— И самым младшим, предавшим все, что стоит за ним, Цареубийца.
— Цареубийца, — медленно повторил он. — Такого царя убил, шутка сказать! — Джейме наполнил чашу. — За Эйериса Таргариена, второго этого имени, правителя Семи Королевств и Хранителя Государства. И за меч, раскроивший ему горло. Золотой меч, заметьте. Ставший красным от его крови. Цвета Ланнистеров — красное с золотом.
Он засмеялся, и она поняла, что вино сделало свое дело. Джейме выпил больше половины штофа и опьянел.
— Только такой, как вы, способен гордиться подобным деянием.
— Я уже говорил вам: таких, как я, больше нет. Ответьте мне вот на что, леди Старк: ваш Нед не рассказывал вам, как умер его отец? Или брат?
— Брандона удушили на глазах у отца, а затем убили и лорда Рикарда. — Мрачная история, и ей уже шестнадцать лет. Почему Джейме вдруг вспомнил об этом?
— Верно, убили — но как?
— Веревкой или топором, полагаю.
Джейме выпил еще и вытер рот.
— Нед, несомненно, щадил чувства своей милой, юной, хотя и не совсем невинной невесты. Вы хотели знать правду — так спросите меня. Мы заключили сделку, и я не вправе вам отказать. Спрашивайте.
— Мертвые от этого не воскреснут.
— Брандон был не такой, как его брат, верно? У него в жилах текла кровь, а не холодная вода. Он скорее походил на меня.
— Брандон ни в чем на вас не походил.
— Вам виднее — ведь вы с ним собирались пожениться.
— Он как раз ехал в Риверран, когда… — Странно, как сжалось ее горло при этих словах — после стольких лет. — …когда услышал о Лианне и повернул в Королевскую Гавань. Он сделал это, не подумав. — Ей вспомнилось, как бушевал ее отец, узнав об этом в Риверране, и обзывал Брандона рыцарственным дуралеем.
Джейме вылил остаток штофа в чашу.
— Он явился в Красный Замок вместе с несколькими спутниками и стал громко требовать, чтобы принц Рейегар вышел к нему. Но Рейегара не было в замке, а Эйерис послал стражу и арестовал их всех за покушение на убийство его сына. Все остальные, насколько я помню, тоже были сыновьями лордов.
— Этан Гловер был оруженосцем Брандона. Он единственный остался в живых. Остальные были Джеффори Маллистер, Кайл Ройс и Элберт Аррен, племянник и наследник Джона Аррена. — Странно, что она все еще помнила их имена. — Эйерис обвинил их в измене и вызвал их отцов ко двору держать ответ за сыновей. Когда же они прибыли, он убил без суда и сыновей, и отцов.
— Нет, суд состоялся — в своем роде. Лорд Рикард просил поединка, и король удовлетворил его просьбу. Старк оделся в доспехи, как для боя, думая, что будет сражаться с одним из королевских гвардейцев — возможно, со мной. Вместо этого его привели в тронный зал, подвесили к стропилам, и двое пиромантов Эйериса развели под ним огонь. Король сказал ему, что огонь выступает как боец от дома Таргариенов. Поэтому лорду Рикарду, чтобы доказать свою невиновность в измене, оставалось одно… не сгореть.
Когда огонь разгорелся, привели Брандона. Руки ему сковали за спиной, а шею обвязали мокрым кожаным шнуром, прикрепив его к приспособлению, привезенному королем из Тироша. Однако ноги ему оставили свободными и за самым пределом его досягаемости положили длинный меч.
Пироманты поджаривали лорда Рикарда медленно, то убавляя, то раздувая огонь, чтобы тот давал хороший ровный жар. Сначала на лорде вспыхнул плащ, потом камзол, и он остался в одних доспехах. Эйерис пообещал, что скоро он испечется… если только сын его не освободит. Брандон пытался, но чем сильнее он боролся, тем туже затягивалась веревка вокруг его горла, и в конце концов он удавил сам себя.
Что до лорда Рикарда, его доспехи раскалились докрасна, и расплавленное золото со шпор стало капать в огонь. Я стоял у подножия Железного Трона в своей белой броне и белом плаще, стараясь думать о Серсее. После сам Герольд Хайтауэр отвел меня в сторону и сказал: «Ты давал обет защищать короля, а не судить его». Таков был Белый Бык, верный до конца, хороший человек, не то что я.
— Эйерис… — Кейтилин чувствовала вкус желчи во рту. Столь жуткую историю, пожалуй, нельзя было выдумать. — Эйерис был безумен, вся страна это знала, но не пытайтесь уверить меня, что вы убили его, мстя за Брандона Старка.
— А я и не пытаюсь. Просто нахожу странным, что один человек любит меня за добро, которого я никогда не совершал, и столь многие ненавидят за лучший в моей жизни поступок. На коронации Роберта меня заставили преклонить колени перед королем вместе с великим мейстером Пицелем и Варисом-евнухом, дабы государь простил нам наши прегрешения, прежде чем взять к себе на службу. А ваш Нед? Ему следовало бы поцеловать руку, убившую Эйериса, он же предпочел облить презрением зад, севший на трон Роберта. Мне сдается, Нед Старк любил Роберта больше, чем своего отца и брата… даже чем вас, миледи. Роберту-то он никогда не изменял! — Джейме залился пьяным смехом. — Полно, леди Старк, — разве все это не кажется вам забавным?
— Ничего забавного в тебе я не вижу, Цареубийца.
— Опять эта кличка. Пожалуй, я все-таки не стану с вами спать. Первым у вас был Мизинец, не так ли? Никогда не ем из чужой миски. Притом вы и в подметки не годитесь моей сестре. — Он уже не улыбался. — Я не спал ни с одной женщиной, кроме Серсеи, значит, я по-своему вернее вашего Неда. Бедный старина Нед. Так чья же честь в итоге не стоит кадки с дерьмом? Как бишь зовут его бастарда?
Кейтилин отступила на шаг.
— Бриенна!
— Нет, не так. — Джейме перевернул штоф кверху дном, и кровавая струйка побежала по его лицу. — Сноу — вот как его звать. Какое белое имя… ни дать ни взять те плащи, которые давали в Королевской Гвардии после произнесения наших прекрасных обетов.
Бриенна, толкнув дверь, вошла в темницу.
— Вы звали, миледи?
— Дай мне свой меч, — протянув руку, сказала Кейтилин.
Лес под ненастным небом стоял мертвый, застывший. Корни цепляли бегущего Теона за ноги, голые ветви хлестали по лицу, оставляя кровавые следы. Но он продолжал ломиться вперед, задыхаясь, стряхивая лед с веток. «Сжальтесь», — рыдал он. Сзади несся вой, от которого кровь стыла в жилах. «Сжальтесь, сжальтесь». Оглядываясь, он видел, что они приближаются — волки величиной с лошадь, но с детскими головами. «О, сжальтесь, сжальтесь». Из их пастей капала кровь, черная, как смола, прожигая дыры в снегу. Каждый шаг приближал их к нему. Теон пытался бежать быстрее, но ноги не слушались его. У всех деревьев были лица, и они смеялись над ним, а волки все выли. Он уже чуял горячее дыхание зверей, отдающее серой и гнилью. «Но они же мертвы, мертвы, — хотелось крикнуть ему, — я видел, как их убили, как их головы обмакнули в смолу…» — но изо рта вырывался только бессловесный стон. Затем что-то коснулось его, и он обернулся с криком…
