– Скажу даже больше: мы станем его атаковать, но только не в лоб, а обходным маневром. Когда захватим, то укрепимся и будем удерживать то, что останется, любой ценой. Как я уже говорил, озеро – ключ к нашей победе. Да ладно, не переживай, не такие крепости брали! – Майор панибратски хлопнул полковника по плечу, от чего шаткая конструкция из досок на верхушке дерева сильно зашаталась. – Сейчас поедем в Гердос, и вы мне расскажете о ходе подготовки. Кстати, новости от генерал-губернатора есть?
– Есть, – машинально кивнул комендант, а затем удивленно посмотрел в лицо майору. – Позвольте, так зачем же вы меня вызывали да еще на дерево карабкаться заставляли?! Ведь все это вы мне и в кабинете рассказать могли!
– Рассказать – одно, увидеть собственными глазами – другое, – ухмыльнулся майор и тихонечко подтолкнул полковника к ветке с веревочной лестницей. – Давайте, давайте, господин комендант, шевелитесь! До начала войны каких-то дней шесть осталось, нечего время на пререкания тратить!
* * *
Лейтенант филанийской стражи портового поселения Дерг вот уже две минуты сидел неподвижно и рассматривал своих гостей, еще не закованных в кандалы, но крепко привязанных веревками к стульям. Один был невысоким неопрятным толстяком с лицом, покрытым черной трехдневной щетиной. Другой арестант внешне походил на палача, могильщика или наемного убийцу, по крайней мере, офицер именно так представлял себе людей этих профессий: высокий, крепкий в плечах, абсолютно без растительности на голове и с выдающейся вперед квадратной нижней челюстью.
Двое, казалось бы, совершенно разных людей проделали долгий путь вместе. Согласно бумагам из порта, они оба приплыли в колонию на одном корабле. Команда судна подтвердила, что странная парочка держалась особняком во время всего пути и что мужчины даже сели на судно в одном и том же порту. И надо же было такому случиться, что в первый же день прибытия в Дерг они оба стали участниками одной и той же драки да еще выбрали в противники не какого-нибудь щуплого замухрышку, о которого легко со скуки почесать кулаки, а здоровенного переселенца-кузнеца, всего за полминуты превратившего их и без того некрасивые физиономии в уродливые образины с кровоподтеками, синяками, потрескавшимися и опухшими губами. Такие совпадения случаются нечасто, да и стража обычно и не задается вопросами, кто прибыл, когда, куда, с кем и зачем, а просто наказывает виновников потасовок. Однако стычка возле городских ворот была особым случаем и потребовала более детального рассмотрения, нежели заурядная драка. У лейтенанта были причины лично допросить пострадавших, в то время как зачинщика-кузнеца стражники уже давно показательно выпороли и отпустили.
– Итак, господа, еще раз повторю свой простейший вопрос: с какой целью вы прибыли в колонию? – произнес лейтенант, встав из-за письменного стола и сложив на груди руки.
– Ремесленники мы, я – бондарь, ну, а он – картинки всякие малюет… на вывески да по заказу господ, – пробасил лысый мужчина, глядя офицеру прямо в глаза.
– Допустим, ну а в драку чего полезли? – В голосе лейтенанта слышалась насмешка, он давал понять, что не верит ни одному сказанному слову.
– Ваше благородие, повторяю: не мы полезли, а этот выродок-верзила на нас ни с того ни с сего напал. Видите, как он нас покалечил? – прокартавил низкорослый толстяк, более умело, чем его дружок, разыгрывающий обиженную добродетель. – Надеюсь, его ждет суровая кара?!
– Уже не ждет, – усмехнулся лейтенант, специально вставший, чтобы смотреть на собеседников сверху вниз. – Ему дали двадцать пять розог и отпустили, на более суровое наказание его проступок не тянет.
– Ничего себе! – взревел лысый арестант, разбрызгивая в приступе негодования по комнате слюну. – Он напал, он нас изувечил, а вы его отпустили, а нас пытать взялись?! Дескать, это мы зачинщики и виновные!
– Не надо было жену его оскорблять, тогда бы и по рожам не получили, – заявил лейтенант, вернувшись за стол. – Кстати, свидетели происшествия говорят, что рядом с воротами крутился какой-то старик. Он ваши похабные речи услышал и кузнецу о них сообщил. Так меня вот что интересует, что это за старик и какое вы, господа, имеете к нему отношение?
– Какой еще старик?! – снова взревел хриплый бас лысого задержанного. – При чем здесь какой-то старик?! Нас-то за что в путах держите?! Мы не преступники, мы пострадавшие…
– Ты на рожу свою почаще взглядывай… жертва! – рассмеялся лейтенант и достал из ящика стола небольшой листок бумаги, аккуратно сложенный треугольником. – Ладно, шутки в сторону. Кузнеца мои люди отпустили, поскольку он лишь в мордобое повинен. Не у него эта бумажка вывалилась, а из-за разорванной подкладки вашего камзола, господин Онвье, – обратился лейтенант к толстяку. – Или я все напутал: вы господин Кюсо, а Онвье ваш сослуживец?
Арестанты молча переглянулись. Конверт был вскрыт, печать сломана, и лейтенант явно ознакомился с его содержанием. Дальше ломать комедию и прикидываться простачками не было смысла.
– Так что ж ты, рожа казенная, мозги нам паришь?! – просопел картавый, резко изменившись в лице и поедая офицера гневным взглядом. – А ну, живо нас развяжи и одежду чистую дай! Я те покажу расспросы, ты у меня с эполетами вмиг распрощаешься!
– Тише, господа, тише! Вы не в Филании, а в колонии. Я здесь власть, и мне безразлично, ремесленники вы или из королевской разведки, – не испугавшись угрозы, заявил лейтенант. – Мои люди вас не били, пальцем даже не тронули, а что до веревок касается, так это для вашего же блага. Вы сейчас не в том состоянии, чтобы разумно беседовать. Вдруг кулаки в ход пустите, а ни мне, ни вам увечья ни к чему. Ответьте на мой вопрос и гуляйте на все четыре стороны. Правда, попросил бы не оставлять за собой слишком много трупов, но если уж без этого никак обойтись нельзя, то хоть прячьте их по-умному, не бросайте посреди дороги…
– Да ты сбрендил совсем, служивый! – пробасил лысый, бывший сотрудником филанийской королевской разведки по имени Онвье. – С какой это стати мы перед тобой отчитываться должны?!
– Отчитываться не прошу, хочу лишь знать: за кем вы следите, что за тварь в колонию прибыла и чего от нее ожидать? – Лейтенант был по-прежнему спокоен и не реагировал на оскорбления. – Впрочем, дело ваше, можете и дальше молчать, а я, в свою очередь, сделаю вид, что подкладка не отпарывалась и бумага казенная из-за нее не выпадала. В тюрьме, как минимум, дня три-четыре просидите, пока разбирательство будет идти, время упустите…
– Разговор окончен, делай как знаешь, – не пошел на компромисс картавый арестант, – но только потом ничему не удивляйся, у нас руки длинные, а память хорошая.
