Алейна приготовилась быть осторожной, но не знала, что это начнется так скоро.
— Роберт будет рад. — Она знала, что Миранда ему нравится. — Прошу извинить меня, сир, мне нужно заканчивать сборы.
В последний раз она поднялась в свою комнату. Ставни заперты наглухо, мебель укрыта чехлами. Кое-какие вещи уже унесли, прочие спрятали на зиму. Все шелка леди Лизы придется оставить здесь. И тонкое полотно, и нежный бархат, и богатые вышивки, и мирийские кружева. Внизу Алейна должна одеваться скромно, как пристало ее происхождению. Что ж, делать нечего. Лучшие платья она не смела надевать даже здесь.
Гретчель сняла с кровати белье, приготовила верхнюю одежду. Алейна, уже надевшая под юбки две пары панталон и шерстяные чулки, облачилась в теплую кофту и плащ на меху, застегнув его финифтевым пересмешником, подарком Петира. Добавив к этому шарф и кожаные, подбитые мехом перчатки под пару дорожным сапогам, она почувствовала себя неуклюжей, как медвежонок. Ничего, в пути она только порадуется своему теплому одеянию. Алейна окинула комнату прощальным взглядом. Здесь ей ничего не грозило, а вот внизу…
Вернувшись в комнату с воротом, она увидела там полную нетерпения Мию Стоун. Поднялась в люльке — посмотреть, почему путники так задержались. Худощавая жилистая Мия казалась крепкой, как старая кожа, которую носила под своей серебристой кольчугой. Волосы черные, как вороново крыло, короткие и кудлатые — уж не кинжалом ли она их подрезает? Самое красивое в ней — глаза, большие и синие. Она была бы весьма недурна, если бы одевалась по-девичьи. Нравится она сиру Лотору вот так, в железе и коже, или он воображает ее одетой в шелка и кружево? Мия говорит, что отцом ее был горный козел, а матерью сова, но Мадди рассказала Алейне, как было на самом деле. Это правда, можно не сомневаться. У Мии его глаза и волосы — такие же, как у него и у Ренли.
— Где же он? — осведомилась Мия.
— Его милость принимает ванну и одевается.
— Лучше ему поторопиться. Чувствуете, как подмораживает? Нужно уйти из Небесного до заката.
— А ветер не слишком силен? — спросила Алейна.
— Могло быть хуже… да и будет, когда стемнеет. — Мия откинула волосы с глаз. — Если он просидит в корыте еще малость, мы застрянем тут на всю зиму, и придется нам есть друг дружку.
Алейна пришла в замешательство, но тут, к счастью, появился сам Роберт Аррен — в небесно-голубом бархате, с золотой, украшенной сапфирами цепью на шее, в белом медвежьем плаще. Оруженосцы с двух сторон поддерживали плащ, не давая ему волочиться по земле. Их сопровождал мейстер Колемон в потертом сером плаще с беличьей оторочкой. Шествие замыкали Гретчель и Мадди.
От холодного ветра Роберт съежился, но оруженосцы держали его за полы, и убежать он не мог.
— Ну что, милорд, поедемте со мной вниз? — предложила Мия.
Слишком она спешит. Ей бы улестить его для начала, сказать, какой он сильный и храбрый.
— Нет. Я хочу с Алейной. Без нее не поеду.
— Люлька нас и втроем выдержит.
— Я хочу с ней одной. От тебя воняет, как от твоих мулов.
— Воля ваша, — невозмутимо сказала Мия.
Люльки вокруг ворота были как плетеные, так и дубовые. Самая большая из деревянных была выше Алейны, с прочными железными обручами. Тем не менее сердце у нее колотилось, когда она помогала Роберту сесть. Дверцу за ними закрыли, и они оказались в глухом, только сверху открытом чуланчике. Так лучше, говорила себе Алейна, отсюда вниз не посмотришь, даже если захочешь. Под нами только небо — шестьсот футов неба. Быстро ли пролетела это расстояние тетя и какой была ее последняя мысль, когда гора ринулась ей навстречу? Нет. Нельзя об этом думать. Нельзя!
— Тронулись! — крикнул сир Лотор, и кто-то пихнул люльку. Она накренилась, проскребла по полу и повисла. Щелкнул кнут Морда, загрохотала цепь. Люлька стала опускаться, сперва толчками, потом более плавно. Роберт сидел бледный, с опухшими глазами, но руки у него не дрожали. Гнездо понемногу уходило вверх. Небесные камеры делали замок похожим на пчелиные соты. Ледяные соты. Снежный замок. Ветер свистал вокруг люльки.
Через сто футов он налетел на них в полную силу. Люлька качнулась, завертелась и сильно стукнулась о скалу. Сверху посыпался снег с осколками льда, дубовые стенки затрещали. Роберт вцепился в Алейну, уткнулся лицом ей в грудь.
— Милорд такой храбрый, — сказала девушка, чувствуя, как он дрожит. — У меня вот со страху язык к гортани прилип, а ты ничего.
Он кивнул, боднув ее головой, и сказал ей в корсаж:
— Крылатый Рыцарь был храбрый, и я тоже. Потому что я Аррен.
— Мой зяблик будет держать меня крепко? — спросила она, хотя и так уже дышала с трудом.
— Да, если хочешь. — Так, держась друг за друга, они и доехали до Небесного.
Если это замок, то лужа в отхожем месте — это озеро, решила Алейна, когда дверца открылась. Весь Небесный состоял из сложенной без раствора стены, подковой охватывающей устье пещеры. Внутри помещались кладовые, конюшня и ведущая в Гнездо каменная труба, снаружи валялись битые камни и валуны. К верхушке стены поднимались земляные откосы. Вверху виднелось Гнездо, такое маленькое, что рукой закрыть можно, внизу расстилалась зеленая с золотом Долина.
В загородке дожидались двадцать мулов, два погонщика и леди Миранда Ройс. В отличие от своей сверстницы Мии дочь лорда Нестора оказалась низенькой, широкобедрой и полногрудой — настоящая пышка. Густые каштановые локоны обрамляли лицо с красными щеками, маленьким ротиком и карими живыми глазами. Опустившись на колени в снег, она поцеловала руку вылезшему из люльки Роберту и чмокнула его в обе щеки.
— Милорд, какой же вы большой выросли!
— Правда? — заулыбался Роберт.
— Да вы скоро меня перегоните. — Миранда поднялась, отряхнула юбку. — А вы, должно быть, дочь лорда-протектора. — Люлька тем временем поползла обратно в Гнездо. — Мне говорили, как вы красивы, а теперь я сама вижу, что это правда.
— Миледи очень добра, — присела в реверансе Алейна.
— Добра? — засмеялась Миранда. — Как это скучно. Злой быть гораздо занятнее. Вы должны рассказать мне все свои секреты, пока будем ехать вниз. Могу я называть вас Алейной?
— Как миледи будет угодно. — Но никаких секретов ты от меня не услышишь, добавила про себя девушка.
— Я миледи только в Воротах — здесь, на горе, я для тебя Ранда. Сколько тебе лет?
— Четырнадцать, миледи. — Алейна Стоун должна быть чуть постарше Сансы Старк.
— Ранда, — поправила та. — Ах, где вы, мои четырнадцать лет, где ты, моя невинность. А ты все еще невинна, душа моя?
