— Привет, Малфой. Гарри, а теперь говори, что за проблемы у нас появились. Я так понимаю, твои родители о чем-то догадались?
— Да. Профессор Снейп рассказал им, что у нас у всех стоит сильный блок от ментальной атаки, и их очень заинтересовало, кто именно нас этому научил, да еще так быстро, за четыре месяца.
— А профессор Снейп каким боком к твоей семье, Поттер? — удивился Малфой.
— Он дружил в Хогвартсе с моей матерью.
— Крестный дружил с гр… прости, Грейнджер, с магглорожденной?
— В отличие от тебя и твоего отца, у него до определенного времени не было таких предрассудков. Там целая история по поводу отношений профессора и моих родителей, и она слишком длинная, чтобы тебе сейчас рассказывать. После нашей небольшой битвы с Квиреллом, они позвали его на ужин, и он спросил, как им удалось научить меня ставить такой мощный блок. В общем, выяснилось, что никто меня дома такому не учил, и…
— Ты им ничего не рассказал, я надеюсь?
— Нет, но о некой тайне им известно. Они дали мне время, чтобы я поговорил с вами, и только потом поделился этой тайной не только с ними, но и с теми, кого напрямую касается эта история.
— Не думаю, что им стоит знать о нашей прошлой жизни, — сказал Малфой.
— А я думаю, что мы должны им рассказать. Ладно моим, они ничего не поймут, а вот ваши должны быть в курсе ВСЕЙ истории. — Гермиона многозначительно посмотрела на Гарри. — Подумайте, если взрослые станут нам помогать в поисках… ну вы понимаете…
— Э нет, так не пойдет, — возмутился Малфой. — Либо вы посвящаете меня во все тайны, либо я выбываю из игры.
— Если ты хочешь узнать ВСЕ, Малфой, то ты дашь нам всем Непреложный обет, что никто, даже твой отец не узнает всего, что ты здесь услышишь. — Гарри смотрел Драко прямо в глаза. — И я должен быть уверен, что ты не поддержишь Темного Лорда, когда он возродится.
— Очень надо прислуживать этому красноглазому полукровке, — пробурчал Малфой. — Думаешь, в прошлой жизни у меня был выход? Как бы не так. Мой отец пошел в Пожиратели по стопам отца, и мне пришлось поступить также. Моего мнения не спрашивали.
— Ты еще скажи, что тебя силой заставили! — разозлилась Гермиона.
— Если бы твоей семье угрожала опасность, Грейнджер, ты бы сделала то же самое! Думаете, мой отец так уж и жаждет возвращения Темного Лорда? Каждый день получать по несколько Круцио в день за малейшую провинность и к концу дня чувствовать себя так, словно в твоем теле нет ни одной целой кости, это по вашему счастье?!
— Если все так плохо, что им мешало перейти на сторону Света?
— Во главе с директором? — лицо Малфоя скривилось в презрительной ухмылке. — Вы сами хотите служить ТАКОМУ Свету?
Возразить ему друзья ничего не могли, и он с самодовольным видом смотрел то на Поттера, то на Грейнджер.
— Ладно, Малфой, давай клятву, и мы расскажем тебе все с самого начала.
Когда нужные слова были произнесены, и магия легким облаком окутала всю четверку, Гарри рассказал о своих приключениях в прошлой жизни, опуская лишь некоторые детали, которые не касались дела. Вся история заняла около двух часов, и Малфой с жадностью впитывал новые подробности прошлой жизни Золотого Мальчика.
— Я смотрю, весело вам было! — выдохнул он, когда Гарри закончил свое повествование.
— Не то слово. Теперь ты понимаешь, что нам жизненно необходимо уничтожить крестражи Волдеморта до четвертого курса. Повторять прошлую жизнь я не хочу, и допустить смерти Седрика тоже не могу.
— А вы вообще знаете, где их искать?
— Один из них находится у вас дома.
— У нас дома? Ты шутишь? — Малфой побледнел. — Мой отец не может быть причастным к той истории с дневником! Он даже тогда не хотел возвращения своего бывшего Повелителя. Дневник Джинни Уизли подложил кто-то другой!
— Кто, если не он? Вспомни ту ссору в книжном магазине!
— Ничего не знаю. Дневника у нас никогда не было! — Гарри очень хотелось верить блондину, но слишком сильной была его неприязнь к Люциусу с прошлой жизни. — Я могу поговорить… нет, не могу. Мерлин! Что же нам делать?
— Единственный выход — рассказать все родителям. Твоего отца мне не хотелось бы посвящать во все это, но если он тоже согласится дать Непреложный обет…
— Даст! Мы расскажем все на каникулах.
— Твоя мать, Гарри, приглашала нас на День Рождения, лучшего времени и не придумаешь. Только присутствовать могут лишь наши родители и больше никто. Орден Феникса лучше в эти подробности не посвящать.
— Надеюсь только, что мы не слишком опоздаем, если будем ждать до каникул, — вздохнул Гарри. — Что-то у меня предчувствие какое-то нехорошее на предстоящий семестр.
— Сплюнь, Гарри, — сказала Гермиона и тут же хотела пояснить все Малфою, — это…
— Я понял, Грейнджер, еще одно маггловское выражение.
— Молодец, Драко! Растешь прямо на глазах, — усмехнулся Невилл.
После возвращения с зимних каникул в их жизни практически ничего не изменилось. Даже Рон по-прежнему с ними не разговаривал, каждый раз проходя мимо них с задранным вверх носом.
— Хоть что-то остается неизменным в этой жизни, — пробурчала Гермиона. — Обижается на нас, хотя сам вряд ли мог бы нам помочь в тот момент.
— Уизли для этого слишком туп, Грейнджер, — раздался рядом голос Малфоя. Девушка заметила, что тот теперь все-время садился рядом с ней. Сначала она не обращала на это внимания. Мало ли, какая блажь пришла ему в голову. Потом Невилл как-то пошутил:
— Или мне кажется, или Малфой к тебе неровно дышит, Гермиона?
Шутка шуткой, но постоянное присутствие Драко заставляло девушку нервничать.
— Не бери в голову, Герми. Просто ему делать нечего, вот и старается к нам в компанию прибиться. Особенно после нашего с ним разговора в поезде. — Гарри улыбнулся, но сам в какой-то момент подумал о том же.
И вот в один из вечеров, когда они готовились ко сну, Гарри не удержался и спросил:
— Малфой, ты что, в самом деле запал на Гермиону?
— Ты с дуба рухнул, Поттер? — спросил Малфой в ответ, тем не менее от Гарри не ускользнуло, насколько бледным стало мальчишеское лицо, и как крепко он сжал руки. Вон как костяшки побледнели.
— Ого, неужели я слышу от Малфоя маггловское ругательство?
— С чего ты вдруг взял, что я запал на твою подружку?
— Просто в последнее время ты ведешь себя с ней слишком любезно.
— Тебе не угодишь, Поттер. Ты же сам мне сказал, чтобы я не оскорблял ее, а теперь обвиняешь меня в том, что я…
— Брось, ты ведь на самом деле к ней неровно дышишь.
