— …а герцог Гоэллон вчера утром покинул город в сопровождении нового секретаря.
— Об отъезде герцога я знаю, мы простились накануне, — Мио еще в детстве выучилась улыбаться и встречать неприятные известия так, словно давно к ним готова. Врать было легко, главное — помнить, что и кому рассказываешь, и никогда не говорить разным людям противоречащие друг другу вещи. — А что за секретарь?
— Его видел мой галантерейщик, которого накануне приглашали в дом герцога, — сообщила Мари, которая даром что была чуть кособока, знала в городе всех модных портных, парфюмеров и прочих поставщиков товаров для женской прелести. — Говорит, мальчик — настоящая фиалка. Чуть выше среднего, тоненький, черноволосый, глаза, как море.
— Какое именно море? Северное? Южное? — немедленно подколола соперницу Кати, рябому лицу которой не помогали ни одни белила; но соображала она быстро и безупречно.
— Как Фаирское, наше родное, сестрица, — сладко проворковала Мари. — То зеленые, то голубые, и ресницы такие длинные…
— Ах, неужели герцога потянуло на мальчиков? Герцогиня, должно быть, вы были с ним слишком жестоки!
— Я, право, и не знаю, кажется, я не давала ему повода для столь серьезных огорчений… Руи уехал, не попрощавшись и не предупредив? Ну что ж, в отместку он получит сплетню, глупую, но достаточно безобидную, а если кто-то решит донести ее до ушей герцога, едва ли он догадается, с какой стороны подул ветер. Сколько бы герцога ни носило, а он, надо понимать, уехал не на день и не на два, а то не стал бы брать с собой секретаря… непонятно, зачем ему вообще секретарь, он несколько лет обходился без него, — герцогиня Алларэ скучать не будет.
— Герцогиня, а надолго ли уехал Гоэллон? — ох уж эта Мари, столь же умна, сколь и ядовита, и никогда не упустит возможности прощупать ступеньку под ковром.
— Я не спрашивала, — пожала плечами Мио. — Не сочла это интересным. Вот так-то, теперь через несколько дней вся Собра будет уверена, что Мио Алларэ охладела к любовнику, и он отправился утешаться в компании душки-секретаря. Герцогиня прекрасно знала, что легче всего люди верят в самые глупые и невозможные вещи. Руи — не Реми, братец, который иногда баловался с мальчишками, хотя и предпочитал женщин. Реми некуда себя деть, даже столица для него слишком тесна и скучна. Дуэли в Собране запрещены еще со времен короля Лаэрта, а все военные посты накрепко заняла семейка Мерресов, так что братцу не сыскать славы ни на поле боя, ни в поединке, остается утешаться славой первого кавалера страны.
А Руи… что ж, с Руи пора прощаться. Спору нет, сероглазый красавец герцог — отменный любовник, да и положение у него завидное, к тому же, их связывает старая дружба. Когда-то молодой Гоэллон подолгу гостил у двоюродных брата с сестрой; Мио тогда, конечно, еле-еле ходила без помощи няньки, но, как она часто говорила, она выросла на коленях у герцога Гоэллона. Уже в Собре они провернули немало веселых шалостей. И все же — пора прекращать затянувшийся роман. Руи слишком часто стал ею пренебрегать — ну так попутного ветра его парусам… Было немного досадно: оставалась между ними какая-то недосказанность, незавершенность, но весь последний год связь тянулась, словно нить у ленивой пряхи — то почти обрываясь, то обзаводясь узлом пустячной ссоры. Пора искать Руи замену, а он пусть будет счастлив. Хоть со своим секретарем, хоть со всей Соброй. Герцогиня с порога заметила Анну Агайрон и мелкой изящной походкой направилась к ней. Дома, в Алларэ, можно было ходить размашистым мужским шагом и по многу дней не вылезать из удобного сюрко, по-мужски разрезанного спереди и сзади, от первого до последнего света разъезжать верхом, ходить с моряками на поиски сокровищ Предельного океана; в столице следовало соблюдать все тонкости этикета и требования к благородной даме, чтобы ни один из здешних красавцев не усомнился в том, что Мио Алларэ — идеал женственности.
— Моя дорогая Анна, как я рада вас видеть! Наконец-то вы соизволили посетить мою скромную обитель! — Она чмокнула дочку первого министра в обе щеки. Сегодня с костлявой неуклюжей Анной случилось чудо: она вылезла из синих агайронских тряпок и надела красивое голубое платье под цвет глаз. В прическе красовалась одна-единственная белая лилия. Пожалуй, Анна слишком сильно нарумянилась, да и карминная помада ей не шла; Мио подумала, что нужно увести ее в свой будуар, чтобы стереть излишек румян и заменить помаду на бледно-розовый перламутр. С молочно-белой кожей и черными волосами нельзя пользоваться кармином, сразу делаешься похожа на шлюху; кармин — для смуглых керторок. Но нельзя же так, с порога, огорчать девочку…
— Вы прелестно выглядите, Анна, я вами искренне восхищена. Как вам идет этот цвет, а эта лилия… я завидую вашему вкусу и изяществу! — довольно громко щебетала Мио. Пусть девочка взбодрится, а после такого приема все эти однообразные завитые дурачки будут увиваться вокруг нее до самого вечера, желая сделать герцогине приятное. Анну герцогиня жалела, как жалела всех женщин, обделенных умом и обаянием. Быть красивой совсем нетрудно, считала золотоволосая герцогиня: нужно просто понять, что сделает тебя такой. Одной идет буйство красок огандского расписного шелка, другой — торжественность тамерской парчи, третьей лучше носить белое и пренебрегать драгоценностями, украшая себя цветами. Сама Мио носила зеленое и золотое, под цвет глаз и волос; и ей, и брату родовые цвета шли необыкновенно… чего не скажешь об Анне, которую синее с серебряным превращало в прежде времени подурневшую молодую вдову.
— Ах, давайте пройдем в мой будуар, милая моя, у меня есть для вас чудесный подарок… — подхватив Анну под руку, Мио утащила ее за занавесь, переступать через которую могли только те, кого приглашала герцогиня. За подарок сошли серебряные шпильки, украшенные жемчугом. Мио не носила ни того, ни другого, а вот Анне шпильки могли бы пригодиться. Под болтовню герцогиня ненавязчиво посоветовала гостье использовать другие краски для лица, а заодно и объяснила, какие именно.
— Вот эта помада… берите, берите, не обижайте меня отказом!.. я потом пришлю вам своего парфюмера… и эти румяна. Для меня они слишком холодного оттенка, но вам будут в самый раз. И, я думаю, пудру нужно выбрать на тон темнее, нынче в моде все огандское, а тамошние женщины похожи на наших керторок, но подобная смуглость будет уже чересчур, а вот придать такой легкий намек… Закончив, Мио отступила на шаг и ахнула.
— Да вы же настоящая красавица, Анна! Хорошо, что у нас слишком разные масти, а не то я сгрызла бы себе от ревности все локти, — вполне искренне сказала она, впрочем, зная, что стоящие здесь Кати и Мари уже к завтрашнему утру донесут эту фразу до ушей всей Собры, и заранее с этим соглашаясь. Бедная девочка заслужила подарок. — Посмотрите на себя в зеркало!
