Невероятно! Но каким-то образом мирные жители сумели защитить руины. Последняя битва состоялась на площади перед Мэрией. Оплавленный камень, целые реки дымящейся крови, беспорядочно разбросанные горы трупов, сломанные «Каратели». И горстка защитников перед громадной ордой бездушных тварей.
Тогда Валибуром правил Мэр Прафенист-Светлый. Он сражался в первых рядах уцелевших и получил тяжелые раны. Прафенист умирал, покоясь на окровавленных руках соратников. Но на последнем вдохе Мэр выкрикнул страшное колдовское проклятие. Говорят, что это заклинание берет начало от самих Творцов. А еще сообщают, что оно невероятно могущественное. Даже в минуты смертельной опасности никто из Высших граждан не произнесет эти слова. «Ибо могут они повергнуть мир в Последнюю Ночь, будучи вызваны вновь», как сказано в священном Писании. Но в то время у жителей Валибура не нашлось другого выбора.
На город пала Тьма. Первозданная темная материя вырвалась из космоса. И обрушилась на пылающие стены. Закричала орава созданий Хаоса, а демоны заплакали. Неизвестная сила, невероятной мощи, поглотила многотысячное войско. Раздался стон измученной, страждущей земли. Захватчики пропали, и в тот же миг перестали биться сердца славного Прафениста-Светлого. Но успел он сказать:
– Дети мои, мало вас осталось. А еще меньше мужчин. Послушайте же мою последнюю просьбу…
И пали все на колено, и внимали словам умирающего Мэра.
– Эта ночь, когда второе солнце покрылось запекшейся коркой крови, – сказал Прафенист, – пусть станет праздником памяти. Помните, дети мои, как сражались и сумели отстоять свой город. Но мало вас… слушайте же…
И слушали непутевые дети своего отца. Ибо принял он смерть ради жизни детей своих.
– Вам надлежит воссоздать Валибур. Отстройте его заново. Плодитесь и размножайтесь, оборотни мои и демонессы! Пусть горстка мужчин сумеет обрюхатить (он именно так и сказал, если верить летописям) всех уцелевших женщин. А чтобы успех возрождения рода нашего закрепить… – Мэр сделал паузу и захлебнулся кровью из пробитого легкого. – Чтобы закрепить победу и продолжить род, каждый год этой ночью пусть ни один мужчина не обделит вниманием женщину! Каждый год эта ночь станет Единственной, когда прекрасному полу мы позволяем все…
С этими словам герой Валибура (посмертно) скончался на руках у своей заместительницы. Вот такая печальная и занимательная история. В детстве я не раз ее перелистывал, разглядывая «Сокращенную Летопись для детей». Там размещалась внушительная подборка красочных картинок с обнаженными демоницами и сценами кровавых схваток…
Впрочем, не понимаю, почему припомнил эту ересь. Праздник «воссоздания рода» пережил столетия и не одну войну. В Международную Женскую Ночь каждая половозрелая девушка или престарелая матрона имеет право на внимание любого представителя противоположного пола. Кроме того, что женщинам не воспрещается пить, гулять, ругаться, дебоширить и драться, также они обязаны, если верить Писанию, переспать хоть с одним, хоть с десятком мужчин. Вот такие дела…
Каждый Всемежен представители сильной половины оборотничества прячутся по подвалам и укрепленным твердыням. Благородные вельможи запираются в фамильных замках, простолюдины скрываются в канализации или вообще на Тринадцати Кругах. Забывчивые бедняги активно занимаются спортом – бегом, если конкретнее. Представьте себе, что ровно в полночь, на темной улице вас настигла толпа похотливых девиц. Ладно, пусть одна, к тому же одинакового с вами возраста… А если сотня? А если каждая из этой сотни будет постарше вашей прабабушки в шестом поколении? Вот…
Вот почему проклятый демон так охотно смеялся мне вслед. Он понимал, какому риску я подвергаюсь.
Хотя, есть и некоторый позитив даже в таком плохом раскладе. Все оперативники, полицейские, тюремщики и патрульные сейчас глубоко схоронились за семью замками. И никто из моих потенциальных преследователей даже носа на улицу не высунет до утра.
Толпа прекратила драку и вернулась к заманчивому процессу. Жертву облили из флакона духов, привели в чувство. Затем привязали за руки к ноге бронзовой статуи. И принялись…
Я истерично дернулся и развернулся лицом к стенке флигеля. Дверь заперта, но есть окно. Что мне помешает вломиться сквозь стекло, пробежать через несколько комнат и попытаться улизнуть через внутренние дворики? Авось повезет? Тогда через пару часов непрерывного бега и ходьбы на цыпочках я доберусь до любимого фамильного замка. А там дожидается теплая постель, горячий душ и несколько ведер горячительного, запасенные на Светлый день.
Внутри домика царит полумрак. На дальней стене висит работающее Зерцало Душ. Оно изредка помигивает серебристыми тонами – идет какой-то старый сериал, импортированный из Тринадцати Кругов. На зеркальном экране здоровенный демон, на вид нетрадиционной ориентации, признается в вечной любви толстой розовощекой девице. Этот многосерийный сказ называется «Любовь и голубой», довольно популярен среди пожилых. Узнаю сериал, его любила моя мама, постоянно смотрела в перерывах между погружениями в Нирвану и телевизионной игрой «Угадай убийцу».
Прижимаюсь носом к стеклу, пытаюсь рассмотреть убранство комнаты. Тьма поблескивает красками сериала. Освещаются громоздкие шкафы и комоды, приземистый стол, несколько стульев с округлыми спинками, кресло качалка рядом с окном. А затем я вижу свое отражение. Нет, у меня не такие худые скулы и не тонкий нос. Да и сотни морщин вокруг подслеповато прищуренных глаз у меня пока не наблюдается.
Фамильный демон мне под хвост, вот это угораздило! Из комнаты на меня уставилась какая-то старуха в сером платке. Она призывно машет сморщенной ручкой и широко улыбается. На нижней губой поблескивает одинокий зуб.
– Тише, – прижимаю палец к губам. – Только не кричите!
Надеюсь, она не знает, что сегодня Международная Женская Ночь.
Бабка широко открывает рот и…
– Чтоб ты сгорела, старая дрянь! – ругаюсь вполголоса. Но старуха уже вопит:
– Мужчина! Я задержала мужика!
На площадь опускается гнетущая тишина. Сотни причесок поворачиваются и превращаются в похотливо оскаленные личики. Кажется, даже задумчивый полководец поднимает бронзовую голову и смотри на меня.
«Беги, дурак! – говорит он, помахивая древним «Карателем».
И я бегу со всех ног. От всей души матерюсь и поношу недобрым словом геройски погибшего Мэра Прафениста. Сквернословлю даже на многочисленных богов Валибура. Ведь это из-за их близорукости мужчинам приходится переживать страшнейший день в году.
