Рядом с рослым темноволосым Илло Морталь кажется еще бесцветнее и сгорбленнее, чем обычно. В жизни не видел более обыкновенного и незаметного человечка. Это и есть одно из главных его достоинств — незаметность. На Морталя можно смотреть часами, а потом так и не восстановить в памяти черты лица — ценнейшее качество для соглядатая!
Морталь бережет лицо от шрамов, как стареющая дева от морщин — особые приметы ему не нужны. Ко всему этому он хитер, изворотлив и проницателен, как нечистый. Морталю я обязан большим, чем всем моим победоносным воинам, бравым полководцам и благородным ленникам, вместе взятым…
Киваю на скамью. Морталь колеблется, потом неуверенно садится. Пламя освещает сбоку его круглое и бесформенное, будто из теста вылепленное лицо. Я приказываю повторить основное. Морталь сжато перечисляет: бунт на том берегу Ставы, уничтожение Дракона, появление Золотоглазой…
— Чем сейчас занимается Мелден? — прерываю я его.
Тем же бесцветным голосом Морталь сообщает, что Мелден два дня назад вышел с отрядом из укрепления Фернах, оставив небольшой гарнизон, и сейчас идет вдоль Северного пути, разоряя веси, в сторону Сарта, своего родового замка, и Больших Багн…
— А бунтовщики? Где их войско? Кто ими командует?
У бунтовщиков нет большого войска, поясняет Морталь. Они покидают селения и из лесов малыми отрядами бьют Мелдена в спину.
Я молча киваю.
Может быть, Мелдена укусил яртак? Вместо того, чтобы сидеть за стенами Фернаха и посылать летучие отряды на подавление бунта, он вышел в поле! Если уж он дерется с собственными простолюдинами, должен бы знать, что гоняться за ними с большим войском — то же самое, что бить комара дубиной. Его счастье еще, что у бунтовщиков не нашлось вождя…
Свалить Мелдена? Но тогда…
Морталь давно умолк и выжидающе смотрит на меня. Обрывая мысль, я перехожу к другому:
— Что делают сейчас в Ясене?
— Пируют, — отвечает Морталь, позволяя себе чуть заметную усмешку.
— А что говорят о Золотоглазой?
— Молятся, — так же отвечает он.
— Тебе там язык укоротили?! Что ты еще можешь о ней сказать?
— А что имеет в виду мой господин? — смиренно спрашивает Морталь.
— Все. Что болтают?
— Болтают разное, мой господин. Иногда сущий бред.
Он умолкает с непроницаемым видом, потом начинает.
Впервые она появилась в Пастушьей веси (неподалеку от Мертвого леса, мелькает у меня мысль). Добровольно отдалась в руки Послов Дракона. Прибыла в Ясень. Оружейники Ясеня выковали ей меч. Это было сделано втайне от старшин и выплыло только потом. Убила Дракона. Все.
— Негусто, — замечаю я.
— Самое вразумительное, что мне удалось выловить. Перепевают на все лады Легенду: Избавительница, Освободительница, Воительница… Да, еще один забавный случай. Заклятое кресло, — и он в нескольких словах пересказывает суть дела.
Действительно забавно, но сейчас меня это не интересует. Я хочу знать, кем эта Золотоглазая послана.
— Кто за ней стоит?
— Во всяком случае, не старшины, — успокаивает меня Морталь. — Для них появление Золотоглазой такая же загадка, и событие это их отнюдь не воодушевляет. Зато воодушевлены сверх меры ремесленники и прочий низкий люд, что старшинам совсем не нравится. Все, о чем они мечтают сейчас: чтобы Золотоглазая отправилась совершать положенные ей чудеса за пределы владений Ясеня и как можно скорее…
Морталь замолкает. Молчу и я.
Что для меня важнее сейчас? Мелден или Золотоглазая? Там сейчас место Морталя…
— Вернешься в Ясень, — говорю я, наконец.
Невыразительное лицо Морталя передергивается.
— Мой господин, это слишком легкое дело…
— Молчать! — его пора приструнить, разболтался. — Если это легко, тем лучше. Я должен знать все о Золотоглазой. Не сплетни, а правду. Ты понял?
— Да, мой господин.
— Иди к управителю. Возьмешь все, что тебе нужно для дела.
Морталь выходит, пятясь.
Обычно он знает свое место, но иногда забывается: слишком легкое дело! А у меня недоброе предчувствие…
К каким последствиям может привести появление этой девчонки?
И что сейчас делать с Мелденом? Он накренился, подтолкнуть его в нужную сторону… Но свалить Мелдена означает вплотную столкнуться с Ясенем. И с Незримыми. А мне этого не хочется.
Милое моему сердцу равновесие…
Проклятье! Клянусь Отаном, неужели я разучился принимать решения? Неужели моя всегдашняя осторожность — всего лишь трусость? Отчего ледяная рука стискивает мне сердце при мысли о том, что пора начинать драку?
Нечистый забери все это! Надо решать.
— Илло!
— Мой господин?
— Ты отправишься к Мелдену.
— В ранге посла? — невозмутимо спрашивает Илло.
Будь это Морталь, я бы вскинулся, но Илло — дело другое.
— В ранге соглядатая, — в тон ему отвечаю я. — Бери с собой кого угодно, делай, что хочешь, но все поступки Мелдена должны мне быть известны самое большее на следующий день.
— Понадобятся кони и соколы.
— Бери любых.
— Отправляться прямо сейчас?
— Да, — говорю я, — прямо сейчас. Спустись в караульную и передай Фирцу, чтобы он тебя сменил.
— Мой господин изволит спуститься со мной, — вежливо и твердо говорит Илло.
На мгновение мне становится смешно: молодец парень!
Что ж, придется мне сопровождать его до караульной. Сам виноват.
Угловая башня Вотеля, где я принимаю своих соглядатаев, не зря называется Птичьей. С утра до вечера над ней гремят отдаленным громом голубиные крылья. Голуби гулькают, дерутся из-за пшена и пачкают парапеты. Но польза от них искупает неудобства. И дело не только в весомом приварке для замковой кухни.
Недаром Морталь увез с собой в Ясень клетку с голубями, сплетенную из ивовых прутьев, большую и легкую, старательно завернув в полотно. Вестные голуби Вотеля наглы, драчливы и живучи, у них мохнатые лапы и крепкие крылья, способные поспорить в скорости и увертливости с соколиными. Но самое главное их достоинство — всегда, в любую погоду, в любое время дня и ночи безошибочно и быстро находить дорогу домой.
У хранителя Птичьей башни тоже хватает достоинств. К примеру, даже и захоти он рассказать кому-нибудь, как часто ко мне прилетают крылатые гонцы и какие вести они несут — не сумеет. Грамоте хранителей не учат, а языки вырывают при вступлении в должность. Традиция. Потому и некому проболтаться, что нынче почти все мои голуби летят из Ясеня.
Морталь, похоже, обиделся, что я послал его заурядным лазутчиком: пишет каждый день и точно исполняет мое распоряжение насчет полноты донесений. Даже чересчур точно. В глазах рябит от его почерка.
