Андрей Смирнов - Власть волшебства

Как выяснилось позже, несмотря на то, что сам источник оставался сокрытым, его действие все-таки можно было наблюдать. Это становилось возможным в том случае, если в мире находился кто-то, кто выражал желание стать агентом действия этой высшей надмирной силы. Чем полнее он сопрягал свою волю с источником, тем полнее источник выражал себя в мире через него. Для перестройки себя следовало использовать те средства, которые имелись в наличии — а вот эффекты при этом возникали необычные и труднообъяснимые.

Большинство обычных людей смену состояний своего внутреннего мира контролировать практически не способны, в первую очередь — потому, что не пытаются это делать, это им не нужно и не интересно. Их внимание приковано к внешним вещам, которые вызывают те или иные впечатления, желания, побуждения. И в этом смысле их внутренний мир почти полностью обусловлен той внешней средой, в которую они помещены. Они плывут по течению и тем довольны. Однако даже среди самых обычных, ничуть не «магических» профессий есть, как минимум, одна, освоить которую невозможно, не научившись хоть в какой-то мере менять свое внутреннее состояние по собственному произволу. Это сценическое искусство. Чтобы успешно сыграть роль, актер должен сначала перемениться внутренне, стать кем-то другим: королем, бедной старушкой, грабителем, влюбленным юношей — тем, кем ему положено быть по сценарию. Внутренний мир актера пластичен; актер осознает природу желаний и побуждений не больше, чем любой другой человек, но он способен чисто техническими средствами менять, пусть временно, связку желаний, настроений, взглядов на жизнь, соответствующих некой индивидуальности, на другую, соответствующую индивидуальности какой-то иной. В отличие от актеров, философы и аскеты «внутри себя» не столь пластичны, но это и не удивительно, ведь их усилия направлены не столько на смену состояний, сколько на поиск настоящей причины внутренних побуждений — на поиск самих себя. Их мало интересует, как этими состояниями можно управлять для достижения каких-то «низменных» практических целей, их волнуют другие вопросы: откуда все это берется, где пролегают границы между «я» и «мое» (последнее, по мере удаления от «я» плавно переходит в «чужое») и кто, в сущности, этот таинственный «я», очищенный от всего, что он мог бы назвать «своим» или «чужим»? Сам по себе, без качеств — кто? И есть ли он вообще, или же «я» — чистая химера, фантазия ума, ложная идея, внушенная человеку еще в самом детстве его воспитателями?..

Если философы копают «вглубь» (и роют при этом поразительно запутанные лабиринты мысли), а актеры кое-что знают о том, как управлять «поверхностью», то колдуны сочетают оба подхода. Так же как философы и аскеты, они стараются сделать свое внимание чистым, обратить его внутрь и сначала отделить «я» от «мое» — чтобы понять, где подлинная воля, а где побуждение, обусловленное чем-то внешним, а затем (на этом моменте сходство заканчивается, далее маг и аскет идут в противоположных направлениях) — сделать «своим» что-то, бывшее до того «чужим», но что в текущей ситуации лучше соответствует расположению подлинной воли. Маг меняет свое внутреннее состояние осознанным усилием, но цели его при этом вовсе не так высоки, как у философа или аскета, в большей или меньшей степени они всегда «приземлены», прагматичны.

Это азы. Все это Дэвид осваивал еще в самом начале, в замке Тинуэт, еще до того, как получил Формы и некоторое время после. Первоначальная цель состояла в том, чтобы научиться произвольно менять фейдаль — текущее состояние сознания. Все медитативные упражнения, так или иначе, были посвящены именно этому Далее в этих состояниях он получил представление о простейших движениях, которые способен производить гэемон, и затем научился совершать эти движения без предварительной концентрации на каких-либо мысленных образах. На первых порах чувствительность ученика низка, и требуется большое время, чтобы развить ее, однако наличие специальных невидимых инструментов — Форм и хорошего учителя существенно сократили период первоначального развития. И далее Дэвид поднимался как по ступеням, осваивая новые, все более сложные и тонкие техники волшебства — сначала под руководством Лэйкила, потом в Академии, потом в Кильбрене...

Небесная Обитель возвращала ученика к самому началу. Это неудивительно: ведь не какой-то красивой «примочке» к классической магии или к магии Форм здесь собирались учить. Странными и непонятными было не это, а те эффекты, которые возникали при смене фейдаль, внутренних состояний. Хорошо известно, что настрой души в большой степени определяет способности и силы, которыми располагает человек. В одних состояниях человек не ощущает боли, в других демонстрирует силовые эффекты, на которые в обычном, «бытовом» состоянии сознания он совершенно не способен, в третьих состояниях повышена внимательность, намного легче усваивается и запоминается информация и так далее. В состоянии аффекта хрупкая женщина, чей ребенок попал под автомобиль, способна этот автомобиль поднять. Но ни самого полного аффекта, ни иного внутреннего состояния, в которое человек мог бы попасть естественным путем либо на которое мог бы настроиться усилием сознания, недостаточно, чтобы забросить тот же самый автомобиль на крышу здания. Человек способен превзойти себя, но даже и здесь есть какие-то разумные границы. Однако то, что происходило в Небесной Обители, заставляло сомневаться в их существовании. Казалось, что предела нет. Стоило вызвать некий мысленный образ, заставить себя усилием воли пережить некий простой набор ощущений — и происходила какая-то глубочайшая трансформация, ученик легко делал то, что раньше представлялось невозможным. Эта новая сила могла проявиться во всем, в том числе и на самом обычном, физическом уровне — как-то раз в этом состоянии Дэвид поднял с земли булыжник и сжал его. Он не применял никакой магии, не творил заклинаний — он просто хотел посмотреть, как далеко простирается влияние той новой силы, с которой мастера постепенно сводили учеников. Камень раскрошился в пыль, и это не потребовало никаких особенных усилий, Дэвид понял, что будь в его руке слиток железа — он смял бы его столь же легко, как и кусок полурастаявшего сливочного масла. Но это все, конечно, были лишь фокусы, зрелищные трюки, не имеющие большого практического значения. Гораздо важнее было то, что происходило с учениками на магическом пласте во время этих трансформаций. Здесь изменения были еще более тотальны и головокружительны. Уровень личной силы резко возрастал, Дар со ступени Ильт-фар переходил на следующую ступень, последнюю и наивысшую для человека. Кардинально менялось восприятие — в этом состоянии ученики могли усваивать и оперировать огромными массивами информации. Менялось ощущение времени — оно как будто бы растягивалось, за минуту можно было успеть сделать то, на что прежде потребовался бы час Те, кто в данный момент не находился в этом состоянии, казались перешедшим медлительными, едва-едва шевелящимися неуклюжими статуями. Перешедшие же часто вовсе выпадали из поля зрения первых — они двигались быстро, как свет. Физические препятствия более не ограничивали их: новое, многомерное восприятие показывало, как можно «обойти» препятствие — в то время как обычному человеку, смотрящему со стороны на все это, казалось бы, что ученики научились проходить сквозь стены, ведь он не видел тех тайных путей, которые становились открыты им.