Лорел в ужасе уставилась на фотографию.
— Я не секу, — выдавила она.
— Питательные вещества. Ты ведь не пьешь молоко, верно?
— Нет.
— Почему?
— Меня от него тошнит.
— Верно! Потому что в нем содержится жир и холестерин. А что ты пьешь?
— Воду, содовую… — Лорел задумалась. — Сироп от маминых персиков. И все вроде бы.
— Вода и сахар. В вазу с цветами часто кладут сахар, чтобы они дольше стояли. Цветы его просто обожают.
Теория Дэвида была слишком логичной. У Лорел разболелась голова.
— Так почему я мух не ем? — язвительно спросила она, потирая виски.
— Наверное, они слишком маленькие. Лучше подумай о том, что ты ешь. Только фрукты и овощи. Растения, выросшие из земли и впитавшие оттуда все необходимые вещества. Ты получала бы их сама, будь у тебя корни.
Лорел молчала, пока мистер Джеймс призывал класс к тишине.
— Так ты по-прежнему думаешь, что я — растение? — прошептала она.
— Чрезвычайно высокоразвитое растение, да, — ответил Дэвид.
— Ужас.
— Не знаю. — Он широко улыбнулся. — По-моему, клево!
— Конечно, ты же ботаник. А я всего лишь девчонка, которая не хочет, чтобы на нее пялились в спортзале.
— Ну и что, — не унимался Дэвид. — Все равно классно.
Она фыркнула и привлекла этим внимание мистера Джеймса. Тот сердито подбоченился и сказал:
— Лорел, Дэвид! Может, поделитесь шуткой с одноклассниками?
— Нет, сэр, — ответил Дэвид. — Но спасибо, что предложили.
Все захохотали, а мистер Джеймс скорчил недовольную гримасу. Лорел откинулась на спинку стула и ухмыльнулась.
«Один ноль в пользу Дэвида», — подумала она.
В субботу Лорел опять пришла к нему «делать уроки». Дэвид показал найденную в Интернете статью о том, как листья растений поглощают углекислый газ и вырабатывают кислород.
— А ты? — спросил он.
Лорел сидела на кровати у западного окна, где ее лепестки могли вбирать солнечный свет. Поэтому — и по многим другим причинам — Лорел так любила «заниматься» у Дэвида после школы. Он даже предпринял храбрую попытку не пялиться на цветок, хотя время от времени все же косился на Лорел.
«Интересно, на лепестки или на мой голый живот?» — думала она.
И все равно не возражала.
— Ну, листьев у меня нет… кроме этих крошечных, под лепестками. Пока нет.
— По-моему, кожа тоже считается.
— Почему? Она что, начинает зеленеть? — спросила Лорел и тут же умолкла.
Ей вспомнился Тамани с зелеными волосами. Она не хотела о нем думать — слишком тревожные это были мысли. И вообще, нечестно думать о Тамани рядом с Дэвидом. Лорел вспоминала о нем ночью, перед сном.
— Не все листья зеленые, — продолжал Дэвид, ничего не замечая. — Как правило, они составляют большую часть наружной поверхности, поэтому я и решил, что твои листья — это кожа. Возможно, именно ею ты поглощаешь углекислый газ. — Он покраснел. — Ты ведь любишь носить открытые майки даже в холодную погоду.
Лорел помешала «Спрайт» соломинкой.
— Тогда зачем я дышу? Я ведь дышу.
— А это обязательно?
— Что значит «обязательно»?! Конечно!
— Мне кажется, нет. Или, по крайней мере, ты можешь вдыхать гораздо реже, чем мы. Насколько ты умеешь задерживать дыхание?
Лорел пожала плечами.
— Надолго вроде.
— Ну же, вспоминай. Ты ведь плавала в бассейне и должна знать. Хотя бы примерно, — добавил он, когда Лорел покачала головой.
— Я просто всплываю, когда под водой надоедает. Надолго не ныряю. В ванной только мочу волосы, и все.
Дэвид широко улыбнулся и взглянул на часы.
— Хочешь, проведем эксперимент?
Лорел несколько секунд смотрела на него, затем отодвинула банку с содовой и пихнула Дэвида в грудь.
— Надоело мне быть подопытным кроликом! Давай сперва проверим, насколько ты задержишь дыхание.
— Хорошо, а потом ты.
— Заметано.
Дэвид сделал несколько глубоких вдохов, Лорел сказала: «Давай!» — и он откинулся на спинку стула, набрав полные легкие воздуха. Через пятьдесят две секунды, красный как рак, он резко выдохнул, и настала очередь Лорел.
— Только не смейся, — предупредила она. — Ты наверняка меня сделаешь.
— Сомневаюсь. — Дэвид ухмыльнулся, уверенный в своей правоте.
Лорел вдохнула поглубже и откинулась на подушки. Тихо пикнул таймер.
Секунды шли, и Дэвидова ухмылка начала ее раздражать. Лорел отвернулась к окну и стала наблюдать за птицей: та пролетела по синему небу и скрылась за холмом.
Больше смотреть было не на что, и Лорел сосредоточилась на ощущениях в груди. Они были неприятные. Подождав еще несколько секунд, она решила, что больше не хочет их терпеть, и выдохнула.
— Ну, каков вердикт?
Дэвид посмотрел на свои часы.
— Ты выдохнула, потому что больше не могла терпеть?
— Потому что не хотела.
— Это разные вещи. Ты смогла бы продержаться дольше?
— Наверно, но мне стало нехорошо.
— Насколько дольше?
— Не знаю… — Лорел заволновалась. — Сколько я не дышала?
— Три минуты двадцать восемь секунд.
Сообразив, что это значит, Лорел вскочила:
— Ты нарочно поддался?
— Нет. Ты только что подтвердила мою теорию.
Она взглянула на свою руку.
— Значит, это и впрямь лист?
Дэвид взял ее ладонь и приставил к своей.
— Смотри, если приглядеться, наши руки даже выглядят по-разному. Видишь? — Он показал на вены, которые змеились по его руке. — Конечно, у мальчиков вены всегда заметнее, однако под такой светлой кожей, как у тебя, они были бы видны. Значит, их нет.
Лорел рассмотрела свою руку и спросила:
— Когда ты это заметил?
Дэвид пожал плечами.
— Когда пытался измерить твой пульс, но ты была так напугана, что я решил подождать. К тому же сначала я хотел тебя обследовать…
— Ну… спасибо. — Лорел долго молчала, борясь с роящимися в голове мыслями. Увы, она вновь и вновь приходила к одному выводу. — Стало быть, я все-таки растение?
Дэвид поднял глаза и мрачно кивнул.
— Похоже на то.
Лорел почему-то расплакалась. Новость была ожидаемая, но раньше ей не хотелось в это верить, а теперь никуда не денешься… Ею овладели противоречивые чувства: страх, облегчение, потрясение и странная печаль.
Дэвид сел рядом на кровать. Не говоря ни слова, он прислонился к изголовью и привлек Лорел к себе. Как хорошо было вновь оказаться в его надежных объятиях! Время от времени Дэвид гладил ее по рукам, стараясь не задевать лепестки.
Лорел слушала ровное биение его сердца — оно напоминало ей, что в этом мире еще осталось что-то нормальное. Надежное.
