Конец 1 части
Глава 8
Слово свидетеля. Горт.
Сражения выигрывает осторожность.
Если бы у меня не было герба, я приказал бы сделать его и выбить на нем эти слова. Но герб у меня уже есть и известный, а слова эти, невесть от кого услышанные в детстве, я храню глубоко и ни с кем не делюсь ими.
Совсем не потому, что боюсь обвинений в трусости, о нет. Тот, кто обвинит меня в трусости, не заживется на этой земле. Просто эти слова — ключ к большинству моих поступков, а раскрывать их кому-либо я не собираюсь.
Да и некому.
Отец, умерший двенадцать лет назад, был единственным человеком, который мог потребовать у меня откровенности. Впрочем, как говорят волхвы, надо идти с чистой душой к божеству.
Но бог, которому я поклоняюсь — Отан — не требует искренности, он требует крови и получает ее достаточно, чтобы не забывать меня в дележе жизненной добычи. Кстати, все, кто живут в моих владениях, обязаны поклоняться тому же богу, с непокорными — разговор короткий…
Ничто так не помогает управлять людьми, как поклонение единому богу и подчинение одному хозяину. А хозяин — я…
Я всегда ценил эти утренние часы.
Слуги пока что не знают, что я наловчился просыпаться на час-два раньше, чем обычно, и не беспокоят меня до назначенного времени. Право, иногда можно подумать, что не они служат мне, а наоборот — с такой настойчивостью требуют они соблюдения ритуала. А ведь это дело достаточно утомительное и часто не оставляющее времени для размышлений. Поэтому размышляю я сейчас, утром, в постели, пока день еще не втянул меня в свою суетливую круговерть…
Итак, осторожность.
Услышал бы это слово мой покойный отец, то разбил бы о мою спину латную рукавицу, как некогда, в дни безоблачной юности: осторожность — привилегия купцов! Честный рыцарь должен мчаться напролом и сломать себе шею!
А я с помощью презренной осторожности достиг большего, чем мой отец с помощью меча. Я всегда предпочитал переговоры драке. Не из страха, нет. От переговоров больше выгоды. После смерти отца мощь нашего герба зашаталась, а мне удалось, причем, малой кровью, привести ее в прежнее положение и даже закрепить некое равновесие между собой и другими силами…
Впрочем, боюсь, что две вести, принесенные прошлой ночью Морталем, представляют для этого равновесия серьезную угрозу.
Весть первая: в землях Мелдена бунт.
Бедняга Мелден — именно так я думаю о нем всегда, и совершенно искренне. Бедняга Мелден. Его незначительные владения полоской отделяют мои земли от земель Ясеня, и он всю жизнь чувствовал себя меж двух мечей. Ему казалось, что либо я, либо Ясень непременно нападут и отберут последнее.
Глупец! Мощь Ясеня равна моей мощи. Так неужели бы два могущественных рельма выдержали искушение, если бы их не разделяло ничто, кроме реки? Потому-то ни я, ни Ясень пальцем его не тронули, и не потерпели бы, чтоб его тронул кто-либо другой. А этот болван пошел на службу к Незримым! И вот теперь в его владениях бунтуют ратаи.
Бедняга Мелден! Это уже звучит, как надпись на могильном камне. Он никогда не умел ладить с низким людом. Не понимал, что при всей его низости задираться с ним опасно. Что ж, теперь Мелден получит свое. А у меня новые хлопоты: следить, чтобы бунт не перекинулся за Ставу, да ломать голову, как бы поживиться на этом самому… Ну и, разумеется, разузнать, что предпримет мой могущественный сосед Ясень.
Ясень!
Весть вторая: Дракон убит.
Верится с трудом. Но хуже всего, что убила его, как утверждают, Золотоглазая. Та самая, которая… Впрочем, Легенда и так известна всем.
Что может означать ее появление?
Меня всегда смешила надежда на Избавительницу. Придет, спасет, освободит… Это для простонародья. Тем не менее, если использовать это имя в определенный момент, можно получить немалую выгоду. Такая мысль у меня была…
Кто же меня опередил?
Избавительница появилась в Ясене…
Неужто старшины? В таком случае, в их купеческих душах больше мечтательности, нежели я предполагал.
Да, но дело-то опасное: Золотоглазая — знамя, меч, боевой рог! Но если знамя вырвется из рук, если меч обратится не в ту сторону, если рог позовет совсем к другим подвигам?
Говоря проще — что если Золотоглазая поднимет простонародье не только против Незримых, но и против нас?
Сумеет ли Ясень извлечь из нее пользу большую, чем из Дракона? И что могу получить я? Опасная игра, опасная. Но мне от нее не отказаться. Пора осторожности, пора выжидания прошла.
"Проснись, рыцарь Горт! — говорит мне судьба. — Пора действовать!"
Ну что ж…
И, прежде всего, все об этой Золотоглазой. Такие сведения — тоже оружие.
Начался Большой торг, заслать в Ясень соглядатаев легче легкого. Умница Морталь с этим справится.
Второе — Мелден. Знать каждый его шаг.
Третье — начать собирать войска. Под предлогом защиты от такого же бунта, но уже на моем берегу. Да ведь на тот берег я и не пойду. Поначалу…
Итак, решено! Решено.
Шаги в коридоре. Ну вот, утренний отдых окончен. Сегодня охота. С волкодавами и ручными кшишами. День потерян. Впрочем, остается ночь.
Летом темнеет поздно, и проходит еще много времени, прежде чем я, развязавшись с дневными делами, поднимаюсь по винтовой лестнице в потайную комнату Птичьей башни. За мной по пятам следует Илло: вздумай я даже прогнать его, он бы не подчинился — так уж он выучен.
Впрочем, эта тень за спиной меня не раздражает. Тем более, что это не слуга, благодарящий за оплеухи — это моя третья рука, вооруженная быстрым и острым танто.
Илло несколько отличается от остальных: умен, нежаден, в меру независим, и поэтому мне приятно, когда за спиной стоит именно он…
Я никогда не считал, что низшие должны быть тупыми и покорными исполнителями: я люблю, когда мои приказы выполняют незаурядные люди — это и меня поднимает в собственных глазах…
А Илло, ко всему прочему, еще и неподкупен, мне известно, что кое-кто из родичей пытался это сделать и не преуспел. Это не сентиментальная честность, а трезвость ума — одному господину служить надежнее, чем двоим…
Иногда я с сожалением думаю, что рано или поздно Илло придется убрать — в этом мире, увы, нет совершенства, а парень знает больше, чем надо бы для его безопасности. Но пока в этом нужды нет, и он молча идет за мной, подошвы его сапог неслышно трутся о каменные ступени.
Когда я вхожу, Морталь поспешно отходит от очага и глубоко кланяется. Ответив привычным кивком, я усаживаюсь в кресло, Илло встает по левую руку, а Морталь застывает передо мной.
Рядом с рослым темноволосым Илло Морталь кажется еще бесцветнее и сгорбленнее, чем обычно. В жизни не видел более обыкновенного и незаметного человечка. Это и есть одно из главных его достоинств — незаметность. На Морталя можно смотреть часами, а потом так и не восстановить в памяти черты лица — ценнейшее качество для соглядатая!
