— Эй, девчонки! — Жизз шёл с другой стороны пляжа с охапкой хвороста. — Костерок разожжём.
— В такую жару? — спросила Макс. Она развязала шнурки на высоких ботинках, скинула и пошла к воде с мыслями — подобрать парео. Ступни утопали в прохладном песке, она оступилась, весело пискнув, загребла ладонью песок и швырнула за спину.
— Вон, под тенью деревьев разведём. — Жизз кивнул в сторону, где секунду назад что-то трещало в кустах. — Подальше от воды. — Он подошёл под свисающие кроны деревьев и бросил корявые, сухие ветви. — Загорать не буду… — Он взглянул на Максим вошедшую по колено в озеро. Она не рискнула заходить глубже в непрогретую воду, наклонилась и потянулась за туникой, гоня пальцами воду на себя. — Дать бы пендаль… по сексуальной заднице, — хохотнул он, — чтобы головкой нырнула. Сразу бы захотела пионерский костёр развести.
Снова в кустарниках кто-то ломал ветви. По стволу деревьев постучали и замолкли. Жизз, собираясь пойти за новой партией веток и брёвен, обернулся. Лада посмотрела на него и перевела взгляд на земляную каменистую дорожку, бежавшую по пригорку к мотоциклам. Под сводом высоких кустов и деревьев стоял бородатый, неопрятный мужчина, его руки сжимали серые потёртые пакеты, за спиной висел старый рюкзак, из прорванной дыры торчали: моток обожжённой проволоки, клюшка для гольфа, и, словно щупальца дохлого кальмара, свисали несколько антенн от военных раций. Завидев людей, он в нерешительности замер, переминаясь с ноги на ноги. Он посмотрел назад, как бы искав путь к отступлению, подался плечами вперёд, осматривая пляж справа, но там увидел парня, разложившегося на камне, и, не зная, как поступить, замер, боязливо не сводя глаз с широкоплечего парня и совсем юной девушки.
«Сколько от народа зла…»
Добрые люди, пожилая пара, которых он встретил в лесу — когда-то давно, очень давно, наверное, в прошлой жизни он знал их, но они не узнали — заставили взять хлеб — два кусочка ржаного, сколько у них было с собой, небольшой шматок сала и тонкий кусок бекона. Налили чая из термоса в пустую бутылку — не его бутылка, он не пил лет десять — из-под водки, которую он вытащил из своего блёклого, вытертого пакета. Он не ел пятнадцать дней, прошёл триста километров пути, и теперь до дрожи в руках, держа еду, даже из пакетов доносившей нестерпимые аппетитные запахи, хотел поскорей утолить терзавший его голод. За прошедший месяц довелось поесть всего три раза.
Максим, увязая ступнями в мокром песке, вышла на сухой берег, стрекоза села на её коленку и тут же, оставив, затрещала крылышками над гладью воды. Она проследила за ней, радуясь приходящему лету, и помахала пальцами, повязала шёлк на талии и закинула ладонью волосы назад, подняла голову. Её взгляд ударился о фигуру человека на тропе, остановившуюся в арке на пляж из густой, дикой зелени. Макс сузила глаза и двинулась медленными шагами, гнев из мыслей выплёскивался змеями горгоны.
— Уж! — крикнул Жиза. — Пойдём соберём дров на костёр! Я хоть и здоровый, но слабый. Или ты поможешь мне, малышка? — обратился он к подошедшей Максим. Но она его не слушала, прошла дальше ещё десяток шагов и остановилась. Грудь широко вздымалась, Максим задыхалась от негодования.
— Ты, — сказала Макс, сдерживая ярость в голосе. — Ты снова влезаешь в мою жизнь не спросив?
— Кто это? — спросил подошедший Жизз, обнял Макс за талию, оглядывая бородатого мужика с ног до головы, не зная, как реагировать: проявить жестокость и размозжить ему нос или выслушать поползновения с обеих сторон, а потом жестоко наказать — раздробить челюсть, чтобы не досаждал его девушке.
— Отстань. — Максим вернулась к сумочке, выбрасывая песок из-под пяток, подобрала с песка багх-накх и решительными шагами подошла к бездомному. — Видишь? — Она наглядно вытянула руку и надела металлические когти на пальцы. — Сейчас располосую твою немытую морду от виска до челюсти.
