Конечно, важно все продумать, чтоб мой побег не сорвался. Время еще есть: у меня месяц до срока выплат. Хорошо бы найти карту или расспросить местных жителей, возможно, удастся устроить «несчастный случай», не доезжая до гор.
Как же будет чудесно, если тасарцы поверят, что я погибла! Никакого больше герцога, никаких интриг, никакой леди Бриэллы, никаких высокородных горцев. Заживу прежней жизнью! Может быть, даже выйду замуж когда-нибудь, и не потому, что по договору надо, а по любви. В конце концов, если ничего не получится, и меня поймают, все расскажу.
Сегодня я вновь оседлала Белочку, мило беседовала с Канлиром и Ллойдом и вела себя так, будто ничего не случилось. Хотя для них действительно ничего не произошло. Это я себя чувствую так, будто прошел не день, а месяцы. Всё теперь воспринимается совсем иначе. Оказалось, я просто заложница, которую предал собственный отец.
Но ничего. У меня есть план. Все должно сработать! Рассказать о подслушанном разговоре можно в любой момент. Если я пойму, что сбежать невозможно, сознаюсь. А пока буду готовиться к побегу, нужно все основательно продумать – второго шанса мне не дадут.
От вчерашнего уныния не осталось следа: теперь я видела цель и понимала, как её достичь. Не в моих привычках опускать руки. Когда погибли отчим и старший брат, мама слегла, а мне пришлось искать докторов, я не отчаивалась. Когда налетели дальние родственники отчима, чтобы отобрать наследство, смогла отстоять свои права. Когда закончились деньги на лечение, я договорилась с одноглазым Риа, взяла займ и потом смогла его отдать, выгодно продав землю, где находилась сгоревшая мастерская. Когда мамы не стало, я нашла работу, жильё, выгадывала деньги, чтобы одеть и накормить брата. И тут не пропаду.
Справиться с трудностями помогала отличная привычка: я разбивала цель на несколько задач и записывала их в специальную тетрадку, туда же заносила свои мысли и идеи о том, как сэкономить и где достать деньги. Сейчас в притороченных к седлу сумках, лежал свернутый вчетверо тетрадный лист, где убористым почерком я записала то, что мне нужно для побега. Придется, наверное, как-то зашифровать эти записи, чтобы никто не понял, для чего этот список.
Сейчас я реализовывала первый пункт плана, а именно, пыталась узнать, чем мне грозят махинации отца. Несмотря на жесткие законы горцев, сложно было поверить, что мне придется умереть за грехи герцога.
– А бывает такое, что за преступления одного человека, расплачивается другой? – поинтересовалась я у Канлира.
Мы ехали впереди кареты и разговаривали о вчерашней казни. Широкая дорога позволяла ехать на лошадях рядом, а невысокая скорость передвижения – беседовать. Жаль, что нельзя спросить напрямую: убьют ли они меня или нет. Приходилось задавать наводящие вопросы.
– Для того, чтобы такого не случилось, и существуют хранители. Ллойд первого ранга, но большинство третьего и четвертого. Именно эти люди разбираются в том, кто виновен, находят доказательства и преступников. Хранители высокого ранга могут сами выносить решения, а третьего и четвертого – только посовещавшись друг с другом, выслушав историю и приняв во внимание доказательства вины или невиновности. Иногда преступления бывают очень запутанные. Ллойд пересказывал несколько случаев; на самом деле, у него довольно интересная работа. Иногда неприятная, не без этого… – Канлир грустно вздохнул, через плечо бросив взгляд на брата.
Ллойд ехал сзади, о чем-то беседуя с убеленным сединами горцем из сопровождающих.
– Любопытно. А если наказывают другого человека не по ошибке? Все знают, что он невиновен, но все равно наказывают? – спросила я.
– У вас бывает такое?
– Иногда. Например, отец погиб, оставив долги. А его дети выплачивают их. Если не смогли заплатить в срок, то законники забирают сначала оставшуюся собственность, а должников отправляют на принудительные работы, как настоящих преступников.
К сожалению, такое тоже происходило.
