Правда, соображаю, преимущество у такой вот оконной архитектуры тоже имеется: черта лысого через эти щели внутрь прорвешься, разве что штурмгруппу из крыс сформировать. То есть для входа одни двери остаются, а это обороняющимся в смысле маневра огнем и резервами облегчение немаленькое.
Стена зато — по крайней мере с виду — капитальная. Каменные плиты толщины черт знает какой, но явно не облицовочка… для облагораживания интерьера. Такую вот стеночку не то, что сорокапяткой — дивизионкой раздалбывать замаешься.
Туман этот, опять же, на картину влияет. Десять метров видимости — это даже для автомата дистанция, как говорит капитан, сверхближнего боя. Кинжальная. Ну а для пулеметов и вовсе… ох, думаю, придется ребятам попрыгать, что блохам на сковородке.
Оттянулись мы на всякий случай назад, метров на сто. Сели в кружок — почти как обычно. Что перед выходом, что непосредственно перед делом — капитан всегда такие вот посиделки устраивал.
И сейчас достал он из планшета лист бумаги и быстро — я за его карандашом уследить не успел — набросал план-карту блокгауза. Даже предположительные сектора обстрела из окон обозначил.
А потом поднял голову и взглядом нас обвел.
— Ну что, разведка… какие мнения будут?
— Да какие тут мнения, командир, — это Веретено, как всегда, первым вылез, — давим амбразуры, выносим эту калитку — и вперед! С четырьмя-то пулеметами на группу…
— Ясно, — без тени улыбки кивает капитан. — Еще мнения?
— Я, командир, — Маматов, тоже как обычно, когда говорит, в глаза капитану не смотрит… да и вообще ни на кого не смотрит, а глядит куда-то в сторону и приклад ногтем скребет, — однако, вот что думаю. Домик хороший… большой домик. Наверное, в нем и этаж не один, а?
— Серый, — Витя-Заяц говорит, — это по твоей части. Интересно, думаю, с каких это пор я специалистом по внутреннему убранству заделался? Или по замкам здешним? Я ж их видел-то всего ничего. Считай — замок гауляйтера покойного, куда меня по прибытии катапультировало, хоть недолго, но прошелся… потом замок Лико, замок Лантрис… еще этот… как же его… который мы в процессе изымания Короны с семи сторон запалили… ну и в этом походе… черт, а не так уж мало выходит. И всяко лучше, чем «большое ничего», которое у остальных наличествует.
— По-всякому может быть, — говорю. — Тут же в наличии развитой феодализм и прочая социальная разобщенность. А посему мастерят — как данному конкретному аристократу на душу легло. Могут такие норы соорудить, что едва протиснешься, да еще и всю шевелюру на макушке об потолок сотрешь, а могут и такие хоромы отгрохать, что хоть тролля выгулив… то есть на KB по коридору — и еще с «виллисом» разъехаться места хватит.
— То понятно, — перебивает меня Панас. — Що у них в кажной хати свои ин-ди-ви-дуаль-ни пасюки маются!
Але ж, Малахов, голова тебе для чего радянской властью дадена? Покумекай хоть трошки…
— Два там этажа, — неожиданно заявляет Сова.
— С чего взял, дарагой? — Коля Аваров к нему разворачивается. — Мышка-норушка на ушко нашептал?
Димка молчит. То ли ниже своего достоинства считает на аваровские подколки отвечать, а вернее — сам не знает. Бывали у него такие вот, как капитан называет «проблески», выдача результата, минуя промежуточные этапы. В школе, помнится, математик за эдакую ловкость мозгов двойки лепил, не задумываясь… даже когда ответов в конце учебника и в помине не имелось. Только — война не школа, и Сова своими «проблесками» нас не один раз выручал здорово, а один раз и вовсе, считай, из-под верной смерти всю группу вывел.
— Два этажа, значит… — Капитан задумчиво так пометку на листике поставил и опять карандаш закусил.
— Я, — спокойно так, веско начинает Синица, — так смекаю. Работаем тройками. Раз уже мы такие богатые — четыре тройки, пулемет-автомат-гранаты, четыре, соответственно, ударные группы. Вышибаем дверь…
— Как?! — вскидывается Шершень. — Чем ты эти ворота вышибать собрался? Лбом своим? Подойдешь, постучишь и попросишь вежливо, чтобы: отворили?
— А в чем непонятность, Витя, дарагой? — ухмыляется Аваров. — Всего-то делов — противотанковые связать…
— Ага, три раза… противотанковыми ты их знаешь сколько долбать будешь? Недели три…
И тут я про подарочек мага в твоем вещмешке вспомнил.
— О воротах, — говорю, — можно не беспокоиться. На себя беру. Секунд пять только мне дайте — ключик волшебный к замку приладить.
— Да хоть все десять… нам же ж не жалко…
— Кстати, — замечает Веретено. — Насчет связок. Надо бы сейчас пару-тройку скрутить. А то потом, внутри, уже времени не будет, а если понадобится какую-нибудь хрень на раз-два разнести…
— И то верно. Вязать есть чем?
— У меня нет.
— Могу рукав от гимнастерки пожертвовать…
— Не годится, соскользнет.
Я на Князя смотрю — он в роте первый по запасливости был… после, понятно, старшины Раткевича. Вот и сейчас сосредоточенно так вещмешок перерывает. А в «сидоре» том, помню, обычно много чего интересного жило.
И точно…
— О… есть проволока.
— Ну так… на, вяжи.
— По три или по пять?
— Четыре вторых и восемь первых.
— Ого! А не жирно будет?
— А чего жалеть?
— Проволоки не хватит.
— Да брось…
— Не хватит.
— Ну, если так крутить, канешна, не хватит…
— Слюшай, дарагой, умный такой, так чего сам не крутишь? Не мешай человеку, да! Человек делом занят.
— На, держи.
Заяц готовую связку взял, качнул ей пару раз, примериваясь…
— Хороша игрушка…
— Мину бы, — вздыхает Шершень.
— На кой? Чего ты тут минировать собрался?
— Не, я про минометную… от восьмидесятидвух… ее бы в эти окошки запузырить…
— Шершень, ну ты захотел, так захотел. Может, тебе еще и сам миномет во временное пользование предоставить?
— А что? Неплохо бы…
— Тогда уж проси сразу танк!
— Я б попросил, да у кого?
— Ну так… я ж о чем… раз все равно ни фига не дадут, так хоть проси весчь… чтоб обидно не было.
— Готово.
— Товарищ капитан, как по группам делимся? Кто в ударной, кто право-лево?
Меня, капитан, понятно, при себе оставил. А третьим — Князя с его «дегтярем».
Распределились… посидели еще минут пять молча — и пошли.
Только в блокгаузе нас уже, оказывается, ждали. Едва из тумана стена показалась — вспышка, и над головами чего-то яркое, радужное провизжало. Ну и мы не растерялись — по бойнице, из которой сверкнуло, сразу шесть стволов заработали. Из них два пулеметных — крошка каменная так и брызнула. Думаю, те, внутри, и очухаться-то толком не успели — Сова к стене скользнул и легко так, плавно, лимонку в щель забросил. Небось еще и придержал на «двадцать два», потому как рвануло почти сразу.
