Ирина Шевченко - И придет волчица

   - Вриш?

   - Гал, ты извини, я...

   Я завела девушку в гостиную и усадила рядом с собой на диван.

   - Что случилось?

   - Мне просто поговорить... А с кем? Рисы нет, у Али свои проблемы. Мила... Ну, ты знаешь...

   Всех провидцев мобилизовали секретные службы Дистена: разведка, контрразведка... Не знаю, что еще есть. С Миларой, закончившей обучение в год начала войны, мы виделись редко, даже когда она бывала в Марони - за сотрудниками тайных отделов велась круглосуточная слежка, перестраховывались свои же - и неуютно было чувствовать на себе пристальное внимание незримых глаз во время этих нечастых встреч.

   - А мы с тобой были когда-то подругами, - продолжила Вришка. - Вот я и подумала...

   - Что значит - были? Мы и сейчас подруги. Разве нет?

   Целительница пристально посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на Лару, словно только что ее заметила.

   - Кто это?

   - Моя дочь. Она была у кормилицы в деревне, так было безопаснее, но сейчас...

   Это была версия для широкой общественности, мы с Илом решили, что незачем всем знать правду - нам ведь еще жить в этом городе. Гостья не стала дослушивать до конца.

   - Я уже знаю, - вздохнула она. - Все знают... теперь. Несколько дней назад и не подозревали. А ты говоришь, мы подруги.

   От горечи в ее голосе стало не по себе, и я сделала то, чего не собиралась делать ни при каких обстоятельствах.

   - Мы забрали ее из деревни, сожженной имперскими карателями. Ее родители и брат погибли, и малышка осталась совсем одна... А у меня еще вряд ли будут собственные дети.

   Вришке понадобилось несколько секунд на осмысление моих слов, а затем она вдруг обхватила меня за шею и залилась слезами. Спрашивать о чем-либо было бесполезно, только ждать, пока она успокоится. Лара у меня на руках удивленно посмотрела на плачущую "тётю" и решила присоединиться.

   - Вриш, ну чего ты? - одной рукой я гладила подругу по плечу, а второй качала дочку. - Что у тебя случилось?

   - На-ай...

   Странно, я ожидала услышать другое имя в этом потоке слез. И я его услышала.

   - ...и Ферт...

   - Что они снова учудили?

   - Они... они... Уехали!

   - Куда?

   - На Саатар.

   - На Саа... Но это же невозможно. Порты закрыты, судоходство остановлено.

   Девушка резко успокоилась, отпустила меня и выпрямилась.

   - Порталами. В Школу приходил представитель Лар'элланского посольства, предлагал работу в Лесу. Давно. А теперь они перстни получили... Ты не знала, да? Из-за этой войны программу уплотнили, сократили еще на год. Мы все уже закончили.

   Я посмотрела на ее руки и увидела знакомый перстенек. Боги пресветлые, сколько же я всего пропустила!

   - Вриш, прости, я в последнее время...

   - Ну да, тебе не до того. Я понимаю. А ребята... Они уже контракты подписали. Сегодня в Азгар, а оттуда сразу же на Саатар. Говорят, удалось проложить стабильный канал.

   - Куда?! - донеслось от двери разгневанное. - Да я ему!..

   Мы не заметили, когда Сэллер спустился и как долго он стоял у входа, но о брате услышал. Стукнув кулаком по стене, он развернулся и вышел в коридор.

   - Стой! - прижимая к груди затихшую Лару, я кинулась за ним. - Сэл, подожди! Ты уже ничего не изменишь - у него перстень, у него контракт. И он уже не маленький мальчик, в конце концов!

   - Посмотрим, - Буревестник хлопнул входной дверью.

   У лестницы стояли Ил с Дэви.

   - Потом объясню, - сказала я, передав мужу малышку. - Побудьте пока наверху.

   Вернувшись в гостиную, присела рядом с подругой, дожидаясь продолжения рассказа. Хотя, что тут продолжать?

   - Ферт заходил примерно час назад, - прошептала она. - Проститься.

   - И что сказал?

   - Сказал: "Может быть, еще увидимся, тэсс графиня".

   - И все?

   Она снова разрыдалась.

   Какими же дураками бывают иногда мужчины - четыре года из-за подобной ерунды страдать! Ну графиня. И что с того?

   - Вриш, а ты сама ему что сказала?

   - Сказала, увидимся...

   А если оба дураки, тут уже ничем не помочь. Только плечо подставить, чтоб в него вдоволь выплакались...

***

   К счастью, фронт не успел подобраться к Марони, город жил почти так же, как и до войны. А Сэл, как умел, все эти годы ограждал родных от тревог. Даже домой не вернулся, помирившись с отцом, остался жить у друзей, чтобы родители не видели, когда и как надолго он уходит и каким порой возвращается. И Ная удерживал в стороне от всей этой грязи, в душе понимая, что вечно так продолжаться не может. Но сейчас надеялся, что не опоздает, и сумеет еще раз отговорить расхлябанного, так и не повзрослевшего мальчишку от необдуманного поступка.

   Повезло. Брата он заметил в двух кварталах от родительского особняка. Остановился в тени раскидистого платана, дождался, пока молодой человек в темном дорожном костюме с переброшенной через плечо небольшой сумкой поравняется с ним, и резко шагнул навстречу из своего укрытия.

   - Решил смыться, не попрощавшись?

   Най оступился от неожиданности.

   - Отцу с матерью тоже ничего не сказал?

   - Сказал...

   - Врешь! - определил Сэллер по бегающему взгляду.

   - Записку оставил.

   - О чем ты только думаешь? - он схватил брата за грудки и притянул к себе, лицом к лицу. - Куда ты снова рвешься? Зачем? Посмотри на меня. Хочешь стать таким же?

   Двадцать два года, а беззаботная молодость закончилась, едва начавшись. День считался неплохим, если никого не пришлось хоронить. День считался просто великолепным, если при этом еще и не пришлось никого убивать. А ночь была хорошей, если удавалось поспать, не видя снов.

   Но Най не понял.

   - Да! Хочу! Доволен, Буревестник? Я хочу быть таким как ты. А может, даже лучше чем ты. И в Кармоле мне это не светит. Тут уже хватает героев.

   - Героев?!

   Нет, он не ударил его - с силой отшвырнул в сторону, и Найар, не удержавшись на ногах, упал на брусчатку.

   - На войне не бывает героев. Запомни это.

   На них уже оглядывались прохожие, и Сэл отвернулся, уткнулся в кирпичную стену, чтобы ни они, ни брат, не видели его лица.

   - Ты ведь сам выбрал это, - сказал негромко подошедший сзади Най. - Сам принял решение. Почему я не могу поступить так же?

   - Потому что ты еще не готов к этому.

   - Откуда тебе знать? Мы видимся раз в месяц, говорим ни о чем. Я не знаю, чем занимаешься ты, а ты не знаешь, что делаю я. Прости, братишка, но не тебе судить, к чему я готов.

   Всё равно однажды это случится...

   Сэллер медленно развернулся и пристально посмотрел на брата. Тот говорил серьезно, не ерничал, не огрызался, как обычно. И, наверное, был прав - в последние годы они отдалились друг от друга, и, возможно, Най уже не тот безответственный юнец, которым он привык его считать.