— Я не твоя сестра, Джейме. — Бледной рукой она откинула капюшон. — Ты уже забыл меня?
Как можно забыть ту, кого никогда не знал? Но тут Джейме вздрогнул — он в самом деле знал эту женщину, только очень, очень давно.
— И своего лорда-отца тоже забудешь? Вряд ли ты, впрочем, знал его хорошо. — Зеленые глаза, волосы отливают золотом, и непонятно, сколько ей лет — пятнадцать или все пятьдесят. Она взошла по ступеням и стала рядом с покойным. — Он не терпел, когда люди над ним смеялись. Это он ненавидел больше всего.
— Кто ты? — Он должен был услышать ответ.
— Лучше спросить, кто ты.
— Это всего лишь сон.
— Разве? — печально улыбнулась она. — Сколько у тебя рук, дитя?
Одна. Одна рука, сомкнутая вокруг рукояти меча.
— В снах у меня всегда две руки. — Он поднял правую и недоверчиво уставился на безобразный обрубок.
— Нам всем снится то, чего не может быть наяву. И мечтаем мы о том же. Тайвин мечтал, что сын его станет великим рыцарем, а дочь — королевой. Мечтал, что над ними, сильными, отважными и прекрасными, никогда не будут смеяться.
— Я в самом деле стал рыцарем, а Серсея — королевой.
По щеке женщины скатилась слеза. Она вновь надвинула капюшон и повернулась к нему спиной. Джейме позвал ее, но она уже уходила, шурша подолом по камню. Не оставляй меня, хотел крикнуть он, но она уже давным-давно оставила их.
Он проснулся в темноте, весь дрожа. В комнате стоял лютый холод. Он откинул культей одеяло. Огонь в очаге погас, окно распахнуто настежь. Собравшись закрыть ставни, он ступил босой ногой во что-то мокрое. Кровь, мелькнуло у него в голове, — но кровь не могла быть так холодна.
Это был снег, налетевший в окно.
Джейме выглянул наружу. Двор укрылся пуховым одеялом, зубцы на стенах надели белые клобуки. Снежинки таяли на лице, изо рта шел пар.
Снег в речных землях. Раз он падает здесь, то должен прийти и в Ланниспорт, и в Королевскую Гавань. Зима захватывает юг, а житницы наполовину пусты. Урожай, оставшийся на полях, обречен. Это пугало Джейме больше, чем любой враг. Теперь уж ничего не посеешь, и надежда на последнюю жатву пропала. Как же отец будет кормить страну? — подумал Джейме, не сразу вспомнив, что Тайвин Ланнистер умер. Теперь эту задачу придется решать его, Джейме, сыну — и его дражайшей сестрице.
Утром снега навалило по щиколотку, а в богороще и того глубже. Оруженосцы, конюхи и пажи снова превратились в детей и затеяли бой снежками на стенах и во дворах. Джейме слышал их смех. Он и сам еще не так давно выбежал бы на двор, чтобы пустить снаряд в Тириона или Серсею. Но чтобы слепить хороший снежок, нужны две руки.
В дверь к нему постучали.
— Посмотри, кто там, Пек. — Это оказался риверранский мейстер Виман, бледный, как свежевыпавший снег, с пергаментом в старческой руке. — Знаю, — сказал ему Джейме. — Прилетел белый ворон из Цитадели. Зима настала.
— Нет, милорд. Птица прилетела из Королевской Гавани, и я взял на себя смелость…
Джейме прочел письмо у окна, при свете холодного белого утра. Квиберн писал кратко, по существу, Серсея — сбивчиво, как в бреду. «Приезжай немедля. Спаси меня. Ты нужен мне, как никогда прежде. Я люблю тебя. Люблю. Люблю. Приезжай».
Виман топтался у двери, Пек тоже не сводил с Джейме глаз.
— Будет ли ответ, милорд? — после долгого молчания спросил мейстер.
На письмо опустилась снежинка, и чернила в том месте расплылись. Джейме скатал пергамент туго, насколько мог это сделать одной рукой, и протянул Пеку.
— Нет. Брось это в огонь.
Последняя часть пути оказалась самой опасной. В Винном проливе, как их и предупреждали в Тироше, так и кишели ладьи. Железные Люди, пользуясь отсутствием борского флота, разграбили Раэмпорт, а Винный городок и Морскую Звезду заняли, чтобы совершать оттуда набеги на Бор и Старомест.
Дозорные с мачты трижды замечали неприятельские ладьи. Две приближались сзади, и «Пряный ветер» скоро от них ушел. Третья, появившись ближе к закату, отрезала их от Шепотного залива. Увидев, как ее весла пенят медную воду, Коиджа Мо поставила на носу своих стрелков с большими луками из златодрева, которое бьет дальше и метче дорнийского тиса. Ладью она подпустила на двести ярдов и лишь тогда отдала команду стрелять. Сэм стрелял вместе со всеми, и на этот раз его стрела как будто попала в цель. Второго залпа не потребовалось. Ладья ушла на юг в поисках более легкой добычи.
В Шепотный залив они вошли под покровом густых синих сумерек. Лилли, стоя с ребенком на носу, смотрела на утесы, где высился замок.
— Три Башни, — сказал ей Сэм, — усадьба дома Костейнов. — Замок с освещенными окнами, такой красивый на звездном небе, вызывал в нем грустное чувство. Их путешествие подошло к концу.
— Какой огромный, — сказала Лилли.
— Погоди, вот увидишь Хайтауэр.
Ребенок заплакал, и Лилли дала ему грудь. Она улыбалась, пока мальчик сосал, и поглаживала его пушистые рыжеватые волосики. В конце концов она полюбила его так же, как своего, который остался на севере. Сэм надеялся, что боги будут добры к обоим.
Железные Люди проникли и сюда, в охраняемые воды Шепотного залива. Утром «Пряный ветер», продолжая свой путь к Староместу, стал натыкаться на плавающие в море тела. С некоторых при подходе лебединого корабля с шумом поднимались вороны. На берегу виднелись сожженные поля и деревни, на отмелях громоздились разбитые корабли. Торговые суда и рыбачьи лодки встречались чаще всего, но с «Ветра» заметили также две покинутые ладьи и останки двух больших боевых кораблей. Один сгорел по самое днище, у другого в борту зияла пробитая тараном дыра.
— Бой был, — сказал Ксондо. — Недавно.
— Хватило же у кого-то ума идти грабить к самому Староместу.
Ксондо показал на затопленную ладью. На корме у нее болтался изодранный, черный от дыма флаг. Эмблемы на нем Сэм никогда прежде не видел: красный глаз с черным зрачком под черной железной короной, поддерживаемой двумя воронами.
— Чье это знамя? — спросил он, но Ксондо только плечами пожал.
Следующий день выдался холодным, туманным. Когда «Ветер» шел мимо очередной разоренной рыбачьей деревни, из тумана показалась боевая галея и медленно направилась к ним. Рядом со стройной девой у нее на носу, одетой в листья и вооруженной копьем, значилось имя — «Охотница». Миг спустя по обеим сторонам от нее возникли галеи помельче, точно серые гончие, бегущие рядом с хозяйкой. Сэм испытал облегчение, увидев на их флагах льва и оленя короля Томмена над белой ступенчатой башней в огненном венце, гербом Староместа.
