— Длинноухой нелюди всего ничего, жалкая горстка, судари мои. Они обречены, — сказал, как отрезал, один из сеньоров, вместе с королем следивших за тем, как строятся воины. — У нас подавляющее превосходство и в коннице, и в пехоте. Наемная пехота хорошо вооружена, и выучка у нее неплохая, а нашим рыцарям вовсе нет равных, — с гордостью воскликнул воин. — Мы сомнем эльфов первым же ударом, после чего только и останется, что рубить в спины бегущих выродков!
Король промолчал, лишь искоса снисходительно взглянув на слишком самоуверенного лорда. Как жаль, что не было рядом настоящих полководцев, герцога Майла, непревзойденного бойца, графа Тарда или графа Вегельма, признанного мастера штурмов и осад, тех, кто не просто был верен государю, но еще и отличался незаурядным умом, поистине, будучи гением тактики. К сожалению, их отряды, недавно выступившие из Фолгерка, задерживались в пути по эльфийским лесам, и пока возле короля собрались далеко не лучшие советчики, многие из которых, кажется, до сих пор не поняли, с каким врагом они сейчас воюют. Привыкшие все решать таранным ударом тяжелой кавалерии, воюя с такими же людьми, они могли бы рассчитывать на успех, но сейчас против них сражался иной противник, намного более стойкий, умелый, полный ненависти к вторгшимся в заповедные леса людям. И он не уступит так легко.
— Напрасно вы полагаете, герцог, что эльфы бросятся бежать, едва наши доблестные воины сделают первый шаг в их сторону, — раздался насмешливый голос по правую руку от самого государя. Как оказалось, не один только король был не согласен с самодеятельным полководцем, уже торжествовавшим победу, хотя сражение даже не началось. — Эльфы бьются за свою землю, и они скорее падут здесь все, чем отступят. Вспомните, даже гномам не удалось в былые времена продвинуться дальше этой черты на север, а ведь вы, я уверен, не считаете подгорных воителей худшими бойцами, чем собравшийся под нашими знаменами наемный сброд?
Тот, кто осмелился столь резко осадить герцога, между прочим, родственника самого государя, резко выделялся из королевской свиты, как своим внешним видом, так и поведением. И гордый дворянин, сперва приготовившийся дать гневную отповедь, едва понял, кто возразил ему, вдруг как-то сник, недовольно насупившись, но не произнеся в ответ ни слова.
С троюродным братом короля спорил весьма молодой еще темноволосый мужчина, казавшийся несколько старше своих лет из-за аккуратной короткой бородки. В отличие от прочих, кто сопровождал короля, он не носил тяжелые латы, поскольку не считал себя воином. Одет этот мужчина был в черный бархатный камзол, а торс его прикрывала вороненая кираса, покрытая странной гравировкой, в которой сведущий человек опознал бы старинные гномьи руны.
Пристрастие к черному цвету этого человека выражалось даже в масти могучего жеребца, верхом на котором он и сидел. На поясе его висел изящный меч со сложной гардой, оружие по внешнему виду скорее парадное, чем боевое. Однако это впечатление было ошибочным. И кираса и клинок вышли из гномьей кузницы, причем только лишь из-за рун, покрывавших стальные пластины, кираса стоила едва ли не больше, чем полный доспех, принадлежавший самому королю.
Этот всадник, всем иным цветам предпочитавший черный, был известен во всем Фолгерке как придворный чародей его величества, мэтр Тогарус. Официально, правда, король Ирван дал ему титул первого советника, но это никого не могло обмануть. Несмотря на кажущуюся молодость, Тогарус был уже известен как один из самых умелых магов, что нехотя подтверждали многие весьма именитые его собратья по ремеслу. Несколько лет назад чародей появился в Фолгерке, почти сразу оказавшись подле трона, и стал опорой молодого короля во всех его начинаниях. За прошедшее время он не раз успел продемонстрировать свое мастерство, тем самым обзаведясь многими скрытыми врагами и снискав славу опасного и весьма коварного человека, тем не менее, не чуждого такого понятия, как честь. Впрочем, о Тогарусе у подданных его величества сложилось разное мнение. Как бы то ни было, ныне придворный чародей фолгеркского сюзерена вместе со своим господином участвовал в походе против эльфов.
Сейчас Тогарус как и остальные спутники правителя был увлечен происходящим перед ними боем, причем в отличие от остальных он не пользовался зрительной трубой, которую ему полностью заменяла магия.
— Битва будет тяжелой, — твердо произнес король, прерывая начавшийся, было, спор. — Эльфы готовы сражаться до смерти, до последней капли крови, и нашим воинам придется приложить все усилия, дабы сокрушить их. Напрасно, герцог Эвейн, вы полагаете, что лишь за счет численного превосходства нам удастся сегодня легко одержать победу, — заметил Ирван, взглянув на изображавшего оскорбленное достоинство дворянина, пождав губы, смотревшего только вперед. — Они защищают свой дом, тогда, как большая часть наших солдат будет ныне сражаться лишь за горсть монет, и эта разница дорогого стоит.
— Гномы будут биться со всей возможной яростью, и вовсе не из-за того, что им щедро платит Ваше величество, — заметил кто-то из стоявших позади короля рыцарей. — Этим недомеркам не терпится вцепиться в глотки своему давнему врагу. Их прямо-таки переполняет ненависть!
— Это так, — кивнул король, не оборачиваясь. — На гномов можно надеяться всецело, хотя бы сейчас, пока враг еще не разгромлен окончательно. Кстати, — заметил правитель Фолгерка, — что-то наши союзники не торопятся принять участие в сражении. Но, как бы то ни было, раз мы уже здесь, то пора начинать. В бой, братья-рыцари, и да помогут нам боги! Трубите атаку!
Вниз, к подножью холма, торопливо сбежали герольды в ярких плащах, и над плотными шеренгами воинов армии Фолгерка разнеслись пронзительные звуки горна, а несколько секунд спустя эльфы услышали барабанную дробь. Земля содрогнулась, когда несколько тысяч тяжеловооруженных людей все разом сделали первый шаг. Атака началась.
Пехота людей шагом двинулась в сторону эльфов. Когда она прошла около сотни ярдов, от мерно шагающей фаланги отделилось несколько сотен человек, быстрым шагом, переходящим в бег бросившихся по направлению к эльфам. Они были достаточно далеко, но Велар, коснувшись висевшего на груди амулета, щедро зачерпнул налитой в него Силы и резко обострившимся под влиянием магии зрением увидел в руках быстро приближающихся людей арбалеты.
— Лучники, не спать! — Это э’лай Этар уже отдавал команды стрелкам, наложившим на тетивы своих грозных луков бронебойные стрелы с наконечниками, напоминавшими хищные жала скорпиона. — Сметите их с лица земли, как только окажутся на расстоянии выстрела.
