Сразу же за городом дорога стала петлять среди невысоких, но крутых холмов, поросших довольно густым лесом. Кое-где в низинах уже текли первые ручейки, и обледеневшая твердая поверхность дорога превратилась в такую же ледяную, но вязкую грязь. Гнедой замедлил шаг, аккуратно переступая через самые глубокие лужи и избегая ступать на подтаявший лед. Ополченцы маршировали быстро, но совершенно не умели держать строй. Пакс с трудом представляла, как они удержат равнение в бою. Но с ее точки зрения, любая схватка и любой ее исход были лучше, чем отупляющее бездействие в ожидании очередной беды. Маршал начал рассказывать ей, что происходило в Драконьем Зубе и ближайших городках и деревнях в последние годы. Она поняла, что какая-то могучая недобрая сила решила извести и эту ферму Геда, и другую, расположенную южнее. Один за другим пропадали лучшие из горожан-ополченцев. Находили же лишь немногих, в основном мертвыми, и только изредка живыми. Племянник старейшины вернулся домой полубезумным, беспомощным инвалидом. Ни его разум, ни тело не смогли оправиться после пережитых мучений. Другой житель города также был найден живым и изуродованным до неузнаваемости. Этот человек спустя некоторое время покончил с собой. Выслушав маршала, Пакс некоторое время ехала молча, а затем сказала:
— Да, уважаемый маршал, действительно в нелегкое время вы возглавили эту ферму. Вы сказали, что пытались выяснить причину этих несчастий.
— Ну разумеется. — Волна гнева вновь нахлынула на маршала. — Гед свидетель, госпожа паладин, когда я прибыл сюда, я был полон надежд и жаждал великих свершений, прямо как вы сейчас. Но год шел за годом, и один за другим погибали те, кто доверил свои души нашему святому. Я ничего не мог поделать, никак не мог выяснить, что же происходит. Как я могу рассчитывать на их доверие, если не в состоянии даже сказать им, где находится логово зла? Как я сам могу доверять себе после этого?
— А другие маршалы, которые служат по соседству? Они ничем вам не помогли?
— Гаррин пытался — до тех пор, пока легочная лихорадка не свалила его. Его вице-маршал также был похищен неведомыми мучителями, и… лучше бы мы его потом не находили. Насколько мне известно, у Берриса, который служит на ферме к востоку от нас, те же проблемы, но. нам обоим было все не выбрать времени, чтобы встретиться и обговорить план совместных действий. Как-никак, ехать до него целый день, если по дороге и в хорошую погоду. У меня ведь здесь шесть деревенских амбаров — шесть деревень, где нет своего маршала и где всегда ждут меня. И в каждой из этих деревень, как и в самом городе, все время что-то шло не так.
— И надежда погибла в вас…
— Надежда? Надежда на что? Что у меня осталось? Половина прихожан-ополченцев по сравнению с тем количеством, которое было на этой ферме, когда я прибыл сюда. Видит Гед, не пройдет и дня, как мы недосчитаемся и половины тех, кто сейчас идет за нами. Но вы правильно сказали, это будет чистая, честная и достойная смерть. Сам я смерти не боюсь. Гед свидетель, мне довелось повоевать за свою жизнь, но…
— Я клянусь вам, предстоящее сражение и одержанная в нем победа навсегда освободят и вашу ферму, и все окрестные от набегов этих злых сил. Кто-то из нас погибнет, но погибнет так, как и полагается истинному воину Геда. Тот человек, которого вы назвали наемником, станет королем Лионии — честным и справедливым правителем, как и подобает наследнику короны. И если нам с вами суждено будет увидеть это, уверяю вас, мы не пожалеем о цене, которую заплатили за победу.
— Что ж, будем надеяться, — со вздохом сказал маршал, а затем, подъехав к Пакс, добавил:
— Не так, не так я себе это представлял, когда готовился к посвящению из старшины ополченцев в вице-маршалы. Я мечтал, что когда-нибудь стану маршалом фермы, расширяющей свое влияние, прирастающей новыми прихожанами, фермы Геда, которая будет сеять добро и справедливость, станет примером и образцом для подражания окрестным крестьянам… И что вместо этого?
— Вы, маршал, вынуждены были вступить в тяжелый и неравный бой. Вы не отступили и не сдались, а удержали занятую позицию до прихода подкрепления. Я предлагаю вам рассматривать сложившуюся ситуацию именно с этой точки зрения.
— Подкрепление, говорите? — переспросил маршал.
— Да, — улыбаясь, сказала Пакс. — Появление паладинов традиционно связывается с помощью в благородных, угодных Великому Господину делах. А чего стоит когорта из роты Пелана? Можно ли представить себе лучшую метлу для выметания грязи из самых запущенных углов ваших владений?
Маршал хотел было что-то возразить, но потом отбросил эту мысль и, расплывшись в улыбке, распрямился в седле и расправил плечи. Лицо его приобрело совершенно другое выражение. Пакс оглянулась на ополченцев и увидела, что они по ходу движения вспоминают то, чему их учили на ферме Геда: строй выравнивался, и сами ополченцы стали выглядеть куда более убедительно в качестве участников более чем вероятного боя.
Так они шли по дороге, преодолевая одну скальную гряду за другой. Следы сопровождавшего короля отряда отлично читались на зимней дороге: широкие отпечатки подков тяжелых боевых коней и более округлые, изящные следы подков легких северных лошадей, на которых двигались солдаты Пелана. Пакс узнала знакомый отпечаток изогнутой под непривычным углом подковы с копыта лошади Льет. Вдруг впереди со стороны когорты донесся быстрый топот несущегося галопом коня. Пакс увидела, что ей навстречу во весь опор несется Селфер. Еще не доскакав до Паксенаррион, он закричал:
— Пакс! Доррин вызывает тебя! Там впереди что-то случилось!
Пакс посмотрела на маршала:
— Ну что ж, господин маршал, настал наш час. Продолжайте движение вперед, но будьте осторожны. Далеко это, Селфер? Насколько мы отстали?
Посмотрев на пеших ополченцев, оруженосец Пелана сказал:
— Я думаю, с полчаса ходьбы. Это прямо там, по ту сторону холма.
— Так, слушайте мою команду. Подходите к арьергарду колонны Пелана, — приказала Пакс. — Я предупрежу там о вашем появлении.
Маршал кивнул, и Пакс поскакала вслед за уже развернувшим своего коня Селфером.
Гнедой настиг второго скакуна через несколько мгновений. Еще несколько секунд бешеной скачки, и оба всадника скрылись из виду. С гребня холма Пакс увидела дорогу, уходившую вниз по склону в узкую долину. В самой нижней ее части дорогу пересекал широкий, но не глубокий ручей, который легко можно было перейти вброд. За ручьем долина становилась шире. По правую руку склоны холмов поросли густым лесом. Слева открывался заливкой луг, в это время года скрытый под снежным покрывалом. Склон и передняя часть луга были абсолютно белыми. Зато центральная часть долины представляла собой темно-серую грязь, перемешанную сотнями ног и копыт.
