— Надо мириться — русские оставили вам королевство, которые хотели разделить австрийцы и пруссаки. Ты, кстати, можешь переиграть ситуацию — и тогда вернешь отобранное королем Фридрихом.
— Когда?
— Он не угомонится — хочет главенствовать в германских землях, а такая политика не нравится соседям, в том числе и Голштинии. А потому война с цезарцами неизбежна. А Россия безучастной не останется — надо примкнуть к ней вовремя, в самый удобный момент.
Като погладила Станислава по груди, тот бережно накрыл ее руку ладонью — они видела, что король ее внимательно слушает, опасаясь пропустить хоть одно слово.
— Если проиграет Пруссия — вернешь Поморье и те земли, где еще остались славяне. Потерпит поражение Австрия, то отберешь в Карпатах бывшие польские владения. Но было бы замечательно добиться независимости Чешского королевства, и войти в унию с ним. Государство славян-католиков неизбежно поддержит Россия всей силой, если оно будет к ней лояльно. Да и словацкие земли у венгров можно будет оттяпать — пока еще не придумала, каким образом. Будь я с тобой рядом на троне, можно было бы со временем над многими делами помыслить, но мне нужно возвращаться в Голштинию…
— Никуда ты не поедешь, моя королева! Твое место рядом со мною, и на том троне, на который ты меня и возвела! Вот только ты лютеранской веры придерживаешься…
— Увы, моя любовь, уже нет. Окружение юного голштинского герцога так меня ненавидит, — с лицемерием, которого влюбленный король не заметил, произнесла беглая российская императрица, — что в знак протеста я приняла католическую веру недавно. Как раз перед отъездом к тебе в гости. Теперь придется вернуться обратно, и меня там встретят весьма прохладно, если не враждебно…
— Никуда ты не поедешь — польской королеве не к лицу унижаться перед герцогом, пусть даже он ее сын. Ты мне родишь сына, Като, обязательно понесешь его — ведь мы все эти дни трудились непраздно…
— Обязательно, так и будет, — улыбнулась лукаво женщина, поглаживая себя по животу и чуть отведя глаза в сторону. Зато крепко обняла будущего мужа, и зашептала ему на ухо:
— И он станет наследником престола — выборов короля просто не будет. Ведь конституция фактически не должна действовать — она объявлена была в унии с Литвой. А ее сейчас уже нет! И надо принимать новую, какую написать тебе выгодно, мой милый. А там права «вето» не будет, как и выборов короля. Пора запретить эти шляхетские вольности, чтобы не погубить королевство окончательно. И тогда утвердится на троне наша с тобой династия!
Король с обожанием посмотрел на свою будущую супругу, ошеломленный открывшимися перспективами…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ «ГРОМ ПОБЕДЫ» Глава первая
Хиос
линейный корабль «Москва»
Главнокомандующий
Генерал-поручик, князь и кавалер
Алексей Орлов
утро 8 мая 1768 года.
— Попались, голубчики, теперь вы все тут в сборе, и никуда от нас не денетесь, ибо сало с водкой отвергаете!
Настроение у Алехана из просто хорошего стало прекрасным. Турецкий флот все же вышел из Дарданелл и отправился в Чесменскую бухту. Там по сообщениям венецианских агентов собиралась целая эскадра для проведения десантной операции в Морее.
Османов можно было понять — целая свора мелких кораблей под русскими и венецианскими флагами, но состоящая из которских, далматинских, эпирских, морейских славян и греков пиратствовала в Эгейском и Средиземном морях самым натуральным образом.
Дарданеллы были надежно блокированы этими корсарами, подвоз зерна из Египта полностью прекратился, как из Магриба и Леванта. Население, и без того скудно питавшееся, стало в столице голодовать самым натуральным образом. Недовольство магометан росло, все были недовольны визирем, причем даже султан Мустафа высказывал неодобрение медлительностью, и потребовал немедленно разбить и сжечь русский флот. А самого Орла-пашу привезти в клетке, чтобы народ над ним поглумился.