– Ты в этом смысле… – протянул Канлир, – да, бывает. В некоторых случаях у того, кто совершил преступление, могут быть поручители. Если уважаемые люди поручились за человека, то наказание ему могут смягчить. Например, у Фана… в смысле…
– Фан? – переспросила я. – А, тот маг, Фанас, которого Ллойд приговорил, верно? У него были поручители? И что теперь им грозит? Смерть?
– Да! То есть нет! – непонятно ответил сын главы, – точнее… Ты правильно догадалась, у Фанаса были поручители. Три человека, которые должны были за ним присматривать. Именно они остановили Фана, не дали ему надругаться над девушкой. Благодаря их вмешательству, тот парень, который получил рану в живот, не умер и скоро поправится. Если бы не целительский дар и большой опыт военного лекаря, который курировал часть, все закончилось бы гораздо печальней.
– И теперь эти поручители понесут наказание?
– Да. Из-за того, что они потеряли бдительность, все и случилось, но никто не станет их убивать.
– А что за наказание?
– Обычно штраф и понижение в должности. Направление на сложную и не престижную работу. Этот человек лишается права впредь за кого-то поручаться. Могут быть и другие меры. Если тебе интересно, спроси у Ллойда – он лучше знает.
– То есть этим людям, которые поручаются за другого человека, смерть в качестве наказания не грозит?
Я еще не договорила вопрос, а Канлир уже помрачнел.
– Видишь ли, иногда в такое бывает, – помолчав, ответил он. – Называется «поручительство жизнью». Бывает, у преступника есть близкий родственник, возлюбленная или возлюбленный, который приносит клятву, что в случае повторного нарушения закона, принимает наказание на себя. Но для этого должны быть соблюдены множество условий. А еще есть такая древняя традиция, но только в том случае, если человек не представляет опасности для общества. Кто-то может принять смерть вместо него. Выкупить жизнью. Это не снимает других наказаний с преступника.
Вспомнился взгляд того мага, как он с надеждой осматривал толпу, видимо, выискивая того, кто мог бы расплатиться собственной жизнью.
– Это очень жестоко, – прошептала я, зябко передернув плечами. Перед глазами снова встала сцена казни со мной в качестве смертницы. – Неужели в таком случае убивают невинного человека, зная, что он не сделал ничего плохого?
– Такое бывает нечасто. За сорок лет не произошло ни одного подобного случая. Да и человек, которого казнили в тот раз, был не так уж и невиновен. Конечно, это кажется жестоким, но суровые законы не дают творить беспредел. Каждый должен знать, что хранители не станут подстраиваться под него, – с жаром убеждал меня Канлир. – А еще ответственность за кого-то, поручительство…
– … жизнью, – перебила я. – Поручительство жизнью. Правильно ли я понимаю, что если за Фанаса кто-нибудь поручился жизнью, то убили бы двоих?
– За него никто…
– Понятно, – оборвала я разговор, стукнув пятками по бокам Белочки и тем самым вынуждая её двигаться быстрее.
Похоже, другого выхода у меня нет. Придется бежать. Ведь, согласно их законам, я вроде как поручилась за то, что мой отец выплатит свою долю. Убийство невиновных тут никого, похоже, не шокирует. Суровые законы – это не всегда хорошо.
Следующим пунктом моего плана значилось: «добыть карту». Конечно, не факт, что мне повезет, поэтому я старалась расспрашивать людей по пути следования. В гостиницах, где мы ночевали, в тавернах, где останавливались, чтобы перекусить, я непременно заводила разговоры с местными жителями и узнавала о том, что есть поблизости.
Мои заметки пополнились картой окрестностей, собственноручно перерисованной у одного охотника. Кроме этого, я записывала рассказы, особенно об опасных и даже мистических местах. Конечно, моя деятельность не прошла незамеченной, но когда Канлир поинтересовался такими странными увлечениями, я сначала стушевалась, а потом…
Иначе, как озарением, это не назвать. Немного запинаясь, я поведала о своей недавней мечте (да, появилась буквально секунду назад) стать великим историком и путешественником, таким, как Жестан Эйкер. Зная, что лорд Жестан делал заметки во время своих поездок, я, вдохновившись примером, решила поступить так же. Вопреки опасениям, Канлир не поднял меня на смех, а пообещал помочь, чем можно. Стало ужасно стыдно, что я его обманываю, но другого выхода, кроме как сбежать, я не видела.
