Военачальник прервал его, потребовав от Дьяны перевода. Она передала ему слова Ричиуса, и лицо его вновь омрачилось сомнениями. На этот раз в своей речи он был непоколебим.
– Ты знаешь его не так хорошо, как тебе кажется, – переводила Дьяна его слова. – Он – настоящая змея. Если решит, что Тарн мертв, он с радостью предоставит нам умирать.
Ричиус поднялся и посмотрел на Фориса в упор.
– Нет, я не верю этому, как не поверю и тому, что вы допустите, чтобы Таттерак оказался в руках нарцев. Вы так ослеплены ненавистью, что не видите этого. Но ответьте мне на такой вопрос, Форис. Вы допустили бы, чтобы Кронин и его воины потерпели поражение? Вы не пришли бы им на помощь?
Форис долго не отвечал, а когда заговорил, послышалось скорее рычание, чем нормальная человеческая речь.
– Военачальник говорит, что не дал бы им умереть, – сказала Дьяна. – Он спас бы их ради Тарна и ради всех трийцев.
– Конечно, – подхватил Ричиус. – Именно такой ответ я ожидал услышать от воина Люсел-Лора. Тогда почему вы думаете, что Кронин ответит иначе? Поверьте мне, Форис, молю вас. Продолжайте сражаться. Не дайте Аркусу и его подонкам захватить вашу долину. Еще не все пропало. Даю вам слово!
Форис с интересом выслушал призыв Ричиуса, и на его лице появилась бледная улыбка.
– Военачальник говорит, – перевела Дьяна, – что никогда не сложит оружия. Он обещает сопротивляться, пока хватит сил, и молит богов, чтобы ты не ошибся насчет этого лиса Кронина.
Ричиус кивнул:
– Я не ошибся. Вот увидите, Форис. Нам просто надо продержаться.
Форис встал из-за стола.
– Коэла кон, Кэлак, – тихо произнес он.
– Разговор закончен. – Дьяна встала. – Военачальник хочет отдохнуть, Ричиус. И время уже позднее. Нам всем надо расходиться по своим спальням.
– Он здесь задержится? Форис, я увижу вас утром?
Форис кивнул и, говоря что-то, повел их к двери.
– Да, – подтвердила Дьяна, – он останется здесь. Нарцы уже подошли слишком близко к замку. Он говорит, мы должны использовать замок как крепость.
– Понимаю.
Ричиусу хотелось вернуться к себе и в одиночестве обдумать все, о чем они только что говорили.
Коридоры замка к этому часу уже опустели, но ему слышны были тревожные голоса, доносившиеся из-за закрытых дверей, мимо которых он проходил. Он догадывался, что они говорят об осаде и о том, сколь безнадежно теперь их положение. Когда люди приходят в отчаяние, их голоса почему-то начинают звучать громче.
Добравшись до своей комнатки, он обнаружил свою дверь плотно запертой. Ричиус не помнил, чтобы закрыл ее за собой. Он слегка приотворил дверь, подозревая, что застанет кого-то у себя в спальне. Однако там было пусто. Свеча, при которой он читал перед уходом, превратилась в оплывший огарок, остатки ужина по-прежнему стояли на кровати. Но рядом с тарелкой на самом виду оказалась книга. Она была открыта и положена вверх корешком, словно кто-то, читавший ее, специально оставил на этой странице, дабы не потерять ее. Книга показалась знакомой. Ричиус подошел к кровати и взял ее, заложив открытую страницу большим пальцем. Ну конечно, та самая книга, которую он видел у Прис, – сборник нарских стихов. Как это ни странно, она была открыта на странице со стихотворением, которое девочка попросила его прочесть. Вспомнив Прис, он улыбнулся и молча прочел:
Возлюбленные, океаном разлученные,
в сторону горизонта всматриваются вечно.
Голубки переносят через волны письма,
бросая вызов яростным ветрам.
Смеется ценность,
строит им темницы.
Рассветы черные встают над головой,
и молят ангелов, чтоб ночь их пощадила.
Изумившись, он закрыл книгу. Это не было простое совпадение. Это было послание. Кто-то оставил для него книгу, и если это сделала Прис, то она должна была действовать по чьей-то указке. Существовал только один человек, который мог заставить ее это сделать.
Ричиус решительно вышел из комнаты и проскользнул по замку незаметно, словно призрак. Форис будет его ждать. Он пытался собраться с духом, возвращаясь по грязному коридору в маленькую комнату без окон. На пороге он задержался на миг – а потом вошел. С Форисом больше не было думаки Джарры. Но на коленях у него сидела Прис. Она весело хихикала, а отец гладил ее длинные косички. Форис вопросительно посмотрел на Ричиуса. Тот бросил на стол книгу.
– Что это? – резко спросил он.
Казалось, Прис была удивлена и даже обиделась на его выпад. С ее личика сбежала торжествующая улыбка. А вот Форис не смутился. Он протянул руку и, взяв книгу со стола, передал ее дочери.
– Что это значит, Форис? – упрямо повторил Ричиус. – Если вам надо мне что-то сказать, то говорите.
Прис бросилась на защиту отца.
– Кэлак сердится? – спросила она. – Почему?
– Прис, ты не передашь кое-что от меня своему отцу?
– Для этого я здесь.
– Что?
– Я здесь, чтобы говорить за тебя и отца. Говори. Отец ждал.
Ричиус несколько смягчил интонацию.
– Ты оставила эту книгу у меня в комнате?
Прис кивнула:
– От отца. Мое стихотворение, Кэлак. Помнишь? Я показала его отцу, когда он рассердился за то, что я была с тобой. Оно ему понравилось, правда! И он попросил, чтобы я дала его тебе. – Она прищурилась. – Это нехорошо?
– Почему он захотел, чтобы я его увидел, Прис? Ты не знаешь?
Девочка нахмурилась и дала ответ, показавшийся убедительным ее юному уму:
– Оно ему понравилось.
– Ты не спросишь его об этом? От моего имени?
Прис открыла рот, но Форис поднял вверх палец и заговорил сам. Его голос звучал чисто и мелодично, и он все время заглядывал ей в глаза, ни разу не повысив тона. Прис слушала его с удивлением, явно не улавливая большую часть смысла. Она имела талант к языкам, но ей по-прежнему оставались непонятными сложные чувства взрослых. Когда отец умолк, она повернулась к Ричиусу.
– Кэлак помнит красивую женщину?
– Ты говоришь о Дьяне, – без труда догадался Ричиус. – При чем тут она?
– Ты ее любишь?
Ричиус не знал, что ответить. Его взгляд обратился к военачальнику, но он тут же перевел его обратно на Прис.
– Да.
Девочка ухмыльнулась.
– А она любит тебя.
«О Боже!»
Ричиус едва подавил возникшую было панику и решил не отступать. Но Форис просто смотрел на него.
– Отец говорит, что вы хотите друг друга, – сказала девочка. Она указала на книгу, которую продолжала держать в руках. – Как в стихотворении. Любовь. Хорошо, как у него и у матери.
Форис прервал ее и подробно объяснил ей все сначала. Прис нетерпеливо кивнула. Потом ее лицо омрачилось, и Форис вновь стал гладить ее по голове.
