Эдит Несбит - Феникс и ковер

– Эти строчки можно пропустить, – скомандовал Феникс.

Пропустив несколько строк, все с энтузиазмом продолжали:

– Спасибо, вы чрезвычайно добры, – сказал Феникс. – А теперь нам пора трогаться в путь. Желаю вам всем процветания и должен откровенно сказать: я ещё никогда не встречал таких милых и обходительных служителей моего культа. Всего вам доброго!

Он перелетел на руку Роберта, и все четверо вышли из зала. Все, сколько их там было, служащие проводили их до верхней площадки мраморной лестницы, а двое из начальственных персон сопровождали их до самого выхода и кланялись, пока Роберт не застегнул свою норфолкскую куртку. Оба начальственных джентльмена странно поглядели друг на друга, а затем разбрелись по своим кабинетам продолжать свой труд на благо страховой компании.

Когда все служащие – и секретари, и клерки, и посыльные – вернулись на свои рабочие места, они стали робко оглядываться, не заметили ли все остальные, как они позволили себе на какое-то время на этом самом рабочем месте заснуть и даже увидеть сон о торжественном собрании в зале правления. И, конечно, никто ни с кем не поделился рассказом о своём удивительном сне, будто он видел живого Феникса. Потому что, кому же это позволено спать во время работы?

Если бы кто-нибудь из них в этот день зашёл в зал правления, он бы, скорее всего, что-нибудь и понял. Но этого не случилось. А наутро, до начала рабочего дня, уборщица всё расставила по местам, может, она и удивилась, но задавать вопросы вовсе не входило в её компетенцию.

Так что Сирил напрасно искал в газетах сенсационное сообщение, его не последовало по понятным причинам.

– Ну вот, теперь мы целую неделю никуда не полетим на ковре, – сказал Роберт с досадой.

– А я даже этому рада, – неожиданно объявила Джейн.

– Рада? – удивился Сирил. – Ты рада?

Они сидели за завтраком и перед ними лежало мамино письмо, в котором говорилось, что на Рождество они едут к тётушке в Линдхёрст, и позже папа с мамой приедут туда же. Письмо по очереди прочёл каждый из них, и теперь оно лежало перед ними на столе, одним уголком пачкаясь жиром от бекона, а другим утонув в сливовом джеме.

– Да, рада, – упрямо подтвердила Джейн. – Слишком уж много всяких приключений на наши головы.

– Не знаю, как насчёт приключений, – сказала Антея, – а меня томит то, что мы не говорим маме правду. Я себя от этого чувствую какой-то подловатой.

– Вот если б мама поверила, – мечтательно сказал Сирил, – мы бы ей показали всякие интересные места. А так нам приходится быть, как ты говоришь, «подловатыми». Но на самом-то деле мы ведь не такие.

– Так или иначе, – сказал Роберт, – завтра нам придётся ехать в Линдхёрст. Но сегодня-то у нас целый день впереди. И что? Так мы и проведём этот день, рассуждая, как плохо иметь секреты от мамы? Заметьте, что Антея десять раз пыталась ей всё объяснить, так она и слышать не хочет. Давайте хотя бы сегодня отправимся куда-нибудь на ковре, загадав хорошенькое желание.

– Что ж, неплохая мысль, – согласился с ним Сирил.

– Послушайте, – обратилась ко всем Антея, – ведь правда на Рождество что-то такое происходит, что хочется быть добрее и милосерднее, чем в обычные дни. Вы согласны? Давайте попросим ковёр, чтобы он отнёс нас туда, где мы сможем сделать настоящее доброе дело. Это заодно будет и интересным приключением.

– Согласен, – сказал Сирил. – Интересно, куда нас притащит ковёр? Давайте на всякий случай оденемся потеплее.

– Вдруг нам придётся спасать заблудившегося путешественника, заваленного снегом в Альпах, – включилась в разговор Джейн, – а мы будем вместо собак – сенбернаров, и у нас будут привязаны на шее фляжки со спиртным, чтобы он мог согреться.

– Или он доставит нас на мансарду холодного, давно нетопленного дома где-нибудь в Германии, где замерзает маленький, бледный, больной мальчик… – подхватила Антея.

– Вздор это, – прервал её Сирил. – У нас нисколечко нет немецких денег. А я бы хотел оказаться на войне, раздобыть какие-нибудь секретные сведения и сообщить их самому главному генералу, а он бы сделал меня лейтенантом или, например, гусаром.

Когда убрали со стола, Антея тщательно подмела ковёр, и все уселись на него, пригласив с собой Феникса, чтобы он порадовался, глядя на то, какие добрые дела они совершают.

Все приготовились и, высказав желание, зажмурились, чтобы не ощутить, как всё закружится и завертится.

Но когда они снова открыли глаза, то увидели, что по-прежнему находятся в детской, а ковёр лежит, где лежал.

– Ничего себе! – воскликнул Сирил. – Ну и дела!

– Может, он уже ослабел и перестал быть волшебным? – спросил Роберт у Феникса.

– Этого не может быть, – сказал Феникс. – А между прочим, что вы загадали?

– А, я понял! – воскликнул Роберт. – Он хочет нам сказать, что мы можем совершать добрые поступки и там, где мы находимся. Например, таскать корзинки с углём на кухню или шить одёжки голым африканским язычникам. И это в последний день, что остался в нашем распоряжении! Безобразие, да и только!

– Мы хотим оказаться в по-настоящему интересном месте, – громко и с расстановкой сказал Сирил. – Там, где у нас будет возможность сделать по-настоящему что-то хорошее, ясно? Ну, давай!

Послушный ковёр тут же рванул с места, и вот уже все – четверо детей и птица, – устроив кучу-малу, повалились друг на друга в кромешной темноте, оказавшись в совершенно неизвестном месте.

– Все целы? – спросила Антея, с трудом переводя дух. – Все тут?

Все оказались в сборе.

– Где это мы? Ой, как сыро, как холодно! Ай-ай, я попал рукой в лужу!

– Есть ли у кого-нибудь спички? – без всякой надежды спросила Антея.

И тут Роберт, с улыбкой во весь рот, которую в темноте никто не мог разглядеть, вытащил из кармана спички, чиркнул и зажёг целых две свечи!

Все застыли в изумлении.

– Молодчина, Бобс, – воскликнули обе сестрички разом, и даже Сирил, который так любил возвыситься над младшим братом, не сумел сдержать одобрительного возгласа.

– Они всегда со мной, – сказал Роберт. – С тех пор, как мы чуть не пропали в этой чёртовой заграничной башне. Но я не говорил вам, потому что хотел сделать сюрприз.