Прибегнув на миг к обратному зрению, Джайн увидел, что Миста вышвырнул из Дома Тхайлы сам архонт Рейм, и вздрогнул от мысли о том, что это могло означать. Ситуация становилась все хуже, а время приближалось к полудню.
Архонт сказал Джайну, что его вызовут. И вот в тот самый момент, когда архивариус помогал Мирн привести в чувство потерявшего сознание слабонервного воспитанника Миста, земля словно разверзлась у него под ногами. Он рухнул в холодную тьму и принялся балансировать, пытаясь нащупать ногами точку опоры на неровной топкой почве.
Ощущение было такое, будто он оглох и ослеп, но Джайн знал: все дело в том, что магическое пространство теперь закрылось для него и вся его волшебная власть отобрана. Он чувствовал себя беззащитным и полупомешанным, так как привык больше полагаться на волшебные способности, нежели на человеческие чувства. После минутного замешательства Джайн обнаружил, что находится в густом, дремучем лесу. Огромные стволы вздымались к такому плотному шатру крон, что сквозь него не пробивалось ни единого солнечного луча. Сырой зловонный воздух въедался в тело – похоже, свежее дуновение никогда не проникало в эту насыщенную испарениями духоту.
Его ноги до лодыжек погрузились в сырой мох; чулки мгновенно пропитались влагой от клейкого, высотой выше колена, папоротника. Невнятное бормотание позади него исходило из уст госпожи Мирн.
Когда глаза Джайна привыкли к полумраку, перед ними предстало огромное здание. Древняя громадина, казалось, слилась с лесом и стала органичной частью, производным этих джунглей – нечто выросшее здесь в течение веков. Старые стены здания растрескались и покосились, камни крошились под зеленоватым лишайником, словно поразившим их проказой. Застекленные некогда окна теперь зияли дырами, сквозь которые кое-где виднелись фрагменты узоров и колонн. Подобно им, двери давным-давно сгнили, и огромный арочный вход был разинут, словно страшная пасть. Крыша, судя по всему, сохранилась, так как внутри было еще темней, чем в окружающем лесу.
– Часовня! – неизвестно зачем сообщила Мирн. – Я… я не ожидала, что она такая большая.
Она двинулась вперед, и Джайн поспешил следом за ней. Спотыкаясь о корни и сгнившие стволы, они брели по мокрому подлеску к ужасному фасаду. Или здание осело, или лес вырос на нем, но в неверном свете они увидели покрытый гумусом и засыпанный осколками стекла спуск в темный нижний этаж.
Укротив абсурдное желание ухватиться за руку Мирн, Джайн заставил себя пойти первым. Почва под ногами оказалась тверже, чем можно было ожидать. Ступив на каменные плиты, архивариус остановился. Через минуту Мирн присоединилась к нему, несомненно так же, как и он, проклиная потерю дальновидения. Воздух был холодным и неподвижным. Они стояли в помещении, напоминавшем молельню, таком темном, что лес у них за спиной казался залитым светом. Два слабых отблеска в дальнем углу обозначали арочные проходы, ведущие из нефов. Они с опаской сделали несколько шагов вперед, но мощеный пол под их ногами оказался свободен от каких бы то ни было ловушек или препятствий.
Всякое святое место, которое когда-либо довелось видеть Джайну, от величественного, украшенного драгоценностями храма в самом Колледже до скромной деревенской церквушки, задумывалось как иллюстрация вечного конфликта между Добром и Злом. Там непременно имелись светлое окно и темное окно и весы, стоявшие на алтаре. Даже древние развалины, которые он замечал во время своих разъездов в бытность учетчиком, явственно несли на себе печать той же идеи. А это покинутое, всеми забытое место не имело с ней ничего общего; или оно датировалось более ранним временем, или его построили маньяки. Тут не было ни алтаря, ни какой-либо ритуальной утвари, да и само сооружение ошеломляло отсутствием симметрии. Правильность углов и пропорции не соблюдались. Странные строители расположили пустые арочные окна совершенно беспорядочно, и среди них не было, казалось, даже двух одинаковых по форме, высоте или ширине. Высокий свод тонул в таинственной тьме.
Джайн решил уже было, что склеп пуст, когда различил маленькую группу людей, стоявших в дальнем углу. Он показал на них Мирн, та неуверенно кивнула, затем, не говоря ни слова, направилась в ту сторону. Следует ли им идти медленно, чтобы выказать уважение, или поторопиться, чтобы не заставлять архонтов ждать? Архивариус предоставил своей спутнице выбрать нужный шаг. Та пошла медленно – может быть, была, как и он, испугана, может быть, сочла спешку неуместной в обстановке такой зловещей святости. Каменные плиты под ногами теперь были сухими и чистыми, хоть и неровными. Звук их шагов поглощало безмолвие, казавшееся слишком возвышенным, чтобы его могли нарушить смертные. Сам воздух словно застыл в печали.
Восемь укутанных в плащи фигур стояли неправильным кругом. Их покрытые капюшонами головы склонились в медитации. Все были одеты одинаково просто; ничего особенного Джайн не заметил и в их расположении – очевидно, что это группа архонтов. Его беспокоило, что сама Хранительница возглавит собрание. С него достаточно и архонтов. По крайней мере, у них человеческая природа.
Когда вновь прибывшие приблизились, крайние фигуры чуть подвинулись, освободив проход. Они сделали это не обернувшись, значит, их волшебные способности сохранились. Джайн и Мирн замкнули круг, но стояли ближе друг к другу, чем к архонтам.
Джайн осторожно оглядел безмолвные фигуры, удивляясь, почему они не прикажут ему перестать так шуметь – его сердце барабанило, как дятел. Но никто из архонтов не обращал на него внимания, уставившись в пол. Он заметил, что местоположение группы выбрано не случайно, и вовсе не потому, что архонты предпочли сгрудиться в углу. Они обступили небольшой темный клочок размером с постель, поверхность которого, неровная и комковатая, слегка возвышалась над уровнем пола. Сначала Джайн не мог разглядеть во мраке подробностей, но через некоторое время, когда глаза еще немного привыкли, он начал подозревать, что этот клочок пола влажный. Течь в старой кровле? Затем озноб, безжалостно пробиравший его до костей, подсказал, что вода в таком месте должна бы замерзнуть. И тут он наконец понял, что темная поверхность конечно же была льдом. Так вот почему Часовня так священна! Он стоял перед могилой Кииф – местом упокоения первой Хранительницы Тхама. Этот темный лед не что иное, как слезы пиксов, которые они пролили за тысячу лет, оплакивая Кииф. Здесь было самое сердце Колледжа ивсего Тхама.
Почему-то в этот миг Джайн подумал о том имени, которым, как говорят, жители внешнего мира называли Тхам – Проклятая страна. Прежде он не находил объяснения этому названию, но теперь оно показалось ему вполне подходящим для королевства, которое выбрало гробницу в качестве своей самой чтимой святыни и затем так запрятало, что почти никто и никогда ее не видел.
