— Конечно. — Аккуратно отхлебнул я ароматного чаю. — Хороший там дядька, грамотный, собирает все что нужно.
— Угу. — Согласился Чеботарев. — Слушай, а так ты куда эти лекарства‑то деваешь?
— Ну… Надо. — Уклонился от ответа я.
— Хорошо. Если надо, то возможно взять большую партию. По сходной цене. Последние, оставшиеся на складе. Будешь брать?
— Цена интересует.
— Договоримся. За ними надо съездить. Там уже выкидывать собрались, в той вч, где я раньше послужил, вот и о тебе вспомнил. Слушай, тебе вообще нужно‑то что? Может, я ещё знаю места какие?
Я призадумался.
Ну, в самом деле, что мне нужно?
— Гранатомет "Пламя" бы. — Вспомнились рассказы Сереги — большого. — Или боевой вертолет.
Глаза Чеботарева чуть вильнули в сторону. Ого! Значит, при желании может достать? Кто же ты такой, Алексей Иваныч, а?
— Шутка. Вот бы ноут хороший.
— Защищенный ноутбук подойдет? У меня коллега из Японии таскает. Клавиатура английская, найдешь сам наклейки на клавиши. Усиленный аккумулятор, можно бить и в воде топить… Всё одно работает. По знакомству могу скидку сделать.
— Договоримся. — Сказал я. Эх. Вот как раз то, что нужно. — Цена?
Цена приемлемая, хотя раньше бы она меня привела в ужас. Ну не для себя же я его тащу в тот мир, точно не для себя.
Вот бы ещё постараться и устроить там компьютерный класс. Пару мощных машин, с большой памятью, может быть даже и на сотню гигов, потихоньку носить туда библиотеку нужной литературы, записывать там.
И ведь стальная защита‑то! Никто, кроме меня, этим воспользоваться не сможет! Никак не сможет! Зато я много чего смогу… Практически все я смогу, если постараться. Так что идея заслуживает очень тщательного рассмотрения.
Заскочил к Мишке, узнал, что да как. С его стороны уже был готов проект небольшой установки по очистке воды, также зарядил Мишка деньгами несколько своих знакомых химиков, и те клятвенно обещали выписать рецепт полупромышленного получения серной и азотной кислот. В условиях средневековья, конечно же.
А самое главное…
— Это все оно? — Я взвесил в руке папку с чертежами.
— Да. Ткацкий станок Картрайта…* Самый простой, какой только можно. — Мишка просто светился от гордости.
* — Эдмунд Картрайт — изобретатель первого механического ткацкого станка. Патент на первоначальную конструкцию был взят 4 апреля 1785 года, в 1786 году появился усовершенствованный образец.
— А где размеры взял?
— Ну… Смотался на фабрику ткацкую, у меня там тётя работает. У них там был музей, и там стояло что‑то очень похожее. Я зарисовал, что мог промерял. А остальное так… Эмпирически… Прикинул по чертежам, какие размеры быть должны, их и поставил. И вот ещё, это прядильная машина. Какая‑то "Дженни", я самую простую нашел. Там ещё лучше есть, если что… *
* — Прядильная машина, созданная английским механиком Джеймсом Харгривсом в 1768 г. и названа им в честь дочери "Дженни". Недостаток был в том, что нить получалась тонкая и слабая.
— Интересно. — Я поглядел на общий вид, рамную конструкцию. — Интересно очень. Мих, работа гигантская. Но проверить надо заказчикам. Если подойдет, так подойдет, если нет, то денег не получишь.
— Ну… Ясно дело. — Ответил Мишка.
— Будешь дальше искать, с размерами.
— Пойду в музей, померяю! — Легкомысленно отмахнулся Михаил.
— Все равно хорошо. — Я выложил плату.
Ну а потом в обнимку с папкой и очередной парой труб спать… В квартире их оставалось все меньше и меньше.
Мастер Андрей слег. Причем слег серьезно. Он давно уже потерял волю к жизни, и теперь только угасал. Душа в нем едва тлела. Умный, энергичный и предприимчивый мужчина превратился в гниющий изнутри овощ. Пытался Феликс что‑то сделать, да уж не получалось у него ничего. Ни женщины, ни призывы подумать о той семье, что ещё есть, ни даже небольшой мордобой — ничего не помогало.
Ну а наследники мастера Андрея увлеченно распускали на нитки его состояние. Ух, как они гульбанили! На площадях выставлялись бочки с вином, народ на халяву никогда не отказывался, и на пару дней производство у меня встало.
Когда я узнал, из‑за кого… Нет, насильно‑то никто никому через воронку не вливал. Хочется тебе, так ты хоть в этом вине утопись, мешать не буду, но вот когда это начинает мешать моим планам…
Распорядился, привели ко мне двух братцев — акробатцев. Вытащили из какой‑то таверны, где они похмелялись деньгами за продажу очередного корабля своего отца.
Поглядел я на них. Ну и что сказать? Золотая молодежь она всегда золотая молодежь. Я в "Васильке" на таких уже насмотрелся. Деньги родительские в карманах есть, так и гуляй душа, пока тех денег не останется, а как кончатся, так у шнурков можно ещё перехватить. Для предков эта сумма — тьфу и растереть, а вот для сынков та сумма как раз на неделю гулять.
— Что же творите вы, гады позорные. — Спросил я. — Отец ваш состояние годами собирал — собирал, а вы его на что тратите? На девок гулящих да на кости?
Похмельные братцы кинулись в ноги, один не рассчитал и разбил себе лоб, после чего захрапел прямо на полу. Второй уставился на первого и громко икнул.
— Молодцы. — Сказал я. — Отходить бы вас ремнем… Да жаль нельзя.
— Почему это нельзя? — Спросил за моей спиной Виктор. На братцев он глядел с отвращением.
— И в самом деле, почему это нельзя? — Поразился я. — Эй, стража! По пятнадцать горячих каждому по заднице за то, что позорят семью свою! И на пятнадцать суток в каталажку!
— В Западную башню? — Деловито спросил Феликс.
— Да нет, конечно же. В новенькую тюрьму. А потом ко мне на разговор.
— Уродцы. — Характеризовал братьев я. — Распустят состояние же на нитки. Феликс, кто ещё там наследник есть? Кроме вот этих?
— Иветте пятнадцать зим, Игорю двенадцать, Катерине пять лет. — Сверился с бумагой Феликс.
Консультации со знатоком древних обычаев бароном Гонку показали, что наследство по умолчанию достается старшему сыну. Правда, иногда старший сын отказывал в пользу того, кто мог распорядиться наследство лучше… Но это уже под нажимом родственников.
Я взял паузу.
Итак, делаем просто. Завтра мастер Андрей выходит из запоя, назначает обеих отпрысков своих лишенными наследства за разгульный образ жизни, назначает наследником следующего по старшинству, после чего может делать, что хочет. Следующий… Вернее, следующая по старшинству, Иветта, которой сейчас пятнадцать зим, чутко слушает Ждана и делает что ей скажут, вот и…
— Только совершеннолетние. — Обломал меня барон Гонку.
