— А когда остынет? — тут же спросил Илиан.
— А откуда я знаю, когда она остынет, — пожал плечами лекарь, — разозлили вы её капитально, и не рекомендую к ней лезть в ближайшие дни, — Моро поднял вверх указательный палец правой руки. — Ибо чревато множественными гематомами поверх старых.
— Я не о том, мы подождём, — уточнил Илиан. — Насчёт шансов, кто из нас имеет шансы?
— Голубчик, пока шансы имеют вас, — хихикнул старик своему каламбуру. — А если серьёзно… равные у вас возможности. Используйте только их с умом. А не так, как в этот раз. У неё эмоциональный фон очень нестабилен, и мне это не нравится. Словно она вновь только-только выбралась с того света, ты должен помнить тот период, Маркус.
Мужчина серьёзно кивнул, он помнил… и то, как отмывал свои руки от её крови, и укус в шею, он дважды меченый ею… и опять зубами.
Маркус невольно улыбнулся, вспомнив фразу барона Перрэ: «Зубастенькая, может, и выживет.» Потрогал небольшой дугообразный шрам в основании шеи. До крови, прокусив кожу. Как сил хватило… Сколько ночей провёл он, просыпаясь от собственного вопля, вспоминая раз за разом кошмар, в котором снимал окровавленное тело Манон с цепей в той спальне…
— Леон, прибери тут всё… а теперь вы, — Моро указал на мужчин, — два… чудака, чтоб не нервировали мне Ноночку. Маркус, поднимайся, будешь спать в её спальне сегодня.
— А почему это он? — возмутился Илиан.
— Потому что у тебя есть спальня, а девочка сегодня поедет ко мне на пару дней. Травки успокоительные попьёт, массажик сделает ей мой ученик. Ручки у него золотые, от пяточек до макушки пройдётся, каждую мышцу разомнёт.
Мужчины недовольно засопели, услышав про золотые ручки ученика, и про пяточки, и про макушку, и каждую мышцу. И про пару дней отсутствия Манон.
— Угомонитесь, кобели. Он слепой. Но руки просто золотые, — успокоил Моро.
Мужики снова засопели. Маркус ещё более громко, так как поднимался в этот момент с кровати, стиснув зубы.
Леон передал Маркусу чистое полотенце, тот обернул его вокруг бёдер и захромал на выход.
— Такой жалостливой походочкой ты любую женщину сострадать заставишь, — рассмеялся Илиан.
— Манон не все, — ответил Маркус, не оборачиваясь.
— У тебя не получится, ты девять лет был рядом и ничего не добился, — не отставал Илиан.
— Я не пытался, — Маркус остановился в дверях передохнуть, опёрся ладонью в косяк.
— Она видит в тебе лишь друга, — не унимался Илиан.
— А в тебе брата своего мужа… — вернул шпильку Маркус.
— Она будет моя, — безапелляционно заявил Илиан. — Поспорим!?
— Я не спорю на любимую женщину, — обернулся Маркус, смерив Илиана презрительным взглядом.
А потом осознал… он вновь сказал любимая… за столько лет. Он, наконец, признался сам себе. ДА. Манон — его ЛЮБИМАЯ женщина. Хватит прятать свои чувства, барона давно нет. Пусть он станет клятвопреступником. Главное, Маркус для себя уже решил. Широко улыбнулся, чем обескуражил Илиана. Он почти любил этого пройдоху-графа за то, что тот раскрыл ему глаза. За ночь, за утро рядом с ней… за возможность поцеловать её по-настоящему…
— Спасибо, — от души произнёс Маркус и вышел в коридор. Илиан лежал на постели и провожал его удивлённым взглядом.
Моро одобрительно хмыкнул и потёр сухие ладони.
— Что я могу сказать, дорогой граф… вы только что создали себе самого упорного соперника. Но не волнуйтесь, ваши шансы выше, — лекарь взял свой саквояж. — Интересно будет наблюдать за вами.
Старик вышел из спальни Илиана. Прошел по коридору направо. Вошёл в спальню Манон.
Маркус стоял у кровати. Моро подошёл, откинул одеяло.
— Ложись на живот.
— Она сильно расстроена?
— Нет, погоняла вас, успокоилась. Пирожки с малиной на кухне уминает.
— В этом вся Манон, — улыбнулся мужчина, осторожно ложась в постель, пахнущую ею. Надо будет послать графу бутылку бренди за такой подарок. Два дня в доме Манон.
— Горжусь тобой, — лекарь потрепал Маркуса по плечу. — Уверен, она выберет тебя.
— Мне бы эту уверенность, — зевнул Маркус, закрывая глаза.
Ему приснился сон. Манон погладила его по голове, убрала волосы с его лица, горячие губы коснулись щеки. «Прости» — шепнули губы.
— Любимая, — улыбнулся Маркус, обнимая подушку с запахом цитруса и бергамота.
Итак, герцог был АДСКИ ЗОЛ.
Он обернулся и увидел счастливую ухмылку Маркуса Солер. Помрачнел ещё больше.
— Чему вы так улыбаетесь, Солер?
— Неплохо провёл два дня, Ваше Сиятельство, — ответил с лёгким поклоном Солер.
— Это там, где вас ранили в интересное место? — усмехнулся Тигран.
— Боль и наслаждение порой неразделимы, — загадочно улыбнулся Солер.
Герцог посмотрел на него внимательно, кивнул, как бы соглашаясь, и отвернулся к окну.
— Солер, я получил письмо от сестры, — Тигран поморщился. — Она сообщает, что намерена осчастливить меня своим визитом. Прибудет через два дня с сыном, мужем, — сморщил нос, словно нюхнул нечто омерзительное, — и зачем она выбрала его… были такие достойные кандидаты…
— Любовь? — предположил Солер.
Герцог вздыбил бровь, бросил саркастичный взгляд через плечо. Усмехнулся.
— Красивый, но такой скользкий и вечно плетёт интриги. Вы докладывали, что в его графстве неспокойно?
— Да, там что-то зреет. Пока не могу сказать конкретно, но агенты доносят о частых встречах графа Филирр с вашими советниками… теми, что теперь в тюрьме.
После явления казначейской дочки в образе Манон, ряды советников очень поредели. Во все провинции отправились эмиссары с проверками.
— Я хотел бы попросить уделить особое внимание посещению нас четы Филирр, — Тигран отошел от окна и сел за стол, — чрезвычайно особое внимание графу Филирр и его ближайшему окружению. Мне кажется странным, что они решили приехать именно сейчас, когда пошли аресты.
— Я тоже так считаю.
— Где этот Илиан, когда он так нужен, — Тигран поморщился и потёр виски.
Маркус едва сдержал улыбку, вспоминая сине-бордово-фиолетовую задницу графа и посыл куда подальше. Когда Маркус зашёл к нему попрощаться утром и поинтересовался, не передать ли привет Тиграну.
— Розыск ведётся в полной мере, — напомнил Солер.
— Может, начать обыскивать дома? — озвучил одну из своих идей уже отчаявшийся Тигран.
Маркус неприлично вытаращился на герцога… во мужика припекло. Где-то глубоко посочувствовал, но очень глубоко.
— Не стоит. Горожане и так недовольны введёнными мерами ограничения.
