— А тебе не кажется, что это какие-то аватары Хозяина?
— Все может быть. Думаешь, что-то вроде ботов-наблюдателей? Не удивлюсь. Мы тут вообще ничего не знаем. Но — узнаем. Может быть. Скучаешь без меня?
— А то! Тебе-то чего — красотка рядом… симпатичная?
— Ну-у… твой вопрос грешит неточностями. Во-первых, не рядом, а в своей спальне. Плюс отец просил, чтобы я не развращал его невинную дочь. А я всегда выполняю обещания, ты же знаешь. Во-вторых, с чего ты решила, что она красотка? Может, страшнющая мегера?
— Да ладно! Только не вешай мне лапшу на уши! То-то ты так мурлыкал, когда с ней разговаривал! Вы, мужики, даже не замечаете, как меняетесь рядом с красотками. Кстати, какого черта ты включил коммуникатор так поздно? А если бы тебя сожрали, пока ты там валялся у скалы?
— Почему поздно включил? Болван потому что. Что еще сказать?
— Ничего. Все ясно. Кроме одного: красотка или нет?
— Как тебя замкнуло! А если красотка — и чего?
— Ничего. Просто… Так красотка или нет?
— Да красотка, красотка! Ноги от зубов, глазищи как озера, попа твердая, как орех, грудь торчит вперед — что-то вроде тебя.
— Так я и знала! Красотка! Кстати, ну-ка, ну-ка — а чего там насчет попы? Ты ее лапал! Развратник! Вот стоит мужика выпустить за порог, а он уже попы лапает!
— Ничего я не лапал. Отнес в спальню, и все. Не бросать же девчонку на пол. Да ей всего лет семнадцать, выглядит на шестнадцать. Какие тут амуры?
— Ну, конечно! Для вас, кобелей, самый возраст! Так и думаете, как нимфетку захомутать.
— Ничего не думаю. Мне тебя хватает. Вернее, не хватает. Сейчас с удовольствием взял бы и…
— Рассказывай, рассказывай… ага, так, так… а еще что бы сделал? Ну-ка… так, подробнее… ага, вот-вот… Ох! Хорошо-то как! Будто с тобой побыла.
— Бесстыдная ты! Отключаюсь, я тебе не секс по телефону! Развратница!
— Можешь отключаться. Я уже все. — А голос сонный, ленивый. — Как будешь подъезжать к месту — вызовешь. Хорошая вещь — коммуникатор… хорошо, что у Шарги заработала связь. Все, спим…
Слава нажал кнопку коммуникатора, улыбнулся и откинулся на подушку, пахнущую степной травой. Ему и вправду хотелось, чтобы рядом оказалась Лера. Отвык уже без нее засыпать, хочется, чтобы рядом кто-то дышал в подмышку…
Утром его разбудили шаги — по комнате кто-то тихо ходил, и он тут же проснулся, сквозь полуприкрытые глаза наблюдая за комнатой. Потом совсем открыл глаза и, усмехнувшись, сказал:
— Доброе утро. Чего ищешь?
Девушка испуганно выронила штаны Славы из рук и, смущенно теребя подол сарафана, призналась:
— Хотела посмотреть, что за штаны у тебя такие. Не эти, а вот те, короткие. Никогда не видела. Это у вас такие шьют? Они какие-то странные… совсем без швов и ниток.
Надия присела на постель Славы и как бы невзначай коснулась пальцем его колена, выглядывавшего из-под одеяла:
— А откуда ты прилетел? У тебя есть жены? Дети?
— Прилетел издалека, — ответил Слава, задумчиво следя за пальцем девушки, гулявшим по простыне. — Жены есть. Две. Одна тут, на корабле, другая — очень далеко, не знаю где.
— Как это — не знаю где? Ты бросил где-то свою жену и не знаешь, где она?
— Получается, так, — усмехнулся Слава. — Забыл дорогу к ней. Надеюсь, вспомню.
— А твоя здешняя жена красивая? — задумчиво спросила девушка. — Красивее меня?
— Хм… красивая. Как ты. Вы чем-то даже похожи.
— Правда?
Надия помолчала, потом снова коснулась голого колена Славы и тяжело вздохнула:
— А тебе еще жена не нужна?
— Мне так-то двух хватает, — снова усмехнулся землянин. — А чего это ты спросила? Хочешь меня тут женить?
— Я хочу за тебя замуж, — просто сказала девушка.
— С какой стати? За первого встречного, подобранного на улице бродягу? У тебя как с головой, в порядке?
— В порядке у меня с головой, а вот с женихами совсем не в порядке. Какие-то противные все! А еще — меня сам Командир сватает. Мерзкий урод! Говорят, он жестокий, бьет своих жен. А еще — награждает ими своих приближенных.
— Как это — награждает? — не понял Слава.
— Как? Вот понравился ему какой-то из капитанов — он может послать к нему на ночь свою жену. В знак благоволения. И они не имеют права отказываться, иначе получат наказание. И жены, и подчиненные. Ты бы хотел, чтобы тобой награждали? Спать с какой-нибудь уродкой, потому что твоя жена тебя послала ее удовлетворить?
— Кхе-кхе, — закашлялся Слава и посмотрел на коммуникатор, пристегнутый к руке. Он был выключен. Интересно, что сказала бы Лера на такое заявление.
— Не хотел бы. Но она и не пошлет. И никто не пошлет. А что мешает тебе уйти из этого селения?
— А ты считаешь, что в других местах лучше? Там свои правила, а приблудная девица, да еще красивая, абсолютно бесправна. Возьмут в наложницы, да и все. Ну… кроме поселения Воительниц. Так там свои проблемы — я там буду убогой, хилой уродкой. Они с детства занимаются воинскими искусствами, а я умею лишь торговать. В поселениях негуманоидов тоже не нужна. Зачем им люди? Если только пообедать ими… Улетела бы отсюда, куда глаза глядят — так все надоело, просто до тошноты. Одни и те же рожи. Одни и те же заигрывания. Каждый день похож на другой. Как только я стала девушкой, так и началось — уже с десяти лет — все лезут, предлагают, хотят меня. А я никого не хочу. Кроме тебя, пожалуй. Так что, возьмешь меня в жены?
— Хм… так неожиданно… я даже растерялся, — рассмеялся Слава. — Твой отец просил сохранить тебя в целости, так что ты вначале с ним реши. А еще — с моей женой. Может, ты ей еще не понравишься! Как тогда я могу ввести тебя в свой дом? — Слава фыркнул, изображая, что закашлялся, и Надия заботливо постучала ему по спине, наклонившись над постелью и упершись упругой грудью прямо в лицо. Под тонкой тканью чувствовались твердые соски, а пахло от девушки чем-то пряным, слегка горьковатым, как будто полынью.
Слава отпрянул от заботливой претендентки и накрылся одеялом: он же обещал отцу, но он же не железный! Девушка сама лезет к нему в постель, а он здоровый, половозрелый мужчина.
— Дай-ка я оденусь, — попросил он, намекая на то, чтобы девушка вымелась из комнаты и не испытывала его терпение.
Надия удивленно посмотрела на него, потом пожала плечами и встала с постели:
— Одевайся. Вот твои штаны, рубаха. — Она подала их Славе, стоя в метре от кровати, и он, усмехаясь про себя, был вынужден встать как есть, голышом, стараясь скрывать свое возбужденное естество. Что, впрочем, далось ему с трудом.
Девушка беззастенчиво его рассматривала и, удовлетворенно кивнув головой в конце осмотра, с удовольствием сказала:
