— Эммм… — растерянно посмотрел на Брагги Клепп. Но послушался. Повернулся к девке и сказал:
— Только что наш бог пел песню. Тебе понравилась эта песня?
Девка охнула, и выронила кость. Потом снова схватила её и затараторила. Хродвальд и сам почти не понимал её диалект, улавливая только некоторые слова. Поэтому он и не смог расспросить её на галере. Да и Клепп мешал. Изъяснялась она очень необычно, наверное она была еще дальше с юга. Вот и сейчас, как Хродвальд не прислушивался, понял только “домой”, “пожалуйста” и “выкуп”. Последнее слово ярла заинтересовало.
— Тише, тише. — ласковым голосом заговорил Клепп, сжимая в кулаке свиное ребро — Ты не бойся! — Клепп оглянулся на сидящих за столом, быстро добавил — Потом поговорим! — и отнял у девки кость.
— Ну что же, мой многомудрый друг, теперь ты станешь еще чуть мудрее. Ведь теперь ты знаешь, что даже если вокруг друзья, то ты останешься хозяином слову, что останется в тебе. И ты же станешь слугой слова, которое ты выпустишь из себя! Я скажу это тебе снова, через год, когда ты придешь за оставшейся половиной своей доли! — И Брагги весело и заразительно рассмеялся. Остальные, все кроме Клеппа и его пленницы, присоединились к божественному веселью.
Они посидели еще недолго, но успели выпить два рога, чтобы стать пьяными. Потом слуги отнесли их в длинный дом, и уложили спать. Говорят Атли изверг многое из того что съел, да так ловко что сумел запачкать Оддруну почти все копье. Но этого Хродвальд уже не помнил.
Глава 9. Свои люди
Хродвальд считал свое добро. Это было дело, которое он любил больше других.
Путь от Хмельного Фьорда до Фьорда Семи битв на драккаре занимал не больше двух дней. Но не сейчас, когда кроме старого драккара “Веселая Мертвая Голова” самого Хродвальда, и Рафнсвартра, который Хродвальд еще не до конца чувствовал своим, с ними шло десять кнорров. Маленькие лодки, которые могли идти только под парусом, не могли слишком далеко уйти от берега, боясь потеряться в тумане. Приходилось огибать далеко вгрызающиеся в море скальные клыки фьордов. Путь занял четыре дня.
Хродвальд всегда был рад, когда ему удавалось побывать в Браггихольме, и всегда с сожалением уплывал из него. Но в этот раз он почувствовал радость, когда его драккар покинул Хмельной Фьорд. Сразу после пира начали прибывать родственники тех, кто ходил с ним в плавание, и им приходилось отдавать доли их погибших мужей, или отцов, или братьев. И все эти люди думали, что Хродвальд их хочет обмануть.
К счастью Атли был опытен в таком деле и прозорлив с людьми. Он мудро разделил добро, что они взяли на южном берегу. Каждому из павших досталось по нескольким тюкам материи и железный инструмент. Большая ценность. Те что остались живы, получили по тесаку, которыми были вооружены матросы галеры, и по щиту, и многим достались шлемы и броня.
Пластинчатая броня, что была снята с южных бондов, была слишком дорога для простых людей. Две штуки взял себе Хродвальд, одну Атли, и одну, подумав, решили отдать семье Кленга. Его родственники, а особенно родственники его вдовы, богаты и сильны многочисленной родней. На деле же вышло, что увидев такое богатство, вдова Кленга решила, что её точно обманули. И не додали многого.
Бочонок с золотом и серебром Атли отдал Брагги. Бог требовал чтобы золото и сребро всегда отдавали ему. Хродвальд успел забрать себе только массивные золотые запястья, с убитого на галере колдуна. Вторые золотые запястья, не такие массивные, но куда более искусной работы, Нарви снял с убитого некроманта на берегу, но Хродвальд этого не знал.
За такой бочонок серебра можно было купить еще один драккар, думал Хродвальд, но у Брагги было другое мнение.
Хродвальд не стал спорить.
И чтобы не спорить и не с кем другим, он уехал. Оповестив всех, что теперь за своей долей они должны идти в Браггихольм.
Пусть кричат и требуют у Брагги.
