под взрыв мины попала в тылу, если про Сталинград так сказать можно. Ранение и не опасное, но в правое плечо.
