— Ну не злись, — примирительно сказал конь и фыркнул. — Ничего же не случилось страшного.
— А могло бы... — по инерции проворчала Машка.
Конь как-то странно на нее покосился и продолжил:
— А разбойники чувствуют его силу, потому ддя них он Лесной старец.
— А я, значит, не чувствую? — съязвила Машка.
— Просто для тебя сила, мощь не имеют такого значения, как знания и интеллект, — парировал конь. — Это сложно объяснить. Ты — существо совершенно иного менталитета, нежели живущие здесь...
От обилия умных слов, свисающих с нити разговора словно пучки лапши, у Машки закружилась голова. Она чувствовала, как суть беседы ускользает от нее. Это нервировало. А тут еще и конь перед ее глазами принялся расплываться. Она попыталась сфокусировать взгляд на своем собеседнике, но это ей никак не удавалось.
— Кстати, а кто ты такой? — поинтересовалась она, пока странный псевдонаучный сон ее не прервался.
Конь не ответил ей, прямо как ясень в песне из популярного новогоднего кинофильма. Вместо ответа он принялся превращаться в какое-то невнятное красное пятно. Постепенно оно становилось все бледнее и бледнее, пока не исчезло совсем.
Запахло апельсинами. «Прямо как у Кинга!» — нервно отметила Машка перед тем, как яркая вспышка полыхнула внутри ее головы. И она проснулась, словно вывалилась обратно в мир — тот самый, волшебный, а вовсе не в свою московскую квартиру, как она боялась. Сон быстро улетучивался из ее дырявой головы и постепенно потерял всякое значение. Только конь, алый и здоровый, как у Петрова-Водкина, некоторое время еще стоял у нее перед глазами. Где-то наверху издевательски закаркала птица, упала обломившаяся ветка, и последние воспоминания о кошмаре растворились в солнечном свете. Позже, сколько Машка ни пыталась вспомнить, что именно ей снилось, у нее ничего не получалось. В памяти всплывали лишь какой-то дурацкий глазастый пень и дух-наркоман, с которым ей не следовало связываться.
Машка тряхнула головой и посмотрела на указатель, возле которого ее так неожиданно разморило.
«Лес — туда. Город — обратно (2 дня)» — было написано на указателе. Машка задумчиво поковыряла в носу и воззрилась вдаль. Дорога терялась где-то в переплетении ветвей, а в гущу деревьев от указателя отходила узкая, не внушающая доверия тропинка. Кроме того, из сырого лесного сумрака слышалось тихое, но вполне зловещее клацанье: то ли чьи-то зубы, то ли медвежий капкан. Ни то, ни другое не будило в Машке приятных чувств и желания познакомиться поближе. Хотя и топать пешком два дня, ночуя около дороги, ей не хотелось. Мало ли какие ночные хищники здесь могут водиться? Да и бандиты тоже... Почему-то при мысли о разбойниках Машка ощутила во рту неприятный привкус, и вокруг слабенько, но вполне явственно запахло гнилью. Она тряхнула головой, и запах пропал. Но гадкое чувство осталось.
— Не везет, так по-крупному, — вздохнула она и развернулась в направлении гипотетического города.
— Не спать! — раздалась за ее спиной команда.
Машка вздрогнула и хлопнула ресницами, хотя распоряжение явно относилось не к ней. Потом осторожно повернулась. Ее медленно догоняла телега, которую через силу волокла болезненного вида седая лошадь с огромным волдырем посреди лба. Худощавый длиннорукий мужик, сидящий в телеге, активно содействовал животине в ее нелегком труде, пощелкивая кнутом над ее головой.
— Здрассти! — сказала Машка, когда телега поравнялась с ней.
Мужик смерил ее недружелюбным взглядом, потом присмотрелся повнимательнее и неожиданно спрыгнул с телеги.
— Ты, что ли, Марья будешь? — спросил он, не утруждая себя приветствием.
— Я, — подтвердила она. — А вы меня знаете? Откуда?
— Садись. Поехали. — Мужик сделал приглашающий жест.
Машка не заставила себя уговаривать. Мужик ехал в город, а ей именно туда и надо. Лошадь, оставленная без внимания, опустила голову к дороге и, похрапывая, отдыхала. Мужик осторожно присел рядом с попутчицей и щелкнул кнутом погромче. Лошадь проснулась, недовольно фыркнула и неторопливо продолжила свой путь.
— До города тебя провожу, — объяснил мужик, не вдаваясь в подробности.
— А откуда вы знаете, как меня зовут? — не отставала любопытная Машка.
— Озарение снизошло, — буркнул мужик.
Похоже, с озарением этим у него были связаны неприятные впечатления, и разговаривать об этом ему не слишком хотелось. Но Машка была безжалостна.
— Какое озарение? — уточнила она. — Я вам во сне приснилась? Или местный бог какой нашептал? Или видение было?
— Да какая тебе разница? — не выдержал мужик.
— Я магию изучаю, — поведала Машка гордо. — Потому и интересуюсь. Я, знаете ли, учителя себе найду и магичкой стану. У меня к магии уникальные способности.
Мужик сглотнул и попытался слинять с телеги, но Машка вцепилась в его рукав, как в давно потерянную сторублевку. Крестьянин взглянул на нее тоскливо и покорился. Ну, по крайней мере, перестал вырываться и умалчивать об интересных вещах.
— Явление мне было, — признался он. — Божественное.
И с опаской покосился на синее, безопасное и безоблачное небо, где, вероятно, и обитали местные боги. Машка посмотрела наверх, но богов и даже следов их жизнедеятельности не заметила.
— И какой бог вам явился? — спросила она.
— Этого мне говорить не можно, — сурово отрезал мужик и пояснил извиняющимся тоном: — Язык отвалится и сгниет, и причиндалы мужские тоже. Жалко.
— Жалко, — согласилась Машка. — Какие у вас тут боги невоспитанные, просто ужас.
Крестьянин подпрыгнул так, будто в седалище ему вонзилось что-то острое, и всхлипнул — то ли от смеха, то ли от страха. Судя по выражению его лица, скорее второе. До идеи критики богов они тут явно еще не доросли. Машка замолчала.
Ехали они медленно. Солнце припекало, телега подскакивала на неровностях дороги, лошадь печально переставляла копыта, время от времени порываясь свернуть к обочине и пообедать, а то и поспать. Ее желание Машка находила вполне справедливым: нельзя же целый день пахать без отдыха, особенно если выглядишь так, как выглядело это несчастное животное. Она тоже периодически закрывала глаза и проваливалась в дремоту, просыпаясь только оттого, что мужик, возмущенный поведением лошади, принимался орать и размахивать кнутом.
— Вы что, куда-то торопитесь? — не выдержала наконец она. — У вас же лошадь больна, она скоро копыта откинет! Ну дайте же ей пощипать травы и отдохнуть.
— Это не лошадь, — мрачно просветил ее мужик. — Это единорог, разве не видишь, сто крызов вам обеим в волоса!
— Что-то не похоже, — скептически сказала Машка.
