— Готовьте жаровню! Раскалить добела!
Это произошло в тот самый момент. Словно огненный вихрь прожег его кровь, утих, унесенный этим ураганом зарвавшийся Хищник, впервые пожалев о том, что осмелился поднять голову. Словно лучи небесного светила продолжали неотвратимо сжигать эту сущность дотла... Завывание зверя оглушило, достигло максимума, миг... Он утих. Исчез... Рассудок рухнул на него тяжелой гранитной плитой, выбраться из-под которой не было ни малейшей возможности.
Защитить. Спрятать.
Решительно. Жестко. Но − без своих недостойных желаний превратить достойную Хищницу в раненого, умирающего от потери крови котенка у своих ног... Его пара. Его королева. Достойная и несгибаемая до конца. Ему не достичь ее пределов.
Она не изменится. Он − тоже. Непреложная истина.
Весомый ли это повод, чтобы уничтожить друг друга, сжечь дотла на алтаре своих эгоистичных желаний? Жажда власти и подчинения. Никуда ей от него не деться. Никогда не признать благородства сильного и достойного противника. Хищник управлял им с детства. Его тирания разрушила саму жизнь, а он на пике своей мании величия никогда не мог осознать этого в полной мере...
Словно высшая сила заставила его развернуться и сделать шаг вперед. Кто правил его путь, толкая в спину? Эдер? Нет. Бог света давно отвернулся от него. Чего хотел Лаки, и неужели ему было мало узаконенной религии и воздвижения храмов?.. Почему он позволил богам играть своим сознанием, и все решать за него?..
Поздно поворачивать назад. Он заживо положил себя на алтарь их жестоких игр. И вряд ли хватит сил им сопротивляться... Но он не пытался ни разу.
Он знал, что увидит за полосой военных шатров еще задолго до того, как, не отдавая себе отчета в своих действиях, шагнул навстречу сомнительной неизвестности. Как встретил ее взгляд...
Не было в нем ни упрека, ни ненависти, ни безразличия. Ничего. И это напугало его еще сильнее. Пульс его крови в ее теле − отметина Эдера или проклятие Лаки? − отозвался вспышкой острой душевной боли, неумолимый образ застил глаза.
Осколки. Черепки. Острые грани, не увернуться. Не спастись от рваных, колотых ран, от жестокой правды. Ее сердце остановилось. Замерло, попытавшись сдержать острую пульсацию ответного чувства... На один короткий миг... Чтобы взорваться, истечь алым пламенем погибающей любви, ранить мириадами невидимых, но ощутимых осколков. Не прощаю. Отпускаю. Больше нет двусмысленности. Ты мой враг. И я жажду твоей смерти. Ты сам похоронил нас под этим смертельным обвалом уничтоженных чувств. Мне жаль, но я устала любить того, кто жаждет моего полного уничтожения...
Он узнал его. Дарк из рода Виктимов. Прославленный воин кнута. И понял все задолго до того, как его девочка, его несломленная валькирия, его дикая пантера припала к губам другого в прощальном поцелуе... И тем самым подписала мужчине окончательный приговор.
— Беги... — отчаянно прошептали пересохшие губы — Не трать времени... Не дай мне тебя догнать...
Она не спешила. Лишь когда его меч пронзил грудь бывшего соратника, ныне потерянного доя империи навсегда, прислушалась к его шепоту.
И тогда Кассий понял одно.
То, что раньше он не знал, что такое настоящая душевная боль.
Колени больше не держали его. Едва сдерживая сжигающие слезы, он без сил опустился в пыль у тела поверженного противника. Резанул сознание стук затихающих вдали копыт, унося ее подальше от его безумия. Она не сказала ни слова. Но ее немой крик пульсирующим отголоском звучал в его сознании.
"Я не могу с тобой. Мне это больно..."
Перевел взгляд на Дарка. Он умирал счастливым. От ее поцелуя и осознания, что смог ее спасти от неминуемой тирании. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Кассий сжал его безвольно раскрытую ладонь.
— Достойный бой. Пусть Эдер с почетом раскроет перед тобой врата своего царства...
Он пытался что-то сказать... И все же, перед тем, как умолкнуть навсегда, ему это удалось.
— Убей ее быстро. Она не заслужила... Подобной ненависти...
— Обещаю, Дарк, — Кассий сорвал с плеч плащ и накрыл им бездыханное тело погибшего воина.
Никто из солдат не проронил ни слова. Единственный, кто осмелился, поплатился за это на месте.
— Мой царь, тавро для атланской суки готово! — один из прихвостней запропастившегося куда-то Кантуна мерзко ухмыльнулся, протягивая ему раскаленный добела стержень. Кассий рывком выхватил его из чужих рук.
— Я могу ее держать, пока мой правитель...
Оглушающий, леденящий душу и кровь крик разорвал ночную тишину, когда раскаленный герб империи с шипением впечатался в лицо самодовольного солдата, прожигая сетчатку глаза одним ловким движением.
— Она королева, а не сука, — ласково пояснил Кассий, отбрасывая стержень в песок у ног ошеломленных воинов...
***********
Элике удалось заснуть лишь под утро. И только благодаря Керре и ее успокоительным настоям, которые уняли боль в истерзанном теле. Душевная же агония не поддавалась никакому зелью.
Ее сердце даже не истекало кровью. Оно было разрублено на части. Напрасно отчаянный призыв Кассия пытался пробить ледяные стены ее отчаяния. Он не мог сейчас слышать крик своей крови в ее теле. Закрылась. Отгородилась каменной стеной. Отпустила свою боль – ненадолго. Недалеко... И все же...
— Он любит тебя, — не отпуская руки подруги, уверенно говорила Керра. — Поверь.
— Его любовь – ад. Я не хочу ее такой ценой!
— Ты не права. Ваши пути писаны свыше. Никуда вам не деться друг от друга.
— Если бы ты знала, что он хотел со мной сделать...
— К рассвету он десять раз раскаялся в своем поступке! Не пытайся убить свои чувства. Это ослабит тебя, и притом ты ничего не добьешься.
Элика перестала ее слушать. Она сегодня достигла небывалых успехов в создании стены не только между Кассием. Так и заснула, убедившись, что «Поцелуй Смерти» был установлен на выступе скального возвышения, и готов был пустить свои смертоносные лучи завтра, как только солнце немного отклониться от зенита... она не жалела ни о чем. Измученное сердце заросло льдом в эту ночь.
Ласковый рассвет, словно насмехаясь, озарил изнасилованную империю ласковыми лучами. Но сегодня их яркость была затемнена непонятной мглой. Небо, несмотря на солнечный свет, спустя меру масла приобрело серо-желтый оттенок. Непривычная тишина стояла вокруг; попрятались даже птицы, постоянные спутники поля сражения. Но малейшего движения ветерка. Удушающая серая пелена в безмолвном небе, словно предвестник чего-то ужасного.
Элика выспалась и чувствовала себя бодрой, несмотря на боль во всем теле от ударов Кантуна. Но эта боль была ничто по сравнению с внутренним опустошением. Сегодня она надела кожаный костюм ярко-красного цвета. Словно знак, что ее сердце истекло кровью. В нем не осталось ни капли.
