Когда он пошевелился, странный рубиновый отблеск снова упал на лицо Миникин. Лукьен посмотрел вниз и увидел: удивительный блеск исходит от его собственной груди.
— О, Небо…
У него на шее висел сверкающий амулет — Око Господа.
— Что это? Миникин, что ты сделала?
— У нас был единственный способ, — быстро заговорила женщина. — Твоя рана оказалась смертельной. Без этого ты бы умер.
— Умер? Да я хотел умереть! — закричал Лукьен.
Он схватил амулет и попытался снять его с цепочки. Но Око обожгло пальцы. Он вскрикнул, а Миникин проворно убрала его руку.
— Не надо, Лукьен, — взмолилась она. — Позволь мне все объяснить.
— Что ты хочешь объяснять? Эта штука убила Кассандру. Она разрушила мою жизнь, Миникин. Она всех нас разрушила!
— Ты неправ, — возразила она. Миникин продолжала крепко держать Лукьена за руку. Он откинулся назад и тяжело вздохнул.
— Сними ее с меня, — попросил он. — Я не хочу. Не желаю так жить! Я лиириец!
— Лукьен, послушай меня. Дух амулета отблагодарил тебя за твой подвиг. Ты не будешь проклят. Станешь его священным владельцем. Можешь пойти с ним куда угодно, и всякий сможет видеть тебя.
— Но в нем зло, Миникин.
— В нем нет зла. Оно не убивало Кассандру. Оно спасло ее! Не Око виновато в твоих бедах. Это Акила вызвал их, — Миникин присела на край кровати. — Можешь снять амулет в любой момент. Это твой выбор. Но…
— Здорово, — проворчал Лукьен. — Тогда убери его от меня.
— Но, если ты это сделаешь, в твое тело вернется инфекция, как это было с болезнью Кассандры. И она убьет тебя, а Гримхольд потеряет своего защитника.
Лукьен нахмурился.
— О чем это ты?
— Ты нужен Гримхольду, Лукьен. Мне самой не под силу защищать его, а без Кадара мы все под угрозой. Нас обнаружили. Обычный мир теперь не оставит нас в покое. А ты обещал Кадару. Помнишь?
Лукьен отлично помнил.
— Я защищал Белоглазку от Акилы. Это и было моим обещанием.
— Вероятно, это так. А может быть и нет. Если ты умрешь, мы все потеряем тебя. Нам придется столкнуться со многими бедами без тебя. Всем, включая Белоглазку. А как насчет джадори? Ты им тоже нужен. Теперь ими будет править Белоглазка, но ей нужен защитник. И Гилвину, между прочим.
— Гилвину?
Миникин кивнула.
— Он же один из нас, Нечеловеков. И не уйдет отсюда. Теперь его дом — здесь. И если я не ошибаюсь, у тебя нет никакого дома, и тебе некуда идти.
Для Лукьена это было уже слишком. Он отвернулся и почувствовал, как его согревает тепло амулета. Она знал: то был дух Ока, и сейчас он с ним, их связывают невидимые узы.
— Но я же не один из вас, Миникин, — пробовал возразить он. — Я не являюсь Нечеловеком.
— Пока ты носишь амулет, ты один из нас. Ты можешь быть нашим защитником. Амараз желал этого.
Лукьен поднял глаза и увидел загадочную улыбку Миникин. Она выглядела так же, как в тот, первый день — уверенная в себе. Как хорошо, что она осталась жива, а с ней — и все Нечеловеки. Лукьен понял, что его план сработал, что битва на горе спасла им жизнь. Он мог умереть в мире, но будущее осталось бы неизвестным, оно могло содержать угрозу. Он сел прямо и сплел пальцы. И ощутил в них могучую силу — такими они не были уже много лет. Повязка все еще была на глазу, но он прекратил чесаться и слезиться.
— Значит, Гилвин остается в Гримхольде? — спросил он.
— Да. Они теперь очень близки с Белоглазкой. Он не оставит ее, — маленькая леди усмехнулась. — А ты, Лукьен?
Лукьен с минуту поразмышлял, вспоминая обещание Кадару. Он нарушил не одно обещание в своей жизни, и не был уверен, сможет ли выполнить это. Он спустил ноги с кровати, пробуя их силу. Затем поднялся. Сделал глубокий вдох. Воздух, попавший в легкие, был сладок.
Миникин не вставала.
— Лукьен, ты не должен отвечать мне ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Но подумай о моих словах, хорошо?
Лукьен оглядел комнату в поисках одежды, нашел ее на кресле. Миникин наблюдала, как он одевается. Он встал и спросил:
— Где Гилвин? Я хочу его видеть.
Миникин больше не мучила его вопросами.
Гилвин в одиночестве ехал по аллее между деревней и крепостью. Он был рад вырваться из удушающей атмосферы Гримхольда. Он знал, что планирует Миникин, и представлял, как огорчится Лукьен. Юноша отчаянно желал, чтобы план сработал, ведь амулет может спасти Лукьена. Изумруд размашисто бежал вперед, улавливая страх и замешательство хозяина. Не было нужды командовать крилом, и Гилвин позволял везти себя куда угодно, радуясь теплу большого друга.
На западе виднелось селение. Люди вновь сновали по дорогам и тропкам. На полях трудились фермеры. К востоку высилась крепость, все еще кишевшая донельзя занятыми Нечеловеками. Многих из них есть за что благодарить. По крайней мере, Белоглазка осталась жива, да и другие — тоже. И Торин. Если Лукьен умрет, у Гилвина останется еще старый барон.
— Нет, — перебил он себя. — Лукьен не умрет.
Лукьену хватит сил, чтобы выжить. Лишь бы он сам этого захотел. Юноша поглядел на солнце: пожалуй, он уже далеко отъехал. Не в силах сдерживать нетерпение, он развернул Изумруда. Он уже проехал полпути до крепости, как вдруг вдалеке показался скачущий навстречу всадник.
— Лукьен!
Бронзовый Рыцарь выглядел здоровым и полным сил. Он галопом скакал по пустыне. На шее у него сверкал золотой амулет.
— Работает, — прошептал Гилвин. — Работает!
Преисполнившись радости, он пустил крила вскачь. Тот помчался, поднимая тучи песка.
Увидев Гилвина, Лукьен натянул поводья и помахал ему рукой. Гилвин подъехал поближе и хлопнул рыцаря по руке своей здоровой рукой.
— Ты вернулся! Ну и вид же у тебя!
Лукьен сделал глубокий вдох и радостно выдохнул.
— Я теперь совсем как новенький, Гилвин!
— Но ты же был почти мертв! О чем ты думал, когда сцепился с Трагером? Ведь он мог запросто убить тебя!
Лукьен пожал плечами.
— Рискнуть все же стоило, — он удовлетворенно обвел взглядом Гримхольд. — И ведь получилось!
— Да, получилось, — Гилвин подбородком указал на амулет. — Честно говоря, я не надеялся увидеть на тебе это.
— Я тоже, — сказал рыцарь. Лицо его стало задумчивым. — Миникин так много дала мне, если вдуматься. Если я сниму амулет, то, без сомнения, умру.
— Знаю. Но ты теперь один из нас, Лукьен. Тебе не понадобится жить взаперти, как Кассандре. Тебе вручили амулет по доброй воле.
Лукьен тихо промолвил:
— Мне никогда не стать ничьим пленником. Я уже служу этому амулету. Ты не слышал? Я теперь должен буду стать защитником Гримхольда.
— Только если ты сам решишь, Лукьен, — сказал Гилвин. Он с надеждой поднял бровь. — Ты ведь выберешь это, правда?
