Немного отдышавшись, беглецы осторожно сползли к подножию холма. Отсюда было рукой подать до реки. Силы оставили Джин, и она повалилась на землю, но тут же вскочила и потянула Тэйна к воде. Рычание шин-шинов раздалось совсем близко.
– Сюда! – опомнился Тэйн, поворачиваясь спиной к реке.
Он кивком указал Джин на огромное дерево в десяти шагах. Мощные корни выбивались из-под земли наружу. Переплетаясь между собой, они образовали глубокую нишу, в которой можно было спрятаться. Тэйн снял со спины ружье, чудесным образом уцелевшее во время падения, и залез в нишу, протиснувшись между корней. Осталось место и для Джин. Девушка устроилась рядом, сжавшись в комок. Через несколько секунд совсем близко раздался глухой стук. Один из демонов спрыгнул с веток и уселся напротив дерева.
Тэйн и Джин перевели дыхание. Послушник чувствовал, как бьется сердце в груди девушки, и ощущал запах ее волос. Возможно, в другой ситуации это пробудило бы в нем желание – священники храма богини Эню не давали обета безбрачия, – но страх и напряжение сковали не только тело послушника, но и его чувства, поэтому Тэйн не мог думать ни о чем, кроме спасения. Из убежища были хорошо видны длинные веретенообразные ноги демона. Монстр ходил туда-сюда в поисках добычи, которую потерял из виду, когда люди кувырком полетели вниз, и теперь пытался вновь найти их след. До беглецов донесся топот. Это второй демон, преследовавший послушника с девушкой на склоне холма, присоединился к собрату. Его так же озадачило внезапное исчезновение добычи.
Послушник зашептал молитву, которую придумал сам еще в детстве. Тогда Тэйн представлял, что, произнося эти слова, становится невидимым, скрытым от любой опасности. Теперь же нескладный детский стишок помог постепенно успокоиться. И послушник громко зашептал другую молитву, обращаясь к богине Эню: «Защити нас, богиня земли и плодородия, скрой от демонов!»
Шин-шины покачивались на длинных ногах, растерянно оглядывая склон и берег. Демоны догадывались, что жертвы прячутся где-то поблизости, но все же никак не могли их отыскать. Тэйн чувствовал, как по спине течет холодный пот. Иногда послушник ощущал на себе горящие взгляды и еще плотнее вжимался в землю. Если шин-шины обнаружат укрытие, беглецов уже ничего не спасет.
Время словно застыло. От напряжения ныло все тело. Один из демонов резко подпрыгнул, и Джин вздрогнула от испуга. Но теперь шин-шины почему-то смотрели совсем в другую сторону, противоположную той, где укрылись беглецы. Демоны чего-то ждали, нетерпеливо суча ногами. Тэйн крепко сжал зубы и мысленно вновь обратился к богине Эню.
До молодых людей донесся новый звук, похожий на тяжелый топот. Тэйн догадался, что приближается животное, но какое – не мог понять.
Мучаться в догадках пришлось недолго. Рев медведя потряс поляну.
Демоны в неуверенности переглянулись и затопотали, стараясь напугать приближающегося зверя. Медведь взревел еще раз, поднялся на задние лапы и медленно двинулся в сторону шин-шинов. Демоны принялись рычать, скрипеть и бросаться на него, чтобы отпугнуть. Но медведь шел вперед, нисколько не опасаясь врага. Наконец он опустился на четыре лапы и с ревом понесся на демонов. Шин-шины, не выдержав натиска, отступили и, развернувшись, умчались в лес, выражая визгом и шипением недовольство по поводу постигшей их неудачи.
Тэйн перевел дыхание. Но теперь им угрожала другая опасность. Беглецы слышали тяжелую поступь медведя, приближавшегося к их убежищу, его громкое сопение, свидетельствующее о том, что зверь учуял людей.
– Мое ружье… – прошептала Джин. – Если медведь найдет нас…
– Нет, – прошипел послушник. – Нужно подождать.
Внезапно в проходе перед ними возникла бурая мохнатая медвежья морда. Джин уже собралась нажать на спусковой крючок, чтобы выстрелом отпугнуть зверя, но Тэйн схватил девушку за запястье.
– Шин-шины услышат выстрел, – прошептал юноша. – Мы не боимся медведей в лесу богини Эню.
Послушник сам не слишком сильно верил в то, что говорил. Когда-то животные в лесу богини Эню были друзьями священников. Но зараза, поразившая землю в последнее время, сделала поведение зверей непредсказуемым.
Влажный нос медведя подергивался, чуя присутствие беглецов. Джин по-прежнему держала ружье наготове, чтобы выстрелить в случае нападения. Но медведь, фыркнув последний раз, отвернулся. Покрутившись возле дерева, зверь улегся на землю и заснул.
Джин зашевелилась.
– Почему он не напал на нас? – озадаченно пробормотала она.
Тэйн нервно усмехнулся.
– Медведи – священные животные богини Эню, также как рыбы у Паназу, обезьяны у Аспинис, лиса и ястреб у Мизамча. Нужно благодарить богов, Джин. Думаю, мы спасены.
Край неба на востоке засеребрился. Ночь близилась к концу.
– Мы должны остаться здесь, – решительно произнесла молодая женщина. – Демоны вновь нападут на нас, если мы появимся в лесу до рассвета.
– Думаю, медведь остался здесь именно поэтому. – Тэйн кивнул на огромную тушу зверя, которая закрывала выход.
Несмотря на сопение медведя, лежавшего перед убежищем всю оставшуюся ночь, они уснули. Джин видела во сне языки испепеляющего пламени; ей было ужасно жарко. Тэйну, как всегда, снился звук шагов, приближающихся к двери в его спальню. И даже во сне его охватывал ужас.
Главный ткач Виррч шел по дворцу, еле передвигая ноги.
Его сутулое и усохшее тело прикрывали лохмотья. Изрытое язвами лицо скрывал бронзовый лик безумного древнего бога. Когда-то высокий и сильный Виррч горделиво ступал по этим коридорам. Но то было до того, как маска скрутила его и изломала душу. Как и все маски Истины, она была покрыта составом из колдовского камня, и ее ношение приносило владельцу не только силу и власть, но и страдания.
Виррч заплатил высокую цену за обладание бронзовым ликом. Его кости и суставы искривились, кожа по всему телу покрылась струпьями. Но взамен он стал главным ткачом, личным ткачом императрицы. А именно этого Виррч и добивался.
Ткачи были незаменимы в высших кругах сарамирского общества. Через них знатные люди могли мгновенно связаться друг с другом, находясь на больших расстояниях и не прибегая к услугам курьеров, шпионить за врагами, а также следить за союзниками и возлюбленными. Сильный ткач умел незаметно избавить хозяина от опасного или ненужного человека. Преступление мог заметить только другой ткач. И даже тогда не было никаких гарантий, что убийцу подвергнут наказанию.
Но в основном услуги ткача использовали как средство для защиты от других ткачей. Только они могли воздействовать друг на друга. И если один благородный человек имел в услужении ткача, то его врагам следовало обезопасить себя.
