– Они захотели размяться, миледи Первенствующая, – вежливо отвечал костлявый человечек. – Я могу поручиться за них, милорд. Они обещали, что не причинят никакого беспокойства, и они могут кое-чему научиться. – Судя по запаху, он тоже забавлялся, – хотя прежде всего от него, разумеется, веяло необходимостью, – но была в нем и нотка раздражения. Балвер знал, что она знает, и это ему не нравилось, но Берелейн никогда не говорила открыто о том, что знала, и это его устраивало. Определенно в Балвере таилось нечто большее, чем он показывал.
У него, должно быть, были свои причины брать их с собой. Балвер ухитрился так или иначе прибрать к рукам всех юных последователей Фэйли, и они подслушивали и подсматривали для него среди гэалданцев и майенцев и даже среди Айил. По его мнению, то, что говорят и делают твои друзья, может быть настолько же интересным, как и то, что замышляют твои враги, и только зная это можно быть уверенным, что они действительно твои друзья. Разумеется, Берелейн известно, что за ее людьми шпионят. И Балвер тоже знал, что она это знает. И она знала, что он… Все это слишком запутанно для деревенского кузнеца.
– Мы теряем время, – сказал Перрин. – Открывай врата, Неалд.
Аша’ман ответил ему ухмылкой и погладил свои напомаженные усы – Неалд слишком часто ухмылялся с тех пор, как они нашли Шайдо; возможно, ему не терпелось помериться с ними силами, – он ухмыльнулся и сделал небрежный жест рукой.
– Как прикажете, – произнес он весело, и в воздухе появилась знакомая серебристая светящаяся черта, расширяясь и образуя проем.
Не ожидая никого, Перрин первым проехал через него, оказавшись на заснеженном поле, окруженном низкой каменной стенкой, в холмистой местности, которая казалась почти лишенной деревьев по сравнению с оставленным позади лесом, всего в нескольких милях от Со Хабора, если Неалд не допустил существенной ошибки. Если только он ошибся, подумал Перрин, я ему вырву эти дурацкие усы. Как может он быть веселым?
Вскоре, однако, он уже ехал к западу под серым покрытым тучами небом, по заснеженной дороге; вслед за ним на своих высоких колесах одна за другой громыхали повозки, а впереди тянулись утренние тени. Трудяга налегал на повод, пытаясь пуститься в галоп, но Перрин придерживался спокойного шага, чтобы повозки поспевали за ним. Майенцам Галленне приходилось ехать по полям вдоль дороги, чтобы поддерживать свое кольцо вокруг него и Берелейн, а это означало, что приходилось то и дело преодолевать низкие ограды, сложенные из грубо обтесанного камня, которые отделяли одно поле от другого. В некоторых из них были ворота, возможно проделанные для того, чтобы пахари могли переходить с поля на поле; другие майенцы лихо перепрыгивали, с развевающимися вымпелами на копьях и рискуя ногами лошадей и собственными шеями. По правде говоря, Перрина больше заботили лошадиные ноги.
Вил и двое глупцов, несущих Волчью Голову и Красного Орла, присоединились к знаменщику майенцев позади Айз Седай и их Стражей, но остальные двуреченцы вытянулись по бокам вереницы повозок. Повозок было слишком много, чтобы их могли охранять меньше двадцати человек, однако возчикам было спокойнее, когда они глядели на них. Не то чтобы кто-нибудь ожидал встречи с разбойниками или даже Шайдо, если уж на то пошло, но, лишившись защиты лагеря, все чувствовали себя неуютно. В любом случае, здесь они смогут увидеть любую опасность задолго до того, как она приблизится.
Низкие гряды холмов в действительности не позволяли видеть слишком далеко, но это была сельская местность с приземистыми, крытыми соломой каменными домами и амбарами, разбросанными среди полей; нигде не было непроходимых дебрей. Даже маленькие рощицы, жавшиеся к склонам холмов, были высажены там специально, на дрова. Но тут Перрину внезапно пришло на ум, что снег на дороге перед ним вовсе не был свежим; однако единственными следами на нем были отпечатки копыт, оставленные передовыми конниками Галленне. Вокруг темных домишек и амбаров не было видно никакого движения; над толстыми трубами не поднималось ни дымка. Местность была совершенно тихой и совершенно опустевшей. Волоски на его загривке встопорщились, становясь дыбом.
Восклицание одной из Айз Седай заставило Перрина посмотреть через плечо, и, следуя взглядом за пальцем Масури, он увидел к северу от них парящий в воздухе силуэт. С первого взгляда его можно было принять за большую летучую мышь, закладывающую на своих длинных перепончатых крыльях вираж к востоку, – странную летучую мышь с длинной шеей и длинным тонким хвостом, извивающимся позади. Галленне прохрипел ругательство и вскинул к глазам зрительную трубу. Перрин достаточно хорошо видел и без ее помощи и даже сумел разглядеть человеческую фигуру, прижавшуюся к спине твари и восседающую на ней верхом, как на лошади.
– Шончан, – выдохнула Берелейн; и в голосе, и в запахе ее было беспокойство.
Перрин повернулся в седле, наблюдая за полетом странного создания, пока слепящие лучи восходящего солнца не заставили его отвернуться.
– Нас это не касается, – сказал он. Если Неалд ошибся, он задушит его своими руками.
Как оказалось, Неалд, оставшийся позади, чтобы удержать переходные врата, пока через них не пройдут Кирейин и гэалданцы, открыл их очень близко к тому месту, куда целился. Они с Кирейином галопом нагнали Перрина, как раз когда тот, взобравшись на очередной холм, натянул поводья, рассматривая открывшийся перед ним вид на город Со Хабор, стоявший на другом берегу маленькой речушки, пересеченной парой горбатых деревянных мостов. Перрин не был солдатом, но с первого взгляда понял, почему Масима не пошел сюда. Защищенный рекой город был окружен двумя кольцами массивных каменных стен, усеянных башенками по всему периметру, причем внутренняя была выше наружной. У длинного причала, проходящего вдоль обращенной к быстро текущей реке стены, между двумя мостами стояли две барки; однако широкие ворота у мостов, окованные железом и плотно закрытые, были, по-видимому, единственными проходами в этом сплошном массиве грубого серого камня, по всей длине увенчанного зубцами. Построенный, чтобы держать в отдалении завистливых соседей-лордов, Со Хабор мог не бояться сброда, идущего за Пророком, даже явись они сюда тысячами. Любому, кто пожелал бы прорваться в город, потребовались бы осадные машины и немалая доля терпения, а Масиме было сподручнее терроризировать деревни и маленькие городки, не имеющие стен или защитных сооружений.
– Ну, и рад же я видеть людей на этих стенах! – сказал Неалд. – Я уже начал думать, что все местные жители давно умерли и похоронены. – Это звучало лишь наполовину шуткой, и его ухмылка выглядела вымученной.
