Из спальных вагонов выводили, точнее, выбрасывали кричащих людей. Тех, кто пытался защищаться, в лучшем случае били. У меня на глазах один из пассажиров отказался снимать обручальное кольцо и получил пулю в живот. Глубокая ночь в бескрайних дакийских полях наполнилась стонами и мольбами.
Что, черт возьми, за зверства? Зачем?
Когда мимо меня прошел вооруженный автоматом боец с налобным фонариком, я притворился мертвым. Мужчина остановился возле меня, пнул ботинком, обшарил карманы и задрал рукав моего пиджака. Явно хотел поживиться часами. Не обнаружив их, он разочарованно выругался и отшвырнул мою руку. Сунул ладонь под воротник рубашки, ища цепочку креста. Не найдя, снова ругнулся и продолжил путь.
Я осторожно выдохнул, чувствуя, как тошнота подкатила к самому горлу. Почему-то именно сейчас я чувствовал себя не просто беспомощным — немощным. Не привык я прятаться.
Когда звук шагов бойца стих, я снова приоткрыл глаза. Что ж, их хотя бы было легко пересчитать. Захватчики вооружились не только гранатами и газовыми шашками, но и налобными фонариками. Я насчитал человек двадцать вдоль нашего откоса. Возможно, с другой стороны тоже были бойцы.
Многовато. Сам вряд ли сдюжу.
Между неподвижными пассажирами из вагона-ресторана ходили двое бойцов НОАРД и снимали ценности. В этот момент один из них как раз подошел к лежавшей Мари Буайе-ле-Дюсон. Окинув диву жадным взглядом и сально улыбнувшись, он потянулся к ее бриллиантовому колье.
— О, эта дамочка наверняка любовница какой-нибудь важной шишки! — сказал он по-гречески. — Хороша, должно быть, раз ей такие цацки дарят. Некулэй, может эту заберем с собой? Мужикам забава будет. И ту, темненькую, африканочку…
Снявший с бледной руки Матвеева дорогие часы боевик выпрямился и шикнул на товарища.
— Времени мало! Драгош сказал, в плен брать только знатных.
— Да как я пойму, знатные они или нет? — огрызнулся воин. — У них же на лбу не написано! А документы при себе есть не у всех…
— Значит, берем только тех, кто знатный и с документами, болван! Шевелись!
— А с этими что делать? — боевик махнул рукой в мою сторону. Я снова вовремя закрыл глаза и прикинулся мертвым. — Эти из империи. Милош говорит, с даром.
— Перестрелять, пока не очухались — и дело с концом, — бросил тот, кого назвали Некулэем и продолжил торопливо грабить пассажиров.
— Ну парня убрали. А девчонку — тоже… ну, того?
Некулэй явно начал злиться.
— Не знаю! У Штефана спрашивай! Он главный.
Так, значит я все же засветился. Причем не только я, но и Аня. Да, не помог наш барьер. Не помогла броня. Что бы ни говорили об одаренных, но и мы оказываемся безоружны перед некоторыми хитростями.
Я попробовал двинуться и уперся во что-то мягкое. И по запаху узнал духи Грасс. Слава богу, рядом. Хоть искать не придется.
“Ань!” — позвал я ментально. — “Аня!”
Она не отвечала — все еще была в отключке. Хреново. Вроде бы дышала — уже хорошо. Но я не мог понять, ранили ли ее.
“Костя!” — попробовал я второй вариант. — “Ответь, если жив!”
“Жив”, — вздохнул он у меня в голове. — “И я вас вижу. Но добраться не могу”.
“Тебя взяли?”
“Хрен им в дышло! Спрятался. Вишу под вагоном”.
Везучий он все-таки парень. Успел улизнуть из замкнутого пространства на улицу прямо перед тем, как нас коллективно вырубили. Это было хорошо. Плюс один боевик.
Надо думать, что делать. Я снова повернул голову и попытался приподняться, пока бойцы были заняты мародерством. Интересно, почему к нам с Грасс не приставили охрану? Посчитали мертвыми? Весьма недальновидно с их стороны. Кто ж убивает одаренного выстрелом в спину? В башку контрольный, в башку!
Или для них было важнее обобрать пассажиров? А может они искали кого-то конкретного?
Нет, понятно, что в Балканском экспрессе было, чем поживиться. Но устраивать такую диверсию только ради грабежа? Впрочем, одно колье госпожи Буайе-ле-Дюсон могло тянуть на очень крупную сумму…
Или у этой акции был еще какой-то дополнительный смысл?