Бездомный часто моргал и молчал. Подошла Решка-Рамси и спросила, что случилось. Рэфа нехотя щелчком пальцев откинул окурок, поспешил к ним подойти. Если не для помощи — трусоват он для всяких неуместных разборок, — то хотя бы для толпы, показать силу во множестве.
— Так кто это? — переспросил Жека и подошёл вплотную к бездомному. — Так кто ты? — Он прикоснулся лбом к его лбу.
Бродяга смотрел прямо в глаза Жеки, ничего не предпринимая.
— Он что, в астрал выпал? — спросил Жизз, обернулся к девушкам и снова повернулся к неряшливому бородачу, помахал открытой ладонью перед его лицом.
— Он сегодня утром нам такое устроил… — Максим поправила волосы, цыкнув губами, сощурилась и прижала палец к виску от внезапной простреливающей боли. — Заявился, не стучась, своими грязными башмаками по ковру… — Она ткнула в лицо бездомного кулаком. — Предстал перед столом, где сидели гости, как призрак, и заявил, что это дом — его. Своим грязным видом опоганил пищу.
— Вот этот? — спросил Жизз, повернул набок шею до хруста, точно собирался выйти на поединок по боям без правил.
— Оставьте его, зачем себе день портить, — попросила Лада. Она нежно коснулась ладони Максим. — Он вроде пока никого не тронул.
Макс покосилась на неё неуверенным взглядом, глубоко вздохнула несколько раз, вроде смягчилась и отступила на шаг.
— Так что, отпускаем? — спросил Жека.
— Вали отсюда! — прикрикнула Максим, глаза вспыхнули новым усиливающимся гневом. — Я тебя предупреждала, что, если увижу?.. — Поджав губы, она вскинула ладони перед глазами бродяги, говоря жестом, что сейчас распашет стальными когтями его лицо в лохмотья. — Пришёл своим обликом природу гадить…
Жизз видя, что Максим ещё больше заводится, обхватил её за талию, поднял на руки и понёс к месту, где собирался разводить огонь, вокруг которого с удовольствием попить пивка. Вдалеке над верхушками деревьев промелькнула молния. Солнечные блики от воды скользнули по глазам.
— Бомжам не место в жизни, — произнесла Максим, её ярость стихала, сердце, бухающее молотами в груди, замедляло адреналиновый бег. Она откинула голову на плечо Жеки, прикрыла глаза, но расширенные ноздри продолжали трепетать.
— Уходи, мужик! — крикнул он себе за спину. — А то эта хрупкая девушка на твоей голове — вулкан возжжёт. — Он вдохнул волнующий запах её тела и спросил шёпотом:
— Когда мы друг другу дадим?
Максим вскинула лицо, долго смотрела в упор в его глаза, а потом промолвила:
— Когда мир освободишь от этого бомжа. Убьёшь? Ради меня.
Жизз остановился, ответил затяжным взглядом, в его лице на секунду мелькнула тень разочарования. Он вскрикнул, что-то подобное на длинное «а», покачал головой и продолжил путь. Песок раздавался под ступнями, идущими к месту будущего костра. Нога зацепилась за корягу: будто извитая несколькими стеблями лапа утонувшего человека, поджидала, улучила момент и схватила за лодыжку. И они едва не пропахали кусок пляжа, усеянного мелкой галькой. Жека чудом, задирая пятки до задницы, удержал равновесие, не ударил Макс об песок.
Максим разочарованно отстранилась от мира, прикрыв веки. «Дешёвка». Она уже не желала никакого пива, пляжа и друзей, ей хотелось домой, уединиться в своей комнате и вылить жалобу в дневник. Хоть она и не привыкла плакаться, но сейчас ей нужно выразить презрение своему парню. Излить и остыть. Чтобы простить его. Жека всё равно — очень хорош.
— Ты обещал одеяло принести, где оно? — спросила Максим успокаивающимся тоном.
— Нет его, наверное, в автосервисе забыл.
— Да ты не ходил. Я видела. Пробежал под кустами и пошёл деревяшки собирать.
— Всё равно забыл, — виноватым тоном ответил Жека. — Прощаешь? Мир? Вагинократия? Э-э… — наигранно опомнился он, мелкими движениями потряс головой. — Матриархат?..
Максим расплылась в улыбке.
— И кратия, и архат, — ответила она и подняла к его губам ладошку для поцелуя. — Давай, чмокай.
— Ага, от слова чмо. Чмокай, чмо.
Он плюнул на её ладонь. Микроскопическая капелька слюны упала на нежную кожу. Они осмотрели друг друга и рассмеялись.