С такой отведенной ему участью Алексей Григорьевич был категорически не согласен, но ценность своей особы уяснил. А потому приказал полностью блокировать турецкие берега и пресечь любую торговлю Турции на море, где бы таковая не велась.
Корсары задерживали все суда, какие только встречались им на пути, не трогая лишь английские. И уводили в Морею, Эпир и Котор, где в многочисленных бухтах проводили изъятие всех грузов. А сами корабли зачастую продавались по бросовым ценам — по приказу Орлова интенданты скупили их свыше сотни, набрав на них команды. И загрузили трофеями под завязку, на что был дан целый список.
Туркам, понятное дело, корсарство сильно не нравилось, но изгнать каперов из своих вод они никак не могли из-за недостатка сил. Тем более, что пришлось бы сразиться с линейными кораблями русской эскадры, что вели себя в Эгейском море, как у себя дома.
И вышибить гяуров у султана не было возможности, приходилось ждать, пока не будут в Мраморном море готовы к выходу все собираемые корабли. Надежды были, и отнюдь не беспочвенные, на прибытие фрегатов и шебек из Алжира и Туниса, где их достаточно — берега Магриба давно стали родиной многих знаменитостей, что успешно занимались пиратством под флагом с полумесяцем.
Но и русские не дремали и действовали весьма активно, внося в повседневную жизнь Оттоманской Порты великую смуту!
Пламя подготовленного на Балканах восстания разрасталось — Морея и Эпир окончательно отпали от Турции, и присягнули России. Высадившиеся десанты возбудили взрыв тщательно копившегося против магометан недовольства жителей Крита и Кипра. Русским морякам и солдатам с невероятным трудом удалось предотвратить безжалостную резню. Пришлось буквально набивать транспорты несчастными беженцами и высаживать их на ближайшем турецком берегу, откуда они расходились горестными толпами, оплакивая свою судьбу.
В Боснию в апреле начали вторжение австрийцы, которые тщательно подготовились к этому долгожданному моменту. Да и у князя Долгорукого дела шли в целом неплохо — сербские восстания прокатились по всей полосе к западу и северо-востоку от Черногории. По последнему рапорту число повстанцев превысило сорок тысяч человек — ружей катастрофически не хватало, чтобы вооружить всех желающих сражаться с турками и принявшими магометанство босняками и албанцами.
В своем ответном послании Алексей Григорьевич категорически приказывал на равнину не выходить, а воевать исключительно в горах — почти необученных и недисциплинированных инсургентов сипахи разбили бы сразу, вздумай они двинуться на Белград.
А вот в Греции дела шли просто замечательно!
Господство русского флота на море привело к тому, что лишенные подвоза продовольствия, и находящиеся под постоянной угрозой высадки десанта в своем тылу, турецкие войска начали уходить с древней земли Эллады, теснимые русскими, венецианцами и греками, которые поднялись против османов почти поголовно.
Лишь фанариоты, добровольно пошедшие на услужение султану и занимавшие весьма высокие посты, поддерживали оккупантов. За что порой сильно жалели — их безжалостно убивали. Правда, в последнее время и они сильно задумались над происходящим — многие стали тайно поддерживать одноплеменников, становясь добровольными шпионами.
По слухам, в Болгарии и Македонии туркам удалось зверствами подавить выступления местных жителей, но вряд ли надолго, угли мятежа будет легко раздуть в пламя.
Алексей Григорьевич не сомневался, что как только русская армия разобьет турок в Молдавии и Валахии, и двинется за Дунай, то болгары поднимутся всем народом.
В то, что генерал Румянцев и фельдмаршал Миних победят османов и татар, генерал-поручик уже не сомневался. Если под его командованием находится едва обученное скопище повстанцев, а регулярные войска состоят из трех тысяч русских и семи тысяч венецианских солдат — то стотысячная армия, отлично вооруженная и обученная просто рассеет любую турецкую рать, пусть вдвое большую.
