– Кто здесь? – Ян сделал движение, чтобы вырваться из своего каменного плена, и это ему удалось. Он осторожно отполз назад, не видя, что у него за головой, хотя что можно было разглядеть в этой кромешной тьме?
– Какх-х-х твое имя-а-а-а? – снова вопросила тихо шелестящая тьма.
Яну показалось, что он только что услышал стук собственных зубов, не попадающих друг на друга. Он хотел что-нибудь ответить, но горло перехватил спазм, и он не смог выговорить ни слова.
– Человекх-х-х… – после некоторой паузы вновь прошипел кто-то из темноты. – Говори со мной, человекх-х-х…
– Кто говорит со мной?! – наконец справился со страхом Коростель. – Ты человек?
Он никак не мог взять в толк, как в такой тесноте может поместиться другое говорящее существо. Кроме того, оно появилось и приблизилось к нему с другой стороны лаза, где человек вряд ли мог поместиться.
– Человек – это ты, – сообщил ему шипящий голос, который уже лучше выговаривал слова. – А я – Клевер.
– Клевер? – удивился Коростель и тут же вспомнил встречу с Эгле на лесной поляне и ее удивительного спутника. – Ты – змей, что ли?
– Уж-ж-ж, – поправил голос, и в тот же миг перед глазами Яна, истосковавшегося по свету, сверкнул и засветился белый обруч на шее огромной черной змеи. Ее голова мерно покачивалась из стороны в сторону возле самого носа Коростеля.
– А почему я тебя вижу? – удивился Ян.
– Потому ш-ш-то я с тобой рядом, – ответил уж. Длинный раздвоенный язычок змеи периодически выскакивал изо рта, словно она холодно подразнивала человека, оказавшегося в западне.
– Час от часу не легче, – прокряхтел Ян, намереваясь выбраться еще подальше из тесных объятий камня. – Причем здесь ты?
Клевер ничего не ответил, он, казалось, размышлял о чем-то своем.
– А как ты здесь оказался? – недоумевал Коростель. – И где Эгле?
– Ты позвал – я при-ш-ш-ш-ел, – невозмутимо ответствовал змей. – Гос-с-с-пожа тоже идет. Но – далеко отсюда.
– Вот это да! – покачал головой Ян и подозрительно взглянул на змею, которую можно было различить во тьме лишь благодаря ее необычному ошейнику. – Но, знаешь ли, один старик мне как-то говорил, а я это запомнил, что таким раздвоенным языком, как у тебя, нельзя выговорить ни одного человеческого слова. Даже короткого…
– Он был праф-ф-ф, – согласился уж. – Умный… А ты – нет.
– Почему это? – не понял Ян. Уж некоторое время равнодушно качал головой у него перед носом, затем испустил долгое шипение и вновь стрельнул язычком.
– Потому ш-ш-то ты не долж-ж-жен задавать такие вопрос-с-сы, – как-то неуверенно ответил Клевер.
– Вот тебе раз, – фыркнул Коростель. – А ты больно знаешь, что можно, а что – нет, тем более – в этой проклятой сырой могиле?
– Не именуй это мес-с-сто могилой, человек, – предостерегающе прошипел уж. – С-с-слово мож-ж-жет з-з-здес-с-сь и ос-с-с-татьс-с-а!
– Как это – остаться?
Теперь уже пришло время удивляться змее.
– Ты раз-з-зве не з-з-знаеш-ш-шь, куда ты попал?
– А куда я попал? – в тон ему ответил Коростель.
– Это – Другая Дорога…
Травник, Эгле и Март, оказывается, уже давно шли по следу зорзов и Коростеля. Как они попали на Другую Дорогу, принадлежащую Птицелову, уж объяснить не смог. Прошипел только, что ее указал «ч-ч-чуж-ж-жой ч-ч-ч-еловек-к-к», который невесть как пришел на остров по тайной Дороге зорзов. Уж Клевер, тем не менее, отказался следовать за своей хозяйкой по этому пути. Он по каким-то своим причинам не любил потаенных путей зорзов, и, кроме того, у него были свои, тайные пути и своя, змеиная магия. Коростель удивился, узнав, что уж, попросту говоря, сбежал от своей госпожи и отправился собственной дорогой.
– А почему ты не сказал Эгле, что не выносишь магии зорзов?
– Магию вынош-ш-шу, – покачало головой волшебное животное. – Дороги зорз-з-зов – не люблю. Чуж-ж-жое…
– Так бы им и сказал, – протянул Коростель. – Ты же вон какой – говорящий!
Вместо ответа змея смерила человека холодным немигающим взглядом. Наступившее молчание очень скоро начало тяготить Яна, который понял, что он, по-видимому, ненароком сказал что-то не то, и виновато тряхнул головой.
– Ну, ладно, чем я тебе обидел?
– Нич-ч-чем, – равнодушно ответил уж. – Ты раз-з-зве не з-з-знаеш-ш-шь, ш-ш-што на Других-х-х Дорогах-х-х рас-с-сговаривают вс-с-се?
