если Совет Семей Узара не в курсе, чем занимаются по ночам в последний день каждый семедницы в весьма просторном, по меркам Пирамиды, зале, расположенном в середине третьей ступени. Что-то подсказывало, что это помещение изначально использовалось для каких-то ритуальных целей. На потолке были видны слабые следы краски и какие-то темные точки, кое-где на полу сохранились куски светлых и совершенно гладких камней, отдаленно похожих на какое-то подобие плитки. Впрочем, для чего бы ни предназначали это место строители Пирамиды, Равные решили по-своему.
Зал был большим настолько, чтобы вместить в центре, на деревянном постаменте, клетку с бойцами, а вокруг — ряды скамеек и столиков.
В Наре, Городе-в-Сердце-Джунглей, о котором говорил савр, все примерно так же. Только клетка не сверху, а, наоборот, утоплена в помещение. Здесь же просто некуда было бы вместить амфитеатр, в виде которого обычно и строились подобные места. Впрочем, местные и из этого извлекли преимущество — в полу клетки были люки, не то чтобы усложнить бойцам жизнь, не то ради того чтобы не проносить тело очередного пострадавшего или погибшего мимо зрителей, а просто сбросить вниз. Ну или и для того, и для другого. Этот мальчишка из банды Калеба говорил, что знаком со здешним «печником», кто тела сжигает, хоронить-то их в Пирамиде просто негде. А коль есть печь, а для таких дел абы какая не подойдет, значит должен быть и проход к ней. Где-то внизу. Интересно, интересно.
Из самого помещения был еще один выход — помимо главного.
Когда мы пришли, в зале собралось уже немало Равных. Почти все — люди, хотя мелькали и пайди, чьи массивные приземистые тела немало выделялись в толпе, и была даже пара эфириалов, которые, кажется, забрели сюда от скуки. Впрочем, их народ, кажется, вообще все делает со скуки.
Ближе всего, почти вплотную к помосту с рингом, сидели по двое-трое богатеи и их телохранители. От их рядов тянуло магией так, что хотелось потереть нос. Впрочем, мерзких нитей разложения и зла в этих запахах не было. Наверняка многие в таком месте пользовались чарами и амулетами, чтобы скрыть свою внешность, да и не только для этого.
— Поговори с волшебниками, — шепнула я Дианель, пока мы втроем, — Витор смешался с толпой у входа, пользуясь своим не самым богатым одеянием, — шли к распорядителю, — тут их много.
— И без тебя вижу. Не лезь не в свое дело.
— Ты переигрываешь.
Чародейка многозначительно подняла бровь.
Мы втроем подошли к распорядителю, которым тут был пайди, такой же квадратный и бородатый, как и весь их род.
— Мои бойцы хотят поучаствовать в состязаниях, — полным надменности голосом обратилась к нему Дианель.
— О, разумеется, госпожа, — церемонно поклонился пайди. — Вы совершенно точно обратились по адресу. Я — Гольд фон Брок, и я буду рад включить ваших воинов в число состязающихся, госпожа…
— Дианель Алетрутаивель, — милой крокодильей улыбкой улыбнулась чародейка, — пожалуйста, ничего не напутайте в произношении.
— Разумеется, — этого Брока так просто было не пронять. — Вы желаете видеть сражения насмерть? Или поединки по турнирным правилам?
— Видеть я желаю все. А дерутся пусть по турнирным, мне они еще пригодятся.
Я хмыкнула. Вот же все-таки…
Дианель в ответ окатила меня ледяным взглядом, словно я тут не «наемник», а ее личный раб, ни больше ни меньше.
— Хорошо, как вам будет угодно, — чуть поклонился пайди, — я запишу ваших воинов. Им придется оставить все снаряжение в наших охраняемых комнатах и использовать затупленное оружие, страндартное для всех поединщиков. В случае серьезных травм мы предоставляем услуги целителей и бодрящие зелья. Сегодня у нас как раз в первой половине вечера турнир претендентов, хорошее время чтобы показать себя новым бойцам, а после него — бои насмерть между чешуйчатыми. Хотите сделать ставки на своих бойцов или на кого-то еще?
— Хочу. Позже.
— Разумеется. Запишите тогда их вот сюда…
— Я и сама могу роспись поставить, — мое терпение лопнуло. Да, грамотный наемник. И так бывает, — где?
Распорядитель не без удивления пододвинул ко мне пергамент. «Ксандра», — вывела я. Не совсем настоящее мое имя, но настоящее знать никому и не обязательно.
За Арджана расписывалась Дианель. Не то он был не обучен грамоте, что скорее всего было правдой, не то все-таки был обучен, но не хотел показывать это.
— Господа бойцы, пройдемте, — к нам подошел закутанный в просторные одежды савр с чешуей красноватого цвета, — за мной. Ат-та проводит вас.
— Идите, — царственно махнула нам рукой чародейка, — и проиграете — останетесь без жалования.
Я едва подавила желание рассмеяться. Что ж, надо признать, командовать у чародейки выходило легко и естественно. Как у любого, кто вырос в роскоши и среди сильных мира сего.
Как и у меня когда-то.
Служка-савр повел нас в дальний проход к второму выходу из зала. Мимо клетки, в которой пара бойцов просто разминалась, демонстрируя зрелищные, но совершенно бесполезные в реальном бою телодвижения, разогревая публику. За проходом был спуск вниз, в помещения, находившиеся под залом арены.
Там был самый настоящий лабиринт со множеством комнат, тесных даже по узарским меркам.
— Здесь оставлять оружие и доспехи, — Ат-та кивнул на небольшое помещение с множеством сундуков, часть из которых сейчас была открыта, — и забирать ключ. Мы оттуда ничего не брать — ключ один. Таковы правила. Потом идти в зал ждать. С него — в клетку. Там драться от гонга до гонга. Чудес нет, проклятий нет, только сила и мечи.
— Правила? — поинтересовалась я, стаскивая чешую и расстегивая ремни на наручах. Кольчуга отправилась в сундук следом за остальной броней.
— Не убивать. В шею не бить. Судья решит кому лучше удалось.
Вот и хорошо.
В одной рубахе было непривычно, особенно после того как клинок тоже отправился в сундук. Словно и вовсе без одежды осталась. Я усилием воли превратила Знак на шее в татуировку, заставив огонек стечь куда-то к середине груди. Меньше шансов что заметят и поймут, что это.
Арджан снимал свои доспехи куда медленнее, но его броня была и куда массивнее моей. Савр и остался в одном исподнем, стянув и набитую конским волосом рубаху, одеваемую под броню.
Ат-та, наш провожатый, замер, уставившись на Арджана. А именно на его шею, на которой не было ни клейма, ни ошейника. Ат-та несколько вдохов не двигался и даже не моргал. Потом зашипел на саврсокм наречии:
— Ты… Ты свободен⁈
— Я рожден свободным и завоевал свободу, — ответил не без гордости Арджан.
— Свободу нельзя завоевать. Нам никогда не дадут вкусить ее по-настоящему, — разочарованно ответил Ат-та, проводя рукой по своему горлу, на котором была видна тонкая лента
