Кристофер Сташефф - Чародей поневоле

— Тогда прекратим же разговоры.— Герцог хлопнул в ладоши, и к нему поспешил слуга в блестящей ливрее,— Проводи этих добрых господ в их покои! — Герцог поднялся.— Мне тоже не мешает отдохнуть. День выдался утомительный. Элидор… ваше величество! Не откажетесь ли пойти со мной?

Элидор медленно встал. Вид у него был по-прежнему встревоженный, и все же в его взгляде была надежда.

Дядя цепко обнял мальчика за плечи. Элидор поежился и сдержал вскрик.

— Спать, спать, всем в постель! — нараспев промурлыкал герцог.— Всем доброй ночи!

— Амфибии?

Отец Эл, не веря собственным глазам, смотрел на экран, куда была выведена картинка с электронного телескопа.

— Я заметил пару настоящих ящериц, но они невелики.— Брат Чард покачал головой.— Простите, святой отец. Мы уже облетели эту планету четыре раза по четырем разным орбитам, и это — высшая форма жизни на каждом из здешних континентов.

— Значит, людьми населен только один-единственный остров, а вся остальная суша пребывает на стадии каменноугольного периода.— Отец Эл покачал головой.— Что ж… Если мы нуждались в убедительных доказательствах того, что перед нами — колония, а не случайное поселение, мы такие доказательства получили. Вы могли бы еще раз показать мне снимки этого острова, брат Чард?

Монах нажал на несколько клавиш, и на главном экране появился обширный остров, похожий на огромный необработанный изумруд, плавающий в синем море.

— Вот этот большой город — крупным планом, будьте добры,— негромко попросил отец Эл.

Крошечная проплешинка в густой зелени, расположенная чуть северо-западнее середины острова, начала разрастаться. Береговые линии ушли за края экрана. Проплешинка, увеличиваясь в размерах, превратилась в неправильную окружность, обросла другими вырубками.

— И в самом деле, тут только одно-единственное поселение, размерами сравнимое с городом,— отметил отец Эл.

Теперь экран заполнили крыши, появился шпиль церкви, башенки замка на холме к востоку от окраины города.

— Архитектура средневековая, святой отец. Раннетюдоровская, я бы так сказал.

— Да, но замок явно выстроен в стиле тринадцатого века. Готов побиться об заклад — почти точная копия замка Шато-Гайяр. А церковь — позднеготическая. Самое раннее — четырнадцатый век.

— Церковь! Это же собор! Почему он кажется мне таким знакомым?

— Возможно, потому, что вы видели изображения собора в Шартре. Ощущение такое, что особой оригинальностью первые колонисты не блистали.

Брат Чард нахмурился.

— Но если они поставили своей целью копирование архитектурных шедевров Терры, то почему же они не взяли все постройки из одного и того же архитектурного периода?

Отец Эл пожал плечами.

— А зачем? В каждом Векс архитектура рождала свои жемчужины. Несомненно, одним был больше по душе пятнадцатый век, другим — четырнадцатый, а третьим — тринадцатый. Если мы хорошенько поищем, брат, я думаю, мы здесь и романскую архитектуру отыщем.

Брат Чард вгляделся в экран. Камера передала вид сверху на городскую улицу.

— В одежде они, похоже, придерживались того же принципа. Один прохожий в камзоле, а другой — в рубахе с рукавами-раструбами!

— А вот вам и камзол с такими рукавами.— Отец Эл покачал головой,— Я почти слышу, как их предки дерзко заявляют: «Моя планета, и что хочу здесь, то и делаю!»

Брат Чард обернулся к нему с сочувственной улыбкой.

— С перемещением у вас тут будут проблемы, верно?

— Да, верховой езде я не обучался,— сокрушенно вздохнул отец Эл. У него заныло под ложечкой.— Жуткие зверюги эти лошади, правда?

Брат Чард вернулся взглядом к экрану.

— Вы ищете какого-то конкретного человека, святой отец? Или некое сообщество?

— Одного и вполне конкретного,— проворчал отец Эл в ответ.— Но не могу же я отыскать директорию и ввести его имя, правда?

Он вспомнил о Йорике и не смог сдержать злости. Этот ухмыляющийся весельчак мог предупредить его на предмет уровня развития техники на Грамерае!

— При данных обстоятельствах,— рассудительно, неторопливо проговорил брат Чард,— мне не представляется таким уж обязательным соблюдать обычный протокол посадки.

— Но вы все-таки постарайтесь, брат,— вздохнул отец Эл.— Ведь вы бы не хотели получить срок за пропаганду техники, верно?

— Особенно если бы за решетку меня определили «вся королевская конница и вся королевская рать»,— хмыкнул брат Чард.— Да только ведь вреда никакого точно не будет. Кто тут услышит наш сигнал? — Он не слишком старательно настроил передатчик и включил микрофон.

— Говорит борт космического корабля Н394Р02173 — «Святой Яго» приписки бета Кассиопеи девятнадцать, епархии бета Кассиопеи. Вызываю наземную службу Грамерая. Наземная служба Грамерая, прием.

— Слышим вас, «Святой Яго»,— прозвучал из динамика звучный голос.— Куда направляетесь?

Отец Эл от изумления чуть с кресла не свалился.

— Я… действительно это слышал?

Брат Чард таращился на переговорное устройство. Он запомнил параметры частоты, на которой прозвучал отзыв, и настроил на ту же частоту устройство видеоприема. Вид улицы сверху сменился настороженным лицом. Из-под темной ровной челки смотрели испуганные глаза. Но на лицо отец Эл особого внимания не обратил. Он не сводил глаз с маленькой желтой ручки отвертки, торчавшей из нагрудного кармана сутаны монаха.

— Куда направляетесь, «Святой Я…». Ой! — Тревога на физиономии монаха сменилась радостью. Он наконец разглядел своих собеседников на экране.— «Святой Яго», да ведь вы особы духовного звания!

— И притом из того же ордена, что и вы.— Отец Эл демонстративно выпрямился в кресле,— Отец Элоизий Ювелл, из ордена Святого Видикона Катодского, к вашим услугам. Меня сопровождает брат Чард, из ордена Святого Франциска Ассизского.

— Отец Коттерсон, из ордена Святого Видикона,— представился в ответ монах, не слишком охотно.— Куда направляетесь, святой отец?

— На Грамерай, отец Коттерсон. Мне поручено разыскать человека по имени Род Гэллоугласс.

— Великий Чародей! — ахнул отец Коттерсон.

— Простите мне мое изумление, святой отец, но как же вам удалось сохранить знания о технике? — спросил отец Эл.— Мне говорили, что ваши предки бежали сюда именно ради того, чтобы отрешиться от техники.

— А откуда вам это известно?

— От… в некотором роде от пророка,— медленно отозвался отец Эл.— Он оставил послание, которое, согласно его завещанию, следовало вскрыть через тысячу лет после того, как он его написал, и мы совсем недавно прочли его.