Они искали аристократов, чтобы их пленить. Но не хотели брать одаренных. В целом понятно, почему — с нами слишком много возни и рисков.
“Что делать будем?” — спросил Денисов. — “И как Аня?”
“Без сознания. Но жива”.
Я осторожно дотронулся связанными руками до девушки и быстро продиагностировал. Жива, дышала, ранений не было, но вот отравилась сильно. Ничего, с этим пока можно повременить.
Затем я осторожно призвал совсем небольшую “Косу” и на ощупь перерезал ею путы. Запястья тут же заныли.
Резерва силы у меня было достаточно. Значит, можно попробовать исполнить что-нибудь интересное.
“Кость, ты таки научился нормально отводить глаза?”
“Ну… Лучше ты нас прикрой”.
Жучара ленивый! На кой черт ему менталку правили, если у него так и не дошли руки заниматься этими практиками?
“План простой и ни разу не изящный”, — объявил я. — “Времени мало, а я жажду крови. Я смогу отвести им глаза, но сокрытие двоих придется поддерживать постоянно, и это меня отвлечет. Так что я сделаю тебя ниндзей, а ты будешь их валить. И Аньку бы оттащить подальше”.
“Думаешь? Она вроде и так в относительной безопасности. Вас далековато отволокли”.
С одной стороны, он был прав. И все же в нее могла попасть шальная пуля. А ставить барьер смысла не было — мне бы пришлось постоянно держать ее в поле зрения, чтобы подпитывать “Покров”.
Думай, Миша. Что нам нужно? Просто спастись сейчас или все же попытаться защитить людей? Спасать свои шкуры проще — уж вдвоем мы одну Грасс спрячем, благо она весила как пылинка. Можно было отсидеться где-нибудь под вагоном и постоянно держать отвод глаз, пока этих НОАРДовцев не накроет полиция или кто там сейчас в Дакии наводил порядок.
Но не успел я подробнее рассказать Косте наш план, как из вагона выкинули еще двоих пассажиров. Оба мужчины, довольно молодые. Судя по одежде, максимум могли себе позволить второй класс.
Следом за ними из дверей на откос лихо спрыгнул боец и пригрозил пассажирам автоматом.
— Где Штефан? — спросил он по-гречески у мародеров. — Кажется, нашли.
Я подполз чуть ближе и замер, приняв позу трупа. Выходит, и правда кого-то искали.
— Хватит возиться с цацками, зовите сюда Штефана! — требовал боец и помахал в воздухе каким-то мелким предметом. — Бегом, времени мало. Нужно уходить!
Один из мародеров выругался и, видимо, побежал искать некого Штефана. Один из двух мужчин, которых выкинули из вагона, поднялся со стоном и попытался отползти.
— Клянусь, это ошибка! Отпустите меня!
Боец наставил на него автомат.
— Нас предупредили, что ты будешь отнекиваться, — сказал он по-русски с ужасным акцентом, превращавшим его речь почти что в галиматью. — Сказали, что станешь выдавать себя за другого. Но я все проверил, у проводников есть записи. Это ты.
— Нет! — верещал пленник. — Это не я! Не знаю, кого вы…
Он умолк, получив прикладом в по голове, и повалился навзничь.
— Ничего, мы еще заставим тебя показать истинное лицо, — криво улыбнулся боец по имени Штефан. — Но не здесь. У нас будет время поговорить, пока большой человек пришлет за тобой. Почему-то ты очень дорого стоишь, Соколов, и я хочу понять, почему…
Глава 12
Я замер, услышав свою настоящую фамилию.
Твою мать, неужели они устроили весь этот ад только затем, чтобы найти меня? Но как НОАРДовцы узнали, что я должен был ехать на этом поезде? Мы ведь старались не светиться.
Или кто-то слил прямо в Петрополе? Кто? Корф? Его секретарь? Те, кто занимался поддельными документами и оформлением билетов?
От перенапряжения задрожали руки, но я усилием воли успокоил их и стиснул кулаки.
“Миша, они, выходит, пришли за тобой?” — спросил в моей голове Денисов.
“Получается, да”.
“И что будем делать?”
Хороший вопрос. Мысли в голове разбегались, как тараканы. В этот момент Аня издала слабый стон, пошевелилась, и я одернул себя, чтобы не подползти к ней. Нет, подруга. Давай сама приходи в себя. Уж не обессудь. Тут есть дело посерьезнее.
