— Хорошо, — кинула девушка, чувствуя себя крайне непривычно.
Слуга еще раз придирчиво ее оглядел.
— Ты все еще слишком красивая.
Сайо невольно улыбнулась. Алекс достал из кармана грязный, замызганный платок, и прежде чем девушка успела что-то сказать, несколько раз грубо провел им ей по лицу.
От неожиданности, обиды и неприятного запаха Сайо едва не задохнулаь. А парень удовлетворенно хмыкнул.
— Вот теперь ты похожа на слугу. Только глаза старайся не поднимать. Благородные господа этого не любят.
Сайо вытерла выступившие на глазах слезы и покорно кивнула.
— Садись, — Алекс помог ей забраться на лавочку, а сам взял осла под уздцы и потащил его по холодной вонючей грязи.
Девушка огляделась. Повозка катилась по узкому, пропахшему помоями и экскрементами переулку. На углу перед главной улицей слуге пришлось оттаскивать с пути повозки то ли мертвого, то ли упившегося вусмерть старика. Прислонив бесчувственное тело к мокрой стене, Алекс забрался на лавочку.
— Не робей, Сай! — с веселой злостью крикнул он и ударил несчастного осла плетью.
Издав полный обиды и горести крик, животное рванулось вперед. Повозка под гневную ругань пешеходов и носильщиков выехала на дорогу.
Сайо немного переживала, что ее будут узнавать, несмотря на мужскую одежду и грязное лицо. Но людям вокруг было совершенно безразлично, кто и куда едет на тяжело нагруженной телеге, запряженной печальным серым осликом.
Они постепенно продвигались к краю пригорода. Уже закончилась тянувшаяся сплошной стеной череда лавок, харчевен и прочих злачных мест. Теперь по краям дороги тянулись хижины разной степени убогости.
Вдруг Алекс остановил повозку и, сунув Сайо в руки вожжи, соскочил на землю. Девушка увидела сгорбленного торговца горячим чаем, торопливо направлявшегося в центр пригорода. С наступлением холодов их много появилось на улицах Канаго. В медных, обмотанных тряпьем кувшинах, с приделанными внизу жаровнями, клокотал кипяток, а в привешенных к поясу мешочках хранились сухие чайные листья. Любой желающий за медяк мог согреться ароматным чаем.
Торговец, к которому направлялся Алекс, видимо только что наполнил кувшин. Из трубки, торчавшей за спиной старика, шел дым.
— Здравствуй, почтенный, — поздоровался слуга.
— Здравствуй, — отозвался старик. — Вода уже закипела. Тебе какой чай заварить.
— Мне не чай, — улыбнулся Алекс и указал пальцем на толстый, полный воды бурдюк, висевший на груди торговца. — Продай.
— Зачем тебе? — насторожился тот.
— Дорога дальняя, — ответил парень. — Не везде встречается хорошая вода.
— Два лебедя, — назвал свою цену торговец. — Дешевле нельзя. Я без него, как без рук.
— Согласен, — кивнул Алекс. — Только вместе с бурдюком я возьму и чай.
— Ты что! — возмутился старик. — Это же настоящий джангарский!
— В твои годы, почтенный, не хорошо обманывать молодежь, — покачал головой парень. — Мешочек джангарского чая стоит больше чем ты и твой кувшин.
Торговец обиженно крякнул, потом махнул рукой.
— А забирай! Как такому умному отказать.
Когда они поехали дальше, Сайо тихо спросила:
— Зачем тебе этот бурдюк?
— Он гораздо удобнее кувшина, — отозвался слуга. — И старик теперь нас запомнит.
— Зачем?
— Он видел только тебя и меня, — пояснил Алекс. — А Фусана с нами уже нет. Значит он ни при чем.
— Ты так заботишься о нем? — понизив голос, спросила девушка.
— Еще бы, — ответил парень. — Кто же нам будет сообщать новости?
Сайо понимающе кивнула и осмотрелась. Они только что свернули в какой-то боковой проезд, и сейчас мимо них тянулись настоящие трущобы, за которыми, вдалеке темнела полозка леса.
— Эй, пацаны! — раздался громкий крик, и на перерез повозке бросился щуплый паренек в рваной куртке. — Стойте!
Алекс вскочил с лавочки и ударил осла плетью. Серый обиженно рявкнул, но не прибавил скорости.
— Стой, я сказал! — сверкая голыми коленками, мальчишка за минуту догнал их и схватил ослика под уздцы.
— Тебе чего? — совсем не дружелюбно осведомился Алекс, доставая из-под лавки крепкую дубинку.
— Это наша улица! — вытирая покрасневший нос, гордо сообщил оборванец. — Если ты простолюдин, плати за проезд!
— Сай, следи, чтобы незаметно не подобрались, — проговорил Алекс, мягко спрыгивая на землю.
— С простолюдинов, значит, плату берете?
— Ага, — кивнул мальчишка.
— Вот ведь незадача, — Алекс притворно вздохнул. — А я внебрачный сын сегуна. Так что отпусти осла и дай нам проехать.
От услышанного паренек на миг стушевался. Но тут откуда-то сзади раздался грубый голос.
— Кто это тут клевещет на его высочество?
Сайо оглянулась, и у нее внутри похолодело. Из-за развалин выбрался огромный, мрачный детина с изуродованным шрамом лицом. Как показалось девушке, он был раза в два крупнее ее слуги. К тому же громила сжимал в широких, как лопата, ладонях огромную, сучковатую дубину.
— За такие слова тебя, паршивец, прибить мало, — ревел мужчина, с заметным трудом переставляя толстые, обмотанные тряпьем ноги. — Но мы с братом добрые. Слезайте с повозки и идите на все четыре стороны!
Внезапно ее слуга громко расхохотался. Сайо даже привстала от удивления.
— Ты, жир… мешок с салом. Забирай свою голоногую подружку и иди хоть на шесть сторон.
— Что! — взревел детина и стал чуточку быстрее перебирать тумбообразными ногами.
Алекс в два прыжка одолел разделявшее их расстояние, ловко увернулся от дубины противника и нанес удар по локтю, торчавшему из протертого рукава.
Его противник пронзительно закричал и выронил оружие. Слуга сделал еще один рывок и сильно ударил здоровяка по почкам. Тот рухнул в грязь и заворочался, скуля от боли.
Убедившись, что в ближайшее время противник не сможет предпринять активных действий, Алекс не спеша направился к повозке. Маленький оборванец уже отпустил осла и стал медленно продвигаться к старшему товарищу, обходя слугу Сайо по длинной дуге.
Вдруг он сунул руку в тряпье на груди.
— Алекс! — крикнула она.
Тот резко обернулся, одновременно приседая, и сбил дубинкой неловко пущенный нож.
Мальчишка подхватил полы рваного халата и со скоростью крысы скрылся среди старых стен и полуразрушенных хижин.
Алекс бросил взгляд на мгновенно притихшего здоровяка и поспешил к повозке.
Огретый плетью ослик рванул с места как хороший скакун.
— Фусан! — позвал парень, когда они удалились шагов на пятьдесят. — Ты как?