Уж Клевер не был рожден обычной лесной змеей. Он происходил из древнего рода ужей, испокон веков рождавшихся в Круге, и в сказках и легендах литвинских и полянских селян их величали королевскими змеями. Легенды рассказывали, что друиды некогда дали убежище и защиту остаткам прежде знаменитого, старинного рода ужей, обладавших к тому же собственной магией. Ужи чем-то разгневали одного из могущественных королей Севера, тот призвал волшебников, и те задумали истребить весь род удивительных змей. Но северным волшебникам воспротивились друиды. С тех пор род ужей, хоть и весьма немногочисленный, все-таки выжил, а борьба друидов и сказочных ужей с колдунами Севера стала обычной легендой, одной из многих, из-за которой всезнающая молва и окрестила змей друидов «королевскими».
Магия королевских ужей не была сколько-нибудь глубокой и созидательной, но, тем не менее, ужи из Круга могли исчезать и появляться, когда им вздумается, и это казалось окружающим настоящим колдовством, тем более удивительным и мрачным, что им владели коварные «змеюки». На самом деле ужи не могли по собственному желанию растворяться в воздухе – просто у них были свои Другие Дороги, и ужи большую часть жизни проводили на них, скрытно от любопытных людских глаз.
В Круге о Других Дорогах мало кто знал правду, хотя слышали о них многие, даже из числа воспитанников и подмастерьев. Эгле, не посвященная в высшие тайны Круга, получила по наследству от прабабушки и матери королевского ужа по имени Клевер. Никто не знал его подлинного возраста, но уж всегда был очень ловок и быстр, когда Эгле давала ему какие-нибудь мелкие поручения. Змея могла слышать и магию друидов, подчиняясь Эгле и воплощая некоторые ее заклинания, что Коростель уже видел на острове Колдун в бою с Рябинником.
Правнучка Верховной друидессы Ралины Эгле не занимала в Круге никакого поста, не была введена в число высших друидов, хотя вполне могла быть таковой в силу родства с Госпожой Круга. Но Ралина с самого рождения Эгле сделала все, чтобы девочка росла первые годы детства вне магии и любого другого колдовства, сама по себе, как цветок, выросший на окраине поля. А когда девочке исполнилось три года, друидесса стала заниматься с маленькой Эгле сама и первым делом подарила, или как Ралина иногда шутливо выражалась, «приставила» к ней королевского ужа, самого умного и молодого. Правда, «молодой» у этих змей означал пятидесяти-, а то и столетний возраст. Девочка долгими часами возилась со змеей, была в восторге от ее ума и послушания, но никак не могла понять, куда уж частенько исчезал, так что она никак не могла его дозваться для игр или чтобы предложить блюдечко теплого молока – излюбленное лакомство Клевера.
Правнучка друидессы никогда прежде не бывала на Других Дорогах, во всяком случае, никогда никому об этом не рассказывала. Она, конечно, слыхала о том, что в заповедных лесах Служения друидов порой происходили удивительные вещи, но в россказни про говорящих животных и птиц не верила уже с детства. Поэтому она не знала, что ее Клевер вполне мог бы рассказать ей немало интересного, странного и страшного о тех путях, которыми ведет королевских ужей их непостижимая магия.
Когда друиды отправились по следу Птицелова и Коростеля по Дороге, указанной им Одинцом, Клевер немедленно оставил их и устремился по своему пути. Он знал, куда направляются зорзы, и мог бы сказать об этом друидам. Но его никто не спрашивал, а змеи никогда не спешат, всегда успевая вовремя и – на одно движение быстрее своих врагов. Очутившись на Змеиной Дороге, Клевер быстро пополз по следу зорзов и уже почти настиг их, когда услышал далекий и неясный зов. Он мог раздаваться только с Дороги зорзов, и поэтому змея остановилась и стала прислушиваться. Крик не повторился, но, обострив слух с помощью магии, Клевер услышал слабый стук в камень. Легенды когда-то рассказывали, что королевская змея может почувствовать даже стук сердца лягушки, притаившейся поблизости в траве, хотя обычные змеи слышат неважно. Клевер ощутил и легкие сотрясения камня, но этот стук раздавался с Дороги, которая давно считалась закрывшейся! К тому же этой Дорогой прежде пользовались вовсе не зорзы, и даже не другие Знающие людского естества или обличья, а совсем другие существа, с которыми Клевер предпочитал не встречаться ни на какой охотничьей тропе.
Между тем стук стих и больше уже не возобновлялся. Тогда змея решилась. Она резко свернула со своего пути и торопливо поползла, выискивая малейшую трещинку в стене – верный признак того, что она приведет к трещинке побольше и так – до отверстия. Как вдруг перед Клевером открылся довольно широкий лаз, через который не то, что змея – человек мог бы пролезть, если только он будет не совсем уж тучного телосложения. Кто-то снова открыл эту тропу, и Клевер сразу почуял магию зорзов. Королевский уж некоторое время размышлял, затем изогнулся и стремительно скользнул на Чужую Дорогу. Где-то впереди, во тьме узкого лаза был человек, и кричал именно он. В ином случае змея еще десять раз бы подумала, прежде чем ступать на Эту Дорогу, но Клеверу уже был знаком запах этого человека, который он сразу услышал в подземном ходе. Это был один из двоих, по следу которого шла его госпожа со своими друзьями, и спешил он, Клевер. И в отличие от того, другого, этот был в полном смысле слова человеком.