С ним ушли только Айвен, Нарви, Веслолицый и Клепп, остальные, как Атли, либо решили задержаться и полечиться в Браггихольме, либо, как Скъедингов, их стадиры были ближе, если ехать от Браггихольма. А может, они боялись что Торвальд Широкие Объятия оберет их, если они придут со своим добром прямо в его стадир.
Хродвальд любил своего старшего брата, и знал что тот добр к домочадцам, ласков с женщинами, и щедр со своими хирдманами. Но он бы тоже не стал ехать к Торвальду со своим добром, если бы не был его братом.
Брагги послал с Хродвальдом двенадцать своих хирдманнов, во главе с Оддруном, которые должны были помочь довести драккары, а потом вернуться в Браггихольм на кноррах. Это означало что Торвальду придется кормить неделю, а может больше, дюжину наглых разбойников, которые будут приставать к женщинам, как кобели, и жрать, как три свиньи каждый. Но у Хродвальда не было людей, и значит Торвальду придется это сделать.
Хродвальд посадил их на Рафнсвартр, а сам остался на Веселой Мертвой Голове. На старом драккаре можно было управиться с парусом и вчетвером.
Атли оказался почти таким же хорошим торговцем, как Торвальд. Не зря они не любили друг друга. Старый скальд смог сделать так, что из десяти хороших мечей, что они взяли на галере, у Хродвальда осталось только четыре. Зато Клепп забрал все четыре странных лука, из которых в них стреляли южане. Самострелы, как он их назвал.
Зато Хродвальд смог сделать так, что у него остались при себе три отличных шлема с закрывающими лицо личинами южан. Они стоили дорого, и были вещью прочной. Сам Хродвальд испытал их своим мечом в бою. А еще они были очень красивы. Хродвальд считал, что они очень пригодятся ему, и его братьям.
Два шлема, что были на дуэргарах ни Атли, ни Хродвальд, брать не захотели.
Хродвальд разложил свое добро по палубе корабля, не стесняясь остальных, и тут же одарил всех людей что плыли с ним. Потому как считал, что теперь это его люди. Лучникам досталось по прочному но маленькому металлическому щиту, который можно повесить на пояс, и матросскому тесаку. Клеппу Хродвальд отдал свой старый шлем.
И всем досталось по новой кожаной броне южан. Прочные, как чешуйчатая кожаная броня северян, эти кожаные доспехи быстро станут цениться. А еще они были украшены медью, что делало их еще дороже.
Из всех трофеев для Клеппа не нашлось оружия по руке, и он остался со своей дубиной. Это было не солидно, и портило ему весь его вид достойного человека. Тогда Хродвальд подумал и отдал ему хороший и даже на вид дорогой тесак с бронзовой рукоятью, что был у капитана Галеры. С такой вещью на поясе, в кожаной южной броне, в старом шлеме Хродвальда, Клепп стал выглядеть не хуже хирдманна Браггихольма.
С таким человеком за левым плечом и сам Хродвальд станет выглядеть куда более достойным человеком.
Нарви сильно изменился, и вел себя совсем не так, как прежде. Еще в Браггихольме, Нарви начал говорить про скот, что он смог забрать с собой с южного берега, и жаловаться что одна из коров умерла.
Хродвальд сказал, чтобы Нарви подумал, как будет правильно, и сделает так. А он, Хродвальд, согласится, потому что верит Нарви.
Нарви забрал почти весь скот себе, отдав Хродвальду только коня. Но одну корову он отдал Клеппу. Потому как вспомнил, что Клепп единственный, кто тогда помог Нарви. Хродвальд подумал, и решил, что если стребует с Нарви еще коровы две или три, то не станет от этого богаче. А Нарви станет беднее, а он этого очень боится. Но еще Нарви помнит про добро, что ему делают, и поэтому нельзя назвать его жадным.
Хродвальд сердечно и искренне поблагодарил Нарви, и попросил оставить коня у него на три года, пока у Хродвальда не будет своего стадира.
Они оба понимали, что за три года могут случиться разные вещи, и даже такие, после которых возвращать будет либо нечего, либо некому. Нарви обнял Хродвальда в ответ, и тоже сердечно поблагодарил.
Может быть, теперь Нарви был для Хродвальда другом. Он и Клепп. Брагги сказал Хродвальду перед отбытием:
