Как только плащ «выключился», в правом рукаве засветился Знак. Рус быстро закатал рукав. Серебряная игла, покрытая вязкой пленкой, буквально пропитанной сложными структурами разных Сил. Яд, однозначно.
— Гелиния, вставай, опасности нет, — тихо произнес Рус и сразу почувствовал дуновение Силы Земли, — Гелиния! — крикнул, оборачиваясь, — вот черт… — закончил по-русски.
Девушка лежала в желтом коконе «пыльной стены». Создала быстрее, чем на занятиях. Теперь она плохо видит реальность, вряд ли поймет, что уже можно рвать когти, но попробовать объяснить стоит. Тяжело вздохнув, Рус поднялся и принялся махать над ней руками, пытаясь показать жестами, что все нормально. Кричать опасался, еще надеялся незаметно уйти… а зря.
— Именем Князя, остановись! Отойти от госпожи! — со всех сторон сбегалась стража.
Ночь, самый разгар праздника. Грация блистала. Ловила завистливые взгляды местных матрон, танцевала. Кавалеры выстраивались в очередь. Андрей, забросив увлекательную торговлю с местными купцами, страшно ревновал.
— Упокойся, Андрей, — останавливал его хмурый Леон, — специально тебя дразнит. Не занимайся глупостями, сейчас не до дуэлей.
— Да иди ты! — горячился студент, — Чик, небось, пирует с князем и в ус не дует, а Грация… вот паршивка, ну я ей устрою!
— Женитьбу ей устрой, тогда успокоится, — проворчал обеспокоенный друг.
— Да иди ты к даркам!
— Я бы пошел, лишь бы Русчик вернулся… — еще больше нахмурился Леон.
И тут к ним подошел один из телохранителей Гелинии. Друзья узнали его, и у обоих екнуло сердце.
— Вы сопровождали Руса Нодаша? — без приветствия уточнил он.
— Что случилось? — опередив Леона, переспросил Андрей внезапно осипшим голосом.
Телохранитель удовлетворенно кивнул, мол, не ошибся и ровным голосом произнес:
— Госпожа Гелингин передает вам, чтобы вы не ждали своего господина, он не вернется.
— Как!? — воскликнул Леон и пошатнулся. Ноги дрогнули от страшных мыслей. Быстро взял себя в руки, ощупал предательски пустой пояс и по-кошачьи мягко оказался рядом с недобрым вестником.
— Поясни… — Андрей так же с угрозой приблизился к воину-магу.
Спокойным, слегка высокомерным тоном опытного воина, которому этих двоих и за опасность считать стыдно, телохранитель пояснил:
— Он жив, только находится в княжеской темнице. Подробности узнаете завтра во вторую вечернюю четверть от самой госпожи Гелангин. Она будет ждать вас у себя дома. Вы знаете где, — после этих слов развернулся и пошел сквозь толпу, ловко огибая нарядных «гостей» князя.
— Стой!!! — Андрей дернулся за ним, но был остановлен неожиданно хладнокровным Леоном.
— Завтра, друг, все завтра… там и решим, — успокаивал Андрея, но глаза выдавали тревогу и боль, пожалуй, большую, чем у друга.
— Грация!!! — неприлично громко, заглушая усиленную амулетами музыку, закричал Андрей, — домой! Потом объясню, очень срочные дела! — выделил слово «очень».
Девушка распрощалась с кавалером, молодым купцом осыпавшим её пошлыми комплиментами с намеком, и недовольно и в то же время с наслаждением думая «Ну, любимый, если это только ревность, то я тебе устрою!», манерно направилась к Андрею, на ходу расточая ослепительные улыбки.
Это был её праздник. Сбылись самые радужные мечты. Она оказалась самой яркой звездой. Первоначальную робость быстро смело потоками восхищения и девушка с головой, забыв обо всем, окунулась в веселую круговерть праздника. Вино, яркие цветные иллюзии превращавшие ночь в день не хуже, чем на геиналиях, ревнующий, не отходящий ни на шаг Андрей, красивая музыка, танцы — все кружило голову. И сейчас, медленно приближаясь к взволнованному Андрею, в голове звучала музыкальная поэма местного барда, и не думалось ни о чем плохом. Жизнь так прекрасна! А поэма крепко засела в памяти, чем-то зацепила:
В глухом месте Солнца незнающем гадкие мрази — Тартара любимцы глумились над девою чистой. Взывала она о пощаде, но глухи они оказались.
О, Боги, услышьте молитву растерзанной честной девицы! Когда же над миром Гелинов царить перестанет бесчестье, доколе под светом Селены царить будут слуги Тартара!
Услышали Боги молитву из уст чистой девы невинной, послали на помощь Героя в сияющих белых доспехах.
Пропел он торжественно песню и бросился деве на помощь, сверкали мечи двоеруко и бой получился кровавым.
Накинулись мрази всем скопом, набросились стаей шакалов. Летали клинки их тенями, как черные тучи над морем и жалили тело Героя, как осы пред жаркой грозою.
И скоро гроза разразилась!
Воспрял Герой Духом могучим — укусы его не страшили, ударил по тьме он мечами, Богов Света тем восхваляя.
Не вынесли жалкие мрази ударов храбрейшего сердца, трусливые были душонки на дев беззащитных лишь смелы.
Бежали они безоглядно, молясь неутешно Тартару, бежали как стая побитых дворовых собачек безродных.
Герой восхвалил благодатных Отцов, что его породили. Отныне над Геей блестящей царить станет Светлая Сила.
Тартара любимцы не будут любить беззащитные стоны, не смогут они наслаждаться своей безнаказанной силой.
Герой на защите остался, весь мир стережа от подонков, незримо следит он за каждым и имя ему — Справедливость.
Слова Андрея «Чик в темнице, нам надо срочно возвращаться» вернули девушку с небес на землю.
— Как в темнице… — ахнула она, — за что…
Праздник жизни кончился.
К дому Гелинии подъехали в конце первой вечерней четверти. Андрей сидел бы возле ворот еще с утра, но Леон удержал:
— Сказано во вторую четверть, значит так и надо. Гелиния девица серьезная, раз на прием к князю приглашали. Из-за неё Русчик страдает, курица высокородная, — здесь выдержка ему изменила, и он ударил кулаком по стволу гошта. С дерева посыпались созревшие плоды. И новые, и старые жители «Закатного ветерка» молча наблюдали за их падением. Каждый думал о своем, и эти мысли были безрадостны.
В городе только и слышались разговоры о том, как ученик Хранящих пытался убить свою соученицу и не где-нибудь, а на празднике в честь «малого приема». Хвала богам, стража подоспела. Друзья, разумеется, в это не верили, но то что Чик сидит из-за Гелинии — однозначно, к прорицательнице не ходи. Интересно, как будет оправдываться?
Она не оправдывалась. Приняла Леона, Андрея и Грацию, которая со словами «вы же с Леоном не боитесь!» проигнорировала запрет «жениха» идти на эту встречу. Опасались, но выхода не было. В конце концов, их могли взять еще на празднике. Расположились в просторной «гостевой» или «приемной» комнате и Гелиния, так и не дождавшись приветствия, заговорила первой:
