Честно говоря, мне уже очень захотелось познакомиться с тем, как выглядит керторианский город или хотя бы городок, но, насколько я помнила, на карте между замками Галлего и Детанов таковых обозначено не было, и память меня, к сожалению, не подвела. Зато в середине дня подвернулся случай поближе соприкоснуться с обыденной керторианской жизнью, когда мы остановились на обед в заведении, которому замечательно подходило определение «сельский трактир». Впрочем, очень уж близким это соприкосновение не назовешь, поскольку каждый шаг я совершала в широком, но плотном кольце телохранителей, а пищу вкушала так и вовсе в гордом одиночестве. Тем не менее некоторые любопытные детали мне зафиксировать удалось — к примеру, кормили здесь заметно хуже, чем в моем замке, а вот чистота и внутреннее убранство трактира заслуживали уважения и с понятием «средневековье» связывались мало. Обслуживающий персонал вел себя… по-керториански, все те же молчаливые тени, однако и тут определенная разница с замковой прислугой имела место быть. Если последние воспринимали меня просто как свою хозяйку, то здешним обитателям я казалась кем-то сродни небожителю, спустившемуся на минутку на грешную землю. Было мной, правда, отмечено и первое проявление базовых эмоций, присущих всем относящимся к категории sapiens, а именно любопытства. Обнаружили его, что не удивительно, местные дети, глазевшие на мое прибытие и отбытие из различных укрытии. Ну, это было из непопулярной здесь серии «мелочь, а приятно».
После обеда я попыталась возобновить осмотр окрестностей, но надолго меня не хватило — слишком уж они были однообразны. Разумеется, тогда я решила, что наступил очень подходящий момент, чтобы в тишине (керторианские пантеры в отличие от лошадей двигались почти бесшумно) и комфорте поразмыслить о житье-бытье, и, конечно же, тотчас полностью погрузилась во второе излюбленное занятие путешественников — крепкий сон. Тут было бы очень к месту завернуть про какое-нибудь пророческое сновидение, исполненное тайных знаков, от правильной разгадки которых зависят судьбы мира, но не будем лукавить. На самом деле, если меня и посещали изредка какие-то видения, то отнюдь не во сне, а как раз наоборот — на пике бодрствования, когда все чувства обострены до предела.
Проснулась я тоже вполне тривиально — от смутного ощущения, будто что-то вокруг изменилось, и зафиксировать, что именно, оказалось совсем нетрудно: карета прекратила мерно покачиваться, а значит, мы куда-то прибыли. Вероятно, для поддержания образа великосветской дамы мне следовало высунуться из окошка и подозвать кого-нибудь для расспросов, но спросонья я повела себя естественно, то есть самостоятельно открыла дверцу и выбралась наружу.
Картина, представшая моему взору, отличалась от наблюдаемой мной перед отбытием из замка только окружающим пейзажем. Мы находились на пристани на берегу широкой и полноводной реки, и в косых лучах заходящего уже солнца экипаж, застывшие вокруг всадники и одиноко стоящая на краю пирса фигура капитана, устремившего взгляд на подернутый дымкой противоположный берег, снова казались хорошо срежиссированной сценой, на которую не грех пару минут просто полюбоваться. Заодно, кстати, следовало отдать должное скорости, с которой мы передвигались, поскольку на карте в замке мною была обнаружена лишь одна река, сопоставимая по размерам с той, которую я сейчас видела перед собой. Называлась она Эйгвин и являлась крупнейшей водной артерией Запада Кертории, а по совместительству границей между моим герцогством и владением Детанов.
Как ни странно, эскорт никоим образом не отреагировал на мое появление, и это меня не то чтоб задело, но захотелось слегка побаловаться. Поэтому я, стараясь действовать бесшумно (а эта техника у меня очень хорошо поставлена), приблизилась к стоящему ко мне спиной капитану и, не доходя примерно ярда, эдак спокойно поинтересовалась:
— Чего мы ждем?
Капитан меня удивил — он не обернулся, не вздрогнул, а лишь поднял руку, указывая по диагонали налево:
— Паром, герцогиня.
Согласна, паром я не заметила, хотя сооружение это было довольно громоздкое и находилось уже неподалеку от нашего берега. Ну, бывает. Но вот то, каким образом капитан меня засек, интриговало куда больше — глаза на затылке не умели отращивать даже керторианцы, да и остальные органы чувств у них не достигали такой степени остроты, чтобы помочь в данной ситуации.
Пока я над этим размышляла, мне вдруг пришел в голову вопрос, никак с прежней темой не связанный. Не очень приятный и как будто не слишком важный, но я давно научилась от таких вещей не отмахиваться.
— Скажите, капитан, это единственная паромная переправа через Эйгвин?
Вот тут он обернулся, причем довольно резко:
— Нет. Их много. В нижнем течении через Эйгвин нет мостов, только переправы.
Я помолчала, обдумывая способ ненавязчиво выведать нужную мне информацию, и капитан удивил меня вторично, поскольку в кои-то веки задал вопрос сам. И вопрос этот не касался распорядка дня, маршрута и тому подобных материй.
— Вы ведь не это хотели выяснить, герцогиня. Не правда ли?
— Правда. — Смысла отпираться я не видела. — Мне почему-то вспомнилось, что родители Ранье погибли во время паромной переправы, и я хотела узнать, не здесь ли это случилось. Но, полагаю, все-таки не здесь.
— Вы правы. Это произошло дальше к югу, на тракте, ведущем в столицу. — Капитан по-прежнему смотрел на меня, и в его обычно более чем спокойном взгляде явственно читалось некое беспокойство. — Простите за любопытство, герцогиня, но вы действительно случайно вспомнили об этом трагическом происшествии?
— Да, — честно призналась я и в свою очередь поинтересовалась: — А вы верите во всякие предчувствия и предвидения?
— Смотря в чьи.
«Очень интересно», — непременно сказал бы лорд Танварт, но я не стала копать глубже, поскольку уловила смысл и так. Не буду скрывать, мне стало, мягко говоря, не по себе, и, похоже, не мне одной. Во всяком случае, паром уже причаливал к пристани, причем, как я теперь заметила, палуба была пуста (очевидно, для меня заказали спецрейс), а наш отряд не предпринимал никаких действий в плане подготовки к погрузке.
— Как это произошло? — Формулировочка получилась так себе, но капитан прекрасно меня понял.
— Я не знаю подробностей. Они вообще мало кому известны.
— Расскажите, что знаете.
— Во время переправы, когда паром с герцогом и его женой достиг середины Эйгвина, внезапно налетел ураган. Невероятно мощный и совершенно немыслимый в этих краях. Очевидно, природа того шторма была магической, но кто мог такое сотворить в нынешние времена и почему герцог не сумел защититься, остается только гадать. А факты таковы — под натиском ветра и волн паром перевернулся, и чета Галлего, по всей вероятности, утонула в разбушевавшемся Эйгвине, хотя тела их так и не были найдены.
