— Мне нельзя причинить вред, — сказал он на прощание почти беззвучно, — они знают. Отошлют в одно из моих знакомых убежищ. Только не вяжись с ними попусту.
— Эй, дай-ка мне адрес распределителя, — произнес я залихватски, чтобы хоть как-то себя оправдать в своих глазах. — Глядишь, я усыновлю мальчишку, он мне по нраву пришелся.
— Зет-три, самоназвание — Липовая Аллея, — расхохотался тот, к кому относилось Салино «вы» — этот Бдитель сидел внутри, и как-то так, что совсем слился со стеной наподобие плесени. — Он как раз родом оттуда, если нам не изменяет фоторобот. Ты как, паря, запомнишь или тебе записочку написать?
Я запомнил. Еще бы! То был вовсе не распределитель малолетних. То был окончательный и бесповоротный сумасшедший дом.
«Не уступи я, отняли бы собаку, в конечном счете, на это был сделан намек, понятный и дураку, — ораторствовал я про себя, въезжая под главную арку, поднимаясь по пандусу и медленно выворачивая на одну из подвижных лент. — Бродяжить летом куда легче, чем зимой, когда днем жара чуть меньше, а ночью иней на почве. Хочешь не хочешь, а пришлось бы с нею осесть и легализовать по всем правилам, а диких собак в мегаполисе не жалуют, только за взятку и запишут, если запишут вообще. Не то объявят рассадником заразы, усыпят или пристрелят. Мальчику и впрямь бояться нечего, если не будет петушиться и болтать лишнее… ну, он-то ох как горазд это делать, да ведь маленький еще, не обратят внимания… и вообще над чокнутым можно и опеку потом взять, навещать, скажем, раз в неделю, как уж там разрешат…» Мысли были тягучие и вялые, как переваренные макароны, и оставляли во рту подлый привкус. Расстарался один такой махать кулаками после драки!
Агния тоже поникла ушами и хвостом — не воинственный страусовый плюмаж, а унылая штатская метелка.
— Эх, старуха, надо было нам сорвать банк и улепетывать, хотя, с другой стороны, — на кой нам такая головная боль!
Так говоря, дополз я до двери нашего подкорпуса и оставил в роскошных пластиковых джунглях, что обрамляли его фасад. (Натуральные растения у нас чувствуют себя не вполне на месте, вот если помните, что я говорил вам о зимнем саде — так он не подделка, просто крайне зимний, очень маленький и весьма дорогой.) Поднять машину по системе пологих скатов было раз плюнуть, только кололо меня желание от чего-то там такого подстраховаться. С другой стороны входа стоял большой прицеп от трейлера, а я с двух часов пополудни сего дня стал пуганой вороной.
А поскольку и оставлять в машине последнее, что у меня оставалось от красного летечка, и нарушать его видом здешнее благочиние — было в равной степени безрассудно, я нашарил под сиденьем большую сумку из непрозрачного пищевого винила и запихнул ее туда с головой, оставив вверху небольшой продух. Псина была привычна ко всяким превратностям судьбы и даже ни разу не вякнула, пока я тащил ее по коридору и поднимал в лифте.
Дэн был дома и упаковывал посуду. Хрустальных безделушек, антикварных занавесей и большей части мебели уже и след простыл. Вот дела — пользуясь моим отсутствием, он решил напрочь завязать с деторождением и сексом и пошел в монастырь!
— Начальство в последнее время стало косо поглядывать и перекрывать кислород, а лучшие мои коллеги давно туда эмигрировали. Ну, и внутреннее расположение души, — пояснил он чуток напыщенно, заворачивая тонкие чашки в туалетную бумагу и перекладывая в кофре ватой. — Вовремя приехал, я тут записку думал тебе сочинить, а теперь обойдешься. Если захочешь есть — грей себе и животному то, что найдешь в холодильнике, а то я занят. Видел, наверное, какой транспорт под меня одного прислали?
Деловито сгреб филейную салфетку, что оставил по недосмотру.
— Женщинам пойдет. Сервизы — тоже им, смотри сундука не опрокинь. Кофейный, два чайных и два столовых. Своего гончарного производства у нас нет, а посуда ж таки бьется.
— Ты что, и кровать забираешь?
У меня в комнате стояла низкая многоспальная штуковина в стиле а-ля-мадам-Дюбарри, на которой, по сплетням, отрубили голову последней французской королеве. Хороша была штучка: на восьми лапках, будто паук, с бронзовыми нашлепками в виде звериных морд и бортиком вдоль всех четырех сторон пурпурного кардинальского матраса. Я ее слегка презирал и спал рядом на диванчике, но, с другой стороны, привык почитать семейной реликвией.
— Уже забрал. Для нашего молодняка сгодится. Ты думаешь, это просто нынче — выехать за рубеж? Сколько документов оформлять, сколько инстанций пройти, сколько разрешений на вывоз антиквариата подписать! В одном повезло — что я сам в здешний городской интерьер не вписываюсь.
— А я на кого останусь?
— Ну, ты и так здесь бываешь проездом. Как-нибудь обойдешься без кулинарных изысков и архитектурных излишеств.
Между тем Агния, выпроставшись из сумки, подтащилась к нему едва не на животе и вдумчиво обнюхивала его штанину, пытаясь определить, собака он или все-таки кот.
— Славная у тебя воспитанница. Такие чистые кельты сейчас у любителей на вес золота. Что это с тобой, собаченция, — осложнение после чумы, да? Знаешь, Джо, одолжи ее нам ненадолго, подлечим, а заедешь проведать — вернем, не сомневайся. Как насчет этого?
Я хотел было отрезать, что никак, а про себя добавить, что не хватало мне еще и этого предательства. Но Дэн никогда зря не говорил: специалисты вокруг него группировались экстра-класса. И я испугался, что если я захочу Агнию для себя, как сами знаете кого… то предам ее еще хуже.
— Забирай. Вдвоем с Дюррой перебьемся. Стой, а адрес?
— По приезде успеется. Конспирация — прежде всего! Ты как, до низу меня проводишь?
Он отчалил — негромко и неторжественно, потому что двигатель вскоре подкатившего трейлерного тягача работал на малых оборотах, а чмокаться взасос и рыдать полным голосом было у меня не в обычае. И вот я остался перед лицом полупустого холодильника на кухне, в которой от истребления уцелели только два табурета, стол и электроплита с программным управлением. По комнатам были раскиданы кое-какие стулья, ломберные и журнальные столики, диванчики и козетки нерационального кроя, стоял огромный компьютерно-развлекательный центр с приложением всего, что светит, звучит, играет и дергается, в шкафу уцелели те одежки, которые были бесспорно моими. (Хотя Дэн был ниже меня ростом, я одалживал у него кое-какие щегольские наряды, и он старался не занашивать их зря.) В сущности, все мое я всегда носил с собой и все прочее было легко восполнимо, кроме Дома; а его я давно начал терять по зернышку и по капельке.
— Скукота! Книжку бы какую почитать или сон увидеть, — вслух подумал я.
